Кронштадт - Андрей Посняков

А вот Спайдеру на Совете не повезло. Решительным большинством голосов предложение Кира и Лексы привинтить роботу ноги отвергли, как несвоевременное и вредное. Кто, мол, знает, что у этого Спайдера на уме? Возьмет да сбежит. Или начнет бесчинствовать. Био – они такие!

Как-то словно само собой вышло, что о происшествии с юными футболистами Кирилл уже на следующий день во всех подробностях рассказал своему новому приятелю Нагу. А ведь поначалу и вовсе не собирался ни о чем таком говорить – просто крутились в голове мысли.

– Ничего не помнят, говоришь? – выслушав, шам задумчиво пошевелил щупальцами. – Да, верно, – это может быть какое-то Поле. Опасное! Притаилось где-нибудь и…

Еще с утра Совет выслал на Цитадельскую дорогу несколько десятков бойцов и огнеметный взвод со строгим наказом прошерстить все. И любое непонятное существо или поле без всякой жалости выжечь.

Увы, ничего подозрительного, кроме небольших зарослей хищной ивы, той самой, о которой уже докладывала Алексия, воинам обнаружить не удалось.

Приятели сидели в библиотеке, разговаривали. Заодно Кирилл искал обещанную шаму книгу. Никто их не тревожил, – разве что заглянула Лекса, да и та почти сразу ушла, сославшись на неотложные дела. Правда, сказала, что будет делать все, чтобы протащить в Совете решение о Спайдере. Кир был с нею полностью согласен.

– Странная девочка, – глядя в окно, негромко промолвил одноглазый. – Никак не могу ее…

– Вот! – обрадовано воскликнул Кир и протянул шаму потрепанную, с желтыми листками книжку – «Справочник тракториста-машиниста широкого профиля». – Это ты просил?

– Да.

Наг все стоял у окна, глядя на проходивших мимо людей. Он знал уже, что никого старше двадцати пяти в Кронштадте не осталось – эпидемия! Все вокруг были молоды: и Кирилл, и Лекса, и член закупочной комиссии Леонид, и сам председатель Совета Выживших Стефан… к которому шам очень хотел подобраться поближе. Наверняка командор знает куда больше кронштадтских тайн, чем Кир.

– Кто это? – глазные щупальца шама неожиданно дернулись, а в единственном оке скользнуло недоумение и плохо скрытый страх.

Десятник подошел ближе:

– Где?

– Вот, прямо. В пальто.

– Это Дайна, – узнав красавицу, улыбнулся Кир. – Ого! Кажется, сюда, к нам идет. Вот это здорово. Поболтаем!

Наг неожиданно смутился и, быстренько сославшись на дела, ушел, стараясь не столкнуться по пути с Дайной.

Красавица в самом деле заглянула в библиотеку. Попросила подыскать ей какой-нибудь старинный любовный роман.

– А то так скучно бывает вечерами одной, – голубые глаза Дайны подернулись пеленой легкой грусти. – Стефан всегда занят, а я… Даже поговорить не с кем. Ах, Кирилл, вы такой… такой… Я сниму пальто?

– Да, да, конечно.

Десятник засуетился, забегал. Приняв у гостьи пальто, повесил его сначала на вешалку, потом – на спинку стула, снова на вешалку. А кожаную, щедро расшитую бисером сумочку, предмет зависти всех местных девчонок, осторожно положил рядом, на старый письменный стол.

– Да не суетитесь вы так, – усаживаясь на предложенный стул, засмеялась Дайна. – Ой! Мы же на «ты», кажется. Или – нет? Так давай будем! У меня с собой, кажется, есть фляжка. Вот здесь… – девушка покопалась в сумочке. – Да, вот она! Ягодное вино. Стаканы здесь найдутся?

– Сейчас! Сбегаю!

– Стой! – приподнявшись, гостья подхватила молодого человека под локоть. – Выпьем так, прямо из фляжки. Был в старину такой хороший обычай – пить на брудершафт.

– На брудершафт?

– Я научу… покажу, как. Ах, жаль, чокнуться не получится… ну да ладно…

На Дайне было умопомрачительное платье, голубое, под цвет глаз, с голой спиной и плечами. От одного вида девушки, от ее томного взгляда Кир просто таял и уже почти не соображал, что делает.

– Садись… вот сюда, на стул… Он один здесь?

– Есть диванчик…

– Диванчик пока не нужен… А я вот сюда, можно?

Озорно улыбаясь, Дайна уселась прямо на колени Киру, обняв его за плечи рукой:

– За нашу встречу! – сделав глоток, она передала фляжку юноше. – Теперь ты…

Что больше пьянило – терпкое ягодное вино или сама красавица? Тонкая талия, золотистые волосы по плечам, пьянящие глаза цвета весеннего неба… Полные чувственные губы приоткрылись, густые ресницы трепетно вздрогнули. Голос гостьи упал, провалился до шепота:

– А теперь – целуемся. Такой уж обычай… брудершафт…

И вот здесь-то Кир почувствовал, что пропал! Упал, утонул в лазурном омуте глаз, прикоснулся губами к губам… обнял, чувствуя шелковистую теплоту кожи, биение сердца… волнительно вздымающуюся грудь…

В дверь резко стукнули:

– Господин десятник! Тревога! Общий сбор!

Спрыгнув с колен Кирилла, полуобнаженная гостья поспешно накинула пальто.

Кир распахнул дверь:

– Что такое?

– На площади дерутся. Около сотни человек, – щелкнув каблуками, доложил посыльный.

– Около сотни?! – обернувшись, Кир рассеянно махнул Дайне и, сорвав с вешалки бушлат, со всех ног бросился в казармы.

– А книжку-то так и не дал, – глянув в окно, красавица неожиданно улыбнулась, подошла к столу и, не глядя, сунула в сумочку «Справочник тракториста-машиниста широкого профиля». Взяла с одной только целью – чтоб не искать потом повод вернуться. Хотя… верно, можно уже обойтись и без повода.

Площадью в послевоенном Кронштадте традиционно называли расчищенную от хлама площадку напротив закопченных развалин древнего Морского собора. Здесь проводились строевые смотры и награждения, устраивались парады, народные гулянья и праздники. Нынче же здесь шла схватка. Стенка на стенку. И, похоже, не на жизнь, а на смерть. Дрались грозно, дрались всерьез. Лупили друг друга кулаками, ногами, палками. Кое-кто прихватил с собой арматуру. Или где-то рядом нашел – здесь этого добра хватало.

– На-а!!! Получи-и-и!!!

– Помогите-е-ее-!!!

Прекратить это побоище должен был Кир, представитель Совета. Как можно быстрее. Сейчас.

Приблизившись к дерущимся, молодой человек приложил к губам жестяной рупор:

– Прекратить! Живо!

Конечно, никакого внимания на его слова дерущиеся не обратили, на что Кирилл, по правде говоря, и не сильно надеялся. Злую, вышедшую из-под всякого нравственного контроля силу можно было сломить только силой. Хорошо еще, буянов оказалось не так уж и много, все же не сотня, а раза в два меньше. И тем не менее – пробуй, разними, да еще так, чтобы причинить драчунам наименьший ущерб. Что в таких случаях делать, в Совете не знал никто. Не знал и Кир. Не знал, но понимал: действовать нужно решительно и жестко.

Так, чтобы все увидели: власть шутить не будет. Чтоб устрашились, ошеломились, замерли. Иначе – никак.

Драчуны бились с жутким остервенением и злобой, как всегда бывает, когда инертная масса подростков превращается в неуправляемую толпу, новое живое существо, вдруг сложившееся из отдельных клеточек-организмов. Существо невероятно агрессивное, имеющее свой разум, свою извращенную сиюминутную цель… и абсолютно безразличное к своим клеткам, взахлеб молотящим друг друга. Им казалось, здесь было две толпы – свои и чужие. Чужие, конечно же, были неправы, они все и начали, их нужно было подавить любой ценой. Даже ценою жизни.

И что было делать? Как разнимать? Тупо ввязаться в драку означало лишь подпитать ее свежей энергией. Все равно что заливать бензином пожар.

Не надо ввязываться. Нужно привлечь внимание, ошеломить, показать силу. Именно так Кир для себя и решил. И теперь – действовал.

Бросив санитарную группу оказывать помощь раненым, десятник выстроил в ряд барабанщиков. Совсем еще юных, от десяти до тринадцати лет. В парадной форме с золочеными пуговицами.

Резко заиграла труба. Повинуясь команде, барабанщики подняли палочки. Разом ударили дробь…

Дерущиеся застыли. Обернулись на звук. Окровавленные, растрепанные, злые, они выискивали глазами новых врагов. Искали и не находили. Кого бить? Где враги? Эти дети? Возникло замешательство, – правда, ненадолго. На миг. Все же толпа так просто не сдавалась. Кто-то снова крикнул: «Наших бьют!..»

И снова ударили барабаны. Правда, барабанщики тут же сделали три шага назад. Четко. Картинно. Как на параде. А из-за них грозно выдвинулся огнеметный взвод, только что прибывший с Цитадельской дороги.

– Огонь! – не колеблясь, скомандовал Кир.

Перед дерущимися выросла стена пламени. Все громче и грозней зарокотали барабаны… И резко, разом, смолкли.

– Р-рота, слушай мою команду! – выйдя к замершим драчунам, Кир отдал им честь. – В две шер-ренги… стройся! Р-равняйсь! Смирно. Первая шеренга… На первый-второй… р-рассчитайсь!