Португальская колониальная империя. 1415—1974. - Анатолий Хазанов

В это время, как сообщают современники, Нзинга «заболела сильной лихорадкой с воспалением в горле», и два миссионера не покидали ее. Есть основания предполагать, что эти миссионеры были шпионами португальского губернатора. Возможно, они внушали больной Нзинге, что ее болезнь — «божья кара» за отказ принять условия договора. Наше предположение, что монах Антуан де Гаете и его помощник были шпионами губернатора, подтверждается имеющимися в источниках упоминаниями о том, что «вице-король (губернатор. — А.X.) был близким другом отца Антуана и состоял с ним в тесной переписке, и именно он советовал глубоко выяснять настроения королевы и ее народа». Ясно, что отец Антуан выполнял прямые инструкции губернатора. Вследствие этой психологической обработки Нзинга, будучи в тяжелом физическом и моральном состоянии, дала согласие на заключение мира. Однако она наотрез отказалась принять самое унизительное условие — об уплате ежегодной дани. Это означало бы признание ею вассальной зависимости от Лиссабона. Здесь португальцам пришлось пойти на определенные уступки.

В апреле 1657 г. был подписан мирный договор, состоявший из трех пунктов:

1. Река Лукала должна служить постоянной границей между Матамбой и Анголой;

2. Оба государства больше не будут давать убежище беглым рабам и обязуются тотчас возвращать их владельцам. Так же надо поступить и в отношении рабов и пленных, захваченных во время последней войны;

3. Королева полностью освобождается от какой-либо дани.

Таким образом, несмотря на усилия португальцев, Нзинга добилась более почетного мира, чем конголезский король, и фактически сумела сохранить Матамбу как почти независимое государство. Этот момент особенно целесообразно подчеркнуть, так как он нарочито упускается из виду португальскими историками, писавшими о Нзинге.

В конце 1657 г. Нзинга начала войну против вождя жага Каланда, который постоянно нарушал обещание не опустошать страну. Она двинулась с большим войском к Лукале, где Каланда разбил свой лагерь. Командиры, покрытые шкурами диких зверей, были вооружены луками и стрелами и держали в руках боевые топоры. Королева появилась, окруженная толпой офицеров, украшенных перьями и несших большие щиты. Она не допускала, чтобы другие несли за нее копья и стрелы, что служило прекраснейшим доказательством ее воинственности. Отец Антуан Гаете похвалил её за это, на что она скромно ответила: «Я теперь стара, мой отец, и заслуживаю снисхождения. Когда я была молодой, я не уступала ни одному жага в быстроте ходьбы и в ловкости руки. Было время, когда я не боялась сразиться с 25 вооруженными белыми солдатами. Правда, я не умела пользоваться мушкетами, но для ударов мечом тоже нужны храбрость, отвага и рассудительность». В последовавшей битве Каланда был разбит. На поле боя осталось много трупов, а 1500 человек были взяты в плен.

Последние семь лет своей жизни Нзинга сохраняла торговые отношения с португальцами и разрешала деятельность миссионеров, которые, согнав в ее столицу около 20 000 рабов, построили там огромную церковь. Умерла Нзинга 17 декабря 1663 г. в возрасте 81 года. Она правила 40 лет, из которых 31 год провела в войнах с португальскими колонизаторами и их союзниками.

Нзинга Мбанди Нгола представляет собой, несомненно, выдающуюся фигуру в истории Анголы. Оставаясь дочерью своей эпохи и своего общества, она была вместе с тем мудрой государственной деятельницей, талантливым полководцем, искусным дипломатом и неустрашимым борцом против иноземных угнетателей. «Среди всех негров, с которыми мне приходилось беседовать, — писал Кавацци, — не встречал ни одного, который благородством души или мудростью правления превосходил бы эту королеву… В политических делах она проявляла большой ум, а в домашних — проницательность и осторожность».

Вскоре португальцы начали наступление на внутренние районы Анголы, которое им не удавалось осуществить много лет из-за сопротивления бесстрашной амазонки, поддержанной народными массами. В 1671 г. колонизаторы нанесли поражение государству Ндонго, ликвидировав даже его формальную независимость. Воспользовавшись междоусобной борьбой за власть между преемниками Нзинги, они вторглись в Матамбу и после убийства в 1673 г. короля Амона поставили часть страны под свой полный политический и военный контроль. Но длительная борьба народов юго-западной части Африки за свободу надолго приостановила продвижение португальских колонизаторов и задержала окончательный захват ими Анголы. Лишь к концу XVII в. португальцы возобновили инфильтрацию в глубь континента, но вплоть до XIX в. сопротивление африканцев не давало им возможности эффективно контролировать эти глубинные районы страны. Память о вошедшей в местные легенды отважной Нзинге свято хранится ангольцами и поныне.

Часть II.

Португальская колониальная империя в эпоху ее расцвета (XVII — XIX вв.) 

Система управления колониями

Методы управления и организации колоний разрабатывались португальцами на протяжении веков. Португалии принадлежит сомнительная честь создания первой колониальной системы Нового времени.

Португальская административная система управления колониями, продержавшаяся почти без изменений вплоть до начала XIX в., окончательно сложилась к середине XVII в. Была найдена та искомая форма колониального управления, которая обеспечивала Португалии получение максимальных выгод от своих заморских колоний.

В основу системы колониального управления был положен принцип бюрократического централизма. Вплоть до начала XVII в. управление колониями от имени короля осуществляли канцлер, казначей и королевские секретари. В 1604 г. был учрежден Совет по делам Индий, в котором были две секции: одна занималась делами Бразилии и Африки, а другая — португальскими владениями в Индии и других странах Азии. В 1642 г. король Жуан IV реорганизовал Совет по делам Индий в Совет по делам заморских владений. Этот совет был своего рода министерством колоний, в обязанности которого входили подготовка законов для колоний, назначение высших должностных лиц (включая губернаторов, епископов и архиепископов), введение новых налогов и контроль за их сбором.

Во главе каждой колонии стоял генерал-губернатор, представляющий высшую военную и гражданскую власть. Ему подчинялось большое число чиновников разного уровня. Колонии более крупных размеров объявлялись капитаниями, и во главе их стояли капитаны, назначаемые королем.

Весьма распространена была практика покупки и даже перекупки должности капитана.

В 1505 г. португальское правительство создало особую административную единицу для своих владений на Востоке, получившую название «государство Индии». Это была огромная Восточная империя Португалии, растянувшаяся от мыса Доброй Надежды до Индонезии.

Высшей административной властью «государства Индии» был вице-король, назначавшийся на три года. Его резиденция находилась в Гоа (Индия).

Все высшие должностные лица колониальной администрации назначались на срок не более трех лет и должны были возвращаться в метрополию тотчас же по прибытии их преемников. Такой порядок был продиктован стремлением королевской власти превратить колониальных чиновников в послушных исполнителей своей воли и гарантировать себя от каких-либо попыток колониальных функционеров выйти из-под повиновения метрополии.

Эта постоянная смена высших функционеров колониального аппарата имела самые тяжелые последствия для колоний, которые были объектами административного произвола и хищнической эксплуатации со стороны чиновной бюрократии, стремившейся, в сущности, лишь к одному — максимальному обогащению в возможно короткий срок.

Все высшие административные и судебные должности в колониях занимали португальцы — уроженцы метрополии. Как правило, это были разорившиеся дворяне, которым, так сказать, ничего не светило в метрополии. Они приезжали в колонии на временное жительство с целью поправить свои дела и разбогатеть в возможно короткий срок. Главные доходы колониальным чиновникам давало не официальное жалованье (впрочем, весьма высокое), а злоупотребления и неограниченный произвол, открывавшие широкие возможности для быстрого обогащения.

Широкие полномочия чиновников, бюрократический централизм, продажа должностей, казнокрадство составляли отличительные черты португальского колониального аппарата.

Лиссабонское правительство смотрело сквозь пальцы на злоупотребления колониальной администрации и даже тайно поощряло их. Колониальные чиновники занимаются вымогательством и взятничеством? Ну и пусть занимаются этим сколько угодно, ведь нажитые ими богатства широким потоком текут в метрополию.

Во всех звеньях колониального аппарата царили неслыханная коррупция и взяточничество. Высшие функционеры обнаруживали удивительную изобретательность по части всякого рода злоупотреблений служебным положением. Силва Корреа свидетельствует, что португальские купцы обращались к капитан-мору (коменданту) с просьбой предоставить им носильщиков, за что он получал с них крупные взятки. Кроме того, он отправлял с этими носильщиками для продажи свои собственные товары «в самые отдаленные и выгодные места». «Вообще, — сообщает этот весьма осведомленный информатор, — капитан-мору грозил невероятный позор, если он не мог сделать свою торговлю исключительной и получить большие барыши. Все старались избежать этого позора любыми средствами, поскольку короткий срок в три года недостаточен, чтобы нажить значительное состояние».