Мир растений: Рассказы о кофе, лилиях, пшенице и пальмах - Алексей Всеволодович Смирнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В Англии пронаблюдали, как тимьян завоевывал железнодорожную выемку под названием Дьявольский Ров возле города Дуллингема. За сто лет богородская травка продвинулась вперед всего на 800 метров. И еще неизвестно, с помощью семян ли? Ведь у тимьяна способны укореняться ползучие побеги. Может быть, он двигался по стенке выемки? Замечательно, однако, что и при такой черепашьей скорости тимьяны разбрелись по всей умеренной полосе северного полушария, растут и под Москвой, и в Восточной Сибири, и в Гималаях поднимаются в горы на пять тысяч метров.
Пожалуй, самая душистая среди пахучих губоцветных — душица. В летнее пекло, когда все вокруг никнет и желтеет, душица выглядит такой свежей, словно солнечные лучи обходят ее стороной. Полуметровые стебли ее завершаются широким и густым щитком мелких-премелких розовых цветочков с фиолетовой окантовкой прицветников. Цветки выделяют нектар, даже когда почва растрескивается от сухости. Для пчел душица — великое благо в эту испепеляющую пору. И не только тем, что дает им сто килограммов меда с гектара. Она еще и защищает пчелиный рой от нападения извне. От моли и муравьев. Пасечники натирают ульи травой душицы, и тогда ни один муравей не сунется в улей. Ни один мотылек не залетит.
Однако достоинства душицы все же бледнеют перед другим губоцветным — мелиссой, лимонной мятой. Высокие, почти метровые стебли мелиссы покрыты листьями и белыми губастыми цветками. Для пчел мелисса неотразима. Враждующие пчелиные семьи становятся закадычными друзьями, если окропить их настойкой мелиссы с сахаром. Если нужно вернуть на место пчелиный рой, взмывший на высоту трехэтажного дома, на вершину дерева, достаточно вывесить ветку мелиссы. Как флаг. Крылатые беглецы заметят ее и вернутся к родному очагу.
А вот что рассказал недавно натуралист Б. Александров. Он встретил молодого пасечника, который, работая на пасеке, не принял мер предосторожности против возможной агрессии своих подопечных. И хотя они облепили его всего и висели на подбородке окладистой бородой, жужжали шумно, но дружественно. Запах мелиссы, которым натер лицо и руки пасечник, умиротворил их.
Соблазняет мелисса даже кролиководов. Бросают в кормушки душистую траву. И мясо кроликов теряет пресно-сладковатый вкус, приобретая аромат таежной дичи.
Единственное слабое место у лимонной мяты — любит жирную почву с навозом. На пустырях не удается. Но пустыри не пустуют. Их заселяет пустырник. То^ке из губоцветных. Название само за себя говорит. Пустырник — спутник свалок, мусорных куч. Селится под заборами, на задворках. Не от хорошей жизни там растет. Конкурентов меньше. Узнать его легко. Вид у него какой-то серый, запыленный. Но серость не от пыли, а от волосков, облепивших его. Это защита от иссушения. Благодаря им пустырник экономит влагу. Зря не тратит. И сбереженная влага позволяет ему выдавать нектар в ту пору, когда все вокруг сохнет под яростным накалом светила. Этим он напоминает душицу, с той только разницей, что меда поставляет вчетверо больше, тяжелого, сахаристого, цвета спелой соломы. Учесть надо еще, что часть нектара крадут шмели. И хоть пчелам трудно достается пустырниковый мед, они летят за ним в любую погоду. И не ошибаются!
Шалфей
Если бы все растения изучали так давно и так досконально, как шалфей, каким знакомым и понятным был бы для нас растительный мир. К сожалению, шалфей — редкое исключение. Классическое растение, которое попало в учебники как пример тонких приспособлений в природе для гарантии надежности опыления. Правда, нужно оговориться, что из 500 видов шалфея изучено менее десятка, и то, что вошло в учебники, оказалось не совсем правильным.
Но прежде всего представим себе «портрет» шалфея. Для неспециалиста все шалфеи скроены на один манер. Прямой полуметровый стебель. У корня и по стеблю узкие вытянутые листья. Цветки этажами по стеблю, крупнее, чем у гороха, двугубые, как раскрытая пасть. Неботаник различит шалфеи только по окраске цветков. У степного они фиолетово-синие, у лугового — синие, у клейкого — желтые с бурыми пятнышками. За 200 лет и с этими видами хорошенько не разобрались. Но начнем по порядку.
В 1793 году австрийский ботаник X. Шпренгель опубликовал работу под названием «Раскрытая тайна природы в строении и оплодотворении цветов». В те годы мало кто обратил внимание на шпренгелевскую работу, но через семьдесят лет ее раскопал Ч. Дарвин и с восхищением поведал о ней миру.
Шпренгель тщательно пронаблюдал, как шмели и пчелы опыляют шалфей. Насекомое садится на нижнюю губу раскрытой пасти цветка. В глубине пасти капля нектара. Но путь к ней преграждает рычаг, на длинном конце которого висят пыльники тычинок. Протискиваясь к нектару, шмель нажимает на короткое плечо рычага, и в тот момент, когда он получает свою порцию сладкого напитка, длинное плечо ударяет шмеля пыльниками по спинке и оставляет на ней след — прилипшую пыльцу.
В другом, более зрелом цветке шмель встречает свешивающийся из-под верхней губы цветка конец пестика с рыльцем на конце. Шмель касается спинкой рыльца и оставляет на нем пыльцу. Дело сделано. Опыление состоялось. Все это Шпренгель пронаблюдал на синецветном луговом шалфее. Попутно он мельком упомянул о цветках шалфея клейкого, но так ли опыляется этот желтоцветный вид, не указал.
В начале нашего века австрийский ботаник А. Кернер описал опыление у клейкого шалфея. Он приложил к описанию рисунок и заметил, что никаких отклонений от шпренгелевского правила в опылении нет. Напротив, у клейкого шалфея пыльники особенно крепко прихлопывают шмеля по спине и ставят там свою желтую печать из пыльцы. Двухтомник Кернера «Жизнь растений» до сих пор используют ботаники во всех странах. Издание солидное, которому можно доверять.
Степной шалфей чувствует себя под Москвой совсем неплохо. Но родные края его южнее — от Горького и Орла до Ростова-на-Дону. В середине лета, когда цветет шалфей, густая синь цветков режет глаз.
И все же наш известный ученый-микробиолог академик Н. Холодный решил проверить работу шалфеева цветка. Эта мысль возникла, когда он рассматривал рисунок в книге Кернера. Бросилось в глаза несовпадение места на теле шмеля, где поставлена печать, и где касается рыльце
