Город лестниц - Роберт Беннетт

– В Мирграде создался чудовищный разрыв в возрасте: после Мига и Великой Войны жизнь очень не скоро вошла в нормальное русло. Малая – и сокращающаяся часть населения все еще помнит, как оно было в старину, и цепляется за эти традиции. А есть другая, причем растущая часть населения, которая ничего про это не знает и знать не хочет. Они знают только, что бедны и что это неправильно.

– Движение «За Новый Мирград», – тихо повторяет Шара.

Воханнес отмахивается:

– Это просто название. Речь идет не только о политике. Все дело в смене поколений – а я к подобному, как понимаешь, руку не прикладывал. Так, просто волну оседлал.

– И реставрационисты тебя за это ненавидят.

– Я же говорю: они сражаются против истории. А у нее невозможно выиграть.

– Они тебе угрожали, Во?

– Что за чушь!

– Тогда почему у тебя охрана периметр патрулирует?

Он кривится:

– Вот ты о чем. Что ж, я эту тему не люблю затрагивать… Но, думаю, ты меня поймешь. Прямых угроз не было. Никогда. Но город качает и часто заносит – люди много говорят о том, что своего надо добиваться силой. Особенно часто об этом заговаривает Эрнст Уиклов, по совместительству – надо же! – один из наиболее важных участников реставрационистской игры. Тоже Отец Города. Консерватор, догматик. Денег не жалеет. Ну да, ты могла бы сказать, что это мой политический оппонент. Я никогда не вступаю с ним в конфликт – и мне это совершенно не нужно, – но он рисует меня не как политического оппонента, а как сущего демона из ада.

– Какой милый человек…

– Не пытайся говорить иносказаниями, у тебя все равно не получится.

– А этот Уиклов, – задумчиво говорит Шара, – он, случайно, не…

– Хочешь спросить, не он ли стоит за протестами против деятельности Панъюя? – Улыбка Воханнеса становится неожиданно свирепой, и лицо перекашивает уродливая гримаса. – А как же! Он и стоит. Уверен, Уиклов по уши увяз в этом деле, и, если ты науськаешь на него ваших псов, я плакать не стану. Это не человек – это мешок козлиного дерьма с бородой.

– Движение «За Новый Мирград» поддерживают еще двое Отцов Города, – говорит она. – Но их не ненавидят так, как тебя.

– И вправду, – кивает Воханнес. – Пожалуй, я стал чем-то вроде, хм, символической фигуры. Плюс меня всегда отличал хороший вкус в архитектуре и искусстве, а это, как ты понимаешь, трудно простить… Ну и, конечно, мне нравится их эпатировать. Я декадентствую у всех на виду – и это воистину нестерпимо, это же такое оскорбление для всех этих ревнителей скромности и благочестия, привыкших подавлять все свои естественные желания… А их полные длиннот скучные инвективы привлекают мне новых избирателей.

И он грациозным движением подносит к губам сигарету.

– Беспроигрышный вариант – для меня. И, конечно, они недовольны моей биографией – ведь я же учился в Сайпуре, все равно что наполовину сайпурец.

И тут он бросает на нее виноватый взгляд:

– Впрочем… есть у меня пара… хм… спорных проектов.

– Это каких же?

– Ну… Сайпур, как известно, – самый главный покупатель на рынке оружия. Но его солдаты вооружены самострелами, а не винтовками. Только арбалетами, понимаешь? А почему? Наверняка ты знаешь, почему. Все дело в селитре. В Сайпуре и на территории его сателлитов селитру не добывают, а без нее пороха не сделаешь. А вот на Континенте как раз большие залежи селитры…

– Ты что же… хочешь поставлять вооружение Сайпуру?! – ошеломленно спрашивает Шара.

А ведь она хотела спросить совсем другое: почему я впервые об этом слышу?..

Он пожимает плечами:

– Моя семья всегда владела кирпичными заводами. Добыча природных ископаемых – почти то же самое.

– Но, Во… это же… Ты что – идиот?!

– Идиот?

– Ну да! Это гораздо, гораздо опаснее всех твоих политических кривляний вместе взятых! Даже обычная торговля с Сайпуром вызовет всеобщую вражду, что уж говорить о поставках оружия! Тебя давно убить должны были за такие эскапады!

– Ну… я просто еще не делал никаких публичных заявлений… Плюс ваша страна не спешит с одобрением подобных сделок…

– Ты действительно хочешь наживаться на войне?

– Я тебе скажу, чего я хочу, – цедит Воханнес. – Я хочу превратить Мирград в индустриальный процветающий город. А какой вид промышленности больше всего нужен Сайпуру? Правильно, вас интересует только военная промышленность. Самая развитая индустрия в мире. А Мирград прозябает. Кроме Аханастана, у нас даже портов нормальных нет. А с верфей Галадеша каждый месяц сходит новенький дредноут. Так вот, у нас есть ресурсы, чтобы брать заказы не хуже! Мы тоже можем участвовать в производстве смерти и жути! Шара, я не могу изменить геополитический расклад. Зато я могу использовать его в своих целях.

С ума сойти. Она нервно хихикает:

– Батюшки… Приходилось мне иметь дело и с бандитствующими князьками, и с полевыми командирами… но я подумать не могла, что Воханнес Вотров станет одним из них.

Воханнес царственно выпрямляет спину:

– Я делаю все возможное ради блага моего народа.

– Умоляю тебя, Во, – вздыхает она. – Избавь меня от пафосных заявлений. Хватит с меня напыщенной риторики.

– А это не риторика. И не пафосное заявление, Шара. Я и раньше пытался заинтересовать Сайпур и его сателлитов в торговом сотрудничестве. Но Сайпур, видишь ли, не желает оказывать нам такой услуги. Он как раз заинтересован в том, чтобы сохранять статус-кво. Сайпур контролирует все и вся. Они не желают, чтобы мы тут пели гимны Божествам, – но и богатый и процветающий Мирград им тоже не нужен. И если мне придется в открытую торговать своим политическим телом, чтобы помочь родине, – что ж, так тому и быть.

А ведь он совершенно не изменился. Эта мысль шокирует и, одновременно, веселит ее. Он все такой же благородный идеалист – правда, крайне своеобразный, если не сказать извращенный…

– Во, послушай, пожалуйста, меня внимательно, – говорит Шара. – Я работала с людьми, у которых были такие же планы, как у тебя. Я их знаю как облупленных: увидел одного – считай, что с сотней познакомился. И большинство из них сейчас кормит червей. Или рыб. Или птиц. Или корни деревьев – бывают и такие варианты.

– Ах, вот оно что. Переживаешь, значит, за мою безопасность.

– Да! Переживаю, представь себе! Я не хочу, чтобы ты играл в эти игры!

– Ты не хочешь, чтобы я влезал в ваши игры. Вот что ты хочешь сказать.

– Да! И мне стоит большого труда понять, зачем ты лезешь в это! Тебе мало того, что ты уже имеешь?

– А что я имею, позволь спросить?

– Как что? Огромное состояние. Отличные политические перспективы. Очаровательную любовницу, наконец!

– Мы помолвлены, – холодно сообщает Воханнес.

И тут сердце Шары разрывается. И оттуда прямо в живот хлещет ледяная вода.

– А-а, – отзывается она.

Ее это вообще не должно интересовать. Ни в малейшей степени. Ведь она – профессионал! Какая глупость, какая глупость, нельзя так расклеиваться…

– Да. Сегодня она не надела кольца. На нем брульянт величиной с бокал для виски.

И он взвешивает на ладони воображаемые караты.

– Она говорит, это дань условностям. Да к тому же безвкусица. Так оно и есть, но все же. Однако мы еще не назначили дату свадьбы. Что она, что я к планированию не очень способны…

И Воханнес принимается разглядывать свои руки.

– Прости. Наверное, тебе… – тут он тихонько покашливает, – не очень приятно об этом слышать.

– Я всегда знала, что тебе предназначено великое будущее, Во, – выговаривает она. – Но, если честно… я никогда не предполагала, что такие, как ты, женятся. В смысле…

Тут наступает неловкая пауза.

Наконец он кивает.

– Да, – осторожно выговаривает он. – Но. Некоторые… э-э-э… предпочтения… гм… словом, они приемлемы за границей, а здесь… гм… словом, здесь к ним не столь терпимо относятся. Колкастани родился – колкастани и помрешь…

Он вздыхает и принимается растирать больное бедро.

– Мне нужна твоя помощь, Шара. От Мирграда остались одни развалины, это правда. Но он может стать великим городом. Сайпур держит в руках ключи от всех сейфов мира – пусть хоть чуть-чуть дверку приоткроют! Это все, что мне нужно. Попроси меня об ответной услуге. Попроси обо всем, что захочешь. Я все сделаю. Только помоги мне.

Никогда еще реальность собственной работы не казалась ей настолько нереальной и нелепой.

Но ответить она не успела – внизу вдруг пронзительно закричали.

– Это что еще такое? – растерянно спрашивает Воханнес.

Шара уже стоит у окна. Под внешней стеной усадьбы скрючились два тела.

– Угу, – тихо говорит она.

Они вышибают дверь и врываются в зал. Движения их отточены, как в танце – смертельном и прекрасном. Серые одежды развеваются, когда они, подобно хищным птицам, кидаются на этих развращенных декадентов. У Чейшека маска немного съехала, левый глаз не очень хорошо видит, но ничего. Сверкающий меч возмездия. Избранный – вот кто он.