Девятый камень - Кайли Фицпатрик

Ларк кивнул и полез в карман.

— Простите, мне следовало сразу же вам это отдать. — Он протянул ей маленький коричневый сверток и продолжал, пока она его разворачивала: — Недавно я разговаривал с мистером Говиндой в доме миссис Герберт, и он мне почти ничего не сообщил, но сказал, что они не успели забрать бриллианты у мистера Финкельштейна. А также что эта вещь принадлежит вам. Мой сержант нашел кулон на рабочем столе ювелира.

Лили держала в руке большую подвеску, напоминающую камею. Овальный кусок гагата украшал изящный венок белых лилий, сплетенный из белых волос. Она сидела, опустив голову, словно внимательно его разглядывала, но Марта видела, что она прячет слезы.

— Это подарок леди Герберт в благодарность за помощь, которую я ей оказала… Для меня эта вещь бесценна, хотя в данной ситуации может показаться незначительной… Спасибо вам, инспектор.

Марта была озадачена. Почему полиция не спросила саму леди Герберт про бриллианты? Не может же инспектор Ларк подозревать ее в убийствах? Но он снова взял себя в руки и его лицо превратилось в прежнюю непроницаемую маску. Он поклонился Лили и повернулся, собираясь уйти. Марта помчалась за ним, бросив мимолетный взгляд на свою хозяйку, которая смертельно побледнела. Провожая инспектора до двери, Марта подумала, что тяготы профессии старят саму его душу. Она уже обратила внимание на его чуткость, редкое качество в мужчине, не говоря уже о полисмене.

Вернувшись в библиотеку, она обнаружила, что Лили стоит у окна и смотрит на идущего по Ватерлоо-стрит инспектора Ларка. Миссис Коречная повернулась, услышав ее шаги, и ледяной холод сковал все тело Марты.

Неожиданно ей показалось, что в комнате сгустился мрак, словно громадная туча закрыла солнце. Тени, толпившиеся в комнате, шумели, и Марта с трудом сдерживалась, чтобы не закричать на них, требуя тишины, потому что ей хотелось подумать, но они дружно передавали ей послание, ясное, точно хрустальный шар.

— Что-то не так, Марта?

— Вам не следует его носить, мадам.

— О Марта. Не стоит становиться жертвой суеверия. Просто мы получили дурные вести, и все.

Лили прижала руку ко лбу.

— Конечно. Только я не понимаю, почему инспектор не мог задать леди Герберт те же вопросы, что он задавал вам, мадам.

— Леди Герберт мертва, Марта. Она умерла прошлой ночью. Возможно, покончила с собой.

— Боже праведный! Это все бриллианты, мадам, ими управляет зло. Теперь я уверена.

Лили тяжело опустилась на стул и прижала руку к груди.

— Разве такое может быть? В конце концов, это всего лишь углерод, они не живые.

— Очень даже живые, как все бриллианты. И более того, отнимают жизнь у людей.

Марта пожалела, что произнесла эти слова, потому что ее хозяйка побледнела еще сильнее.

— Я молю Бога, чтобы ты ошибалась, Марта, однако мне трудно поверить, что такой жизнелюбивый дух мог быть сломлен только горем…

Марта ничего не ответила, но ее охватила холодная уверенность в том, что смерть леди Герберт является дурным предзнаменованием.

Глава 16

«Кенсингтон, 23 сентября 1864 года

Мой дорогой Франц!

Середина лета давно миновала, и дни становятся все короче. И так же точно возникает ощущение, что стираются воспоминания и то короткое расстояние, которое мы с тобой прошли вместе. Я чувствую, что за всю свою жизнь я жила только три года. Добрые люди, понимающие, что испытывает человек, охваченный горем, говорят, что эти раны со временем заживают, а потом мир снова кажется населенным людьми и полным возможностей и перспектив, точно карта неисследованных земель. Я должна признаться, что уже начинаю привыкать к твоему отсутствию, хотя мне еще трудно представить свое будущее без тебя.

С тех пор как я писала тебе в прошлый раз, в моем когда-то спокойном мире произошло много событий, пугающих и вызывающих у меня смущение. Сначала убийство ювелира леди Герберт, за которым на прошлой неделе последовала ее собственная смерть. Затем визит старшего офицера из Вестминстерского участка, доброго, но погруженного в себя инспектора Ларка. Во время нашего разговора он сообщил мне, что украдены редкие и очень дорогие бриллианты, принадлежавшие индийскому махарадже и находившиеся у леди Герберт. Лондонцы восприняли эту кражу как оскорбление, потому что бриллианты были некоторое время выставлены на всеобщее обозрение, к тому же они обладали поразительной силой обольщения, совсем как сирены Гомера!

А недавно, точнее, вчера меня навестили еще два человека. Сначала Сара О'Рейли, с которой я стала проводить достаточно много времени. Ее жизнерадостность и острый ум бросают вызов ее прошлому и нынешнему положению в жизни, и должна признаться, что я очень к ней привязалась. Сразу после появления Сары, пришедшей под предлогом доставки мне какой-то почты, в мою дверь снова постучали. На сей раз это был сержант инспектора Ларка, симпатичный юноша по имени Джерард. Он сказал, что принес бумаги, подтверждающие тот факт, что инспектор Ларк передал мне кулон. Я ношу его постоянно, любовь моя, и чувствую, что ты ко мне вернулся. На золотом основании закреплен овальный кусок гагата, украшенный изысканными белыми лилиями, сплетенными из твоих волос. Они идут по краю овала, а по центру располагается один большой цветок. Мне кажется, что Говинда, по чьему рисунку сделан кулон, взял идею с лилиями из твоей картины, висящей в нашем холле, „Венеры Ватерлоо“. Она по-прежнему на своем месте, но как-то раз я брала ее с собой к леди Герберт, чтобы показать ей твою работу. Я еще не решила, возьму ли ее в числе тех картин, что собираюсь отвезти в Бенарес.

Да, я решила туда отправиться, любовь моя, и сказала это леди Герберт до того, как она умерла. Я знаю, как ты мечтал побывать в Индии, Франц, как был уверен, что я непременно полюблю ее, несмотря на москитов, жару и отсутствие приличных туалетов. Сначала я отклонила предложение леди Герберт, полагая, что это всего лишь пустые разговоры страдающего от душевной боли человека. Но постепенно я стала все чаще задумываться о путешествии в страну, совершенно мне незнакомую, начиная от палящего солнца и кончая цветом неба и запахом садов.

Поэтому я решила, что поплыву в Бомбей, а оттуда на поезде поеду в Бенарес. Леди Герберт отправила махарадже рекомендательное письмо, так как была уверена, что я не откажусь от путешествия. Не стану делать вид, что меня не трогает вера индусов в мистические вещи, а также в то, что Бенарес является таким же городом, как, по твоим словам, и Прага, местом, где человек может оказаться у ворот, соединяющих миры живых и мертвых. Помнишь, как мы в шутку поклялись, что, если судьба нас разлучит, мы с тобой встретимся у таких ворот? Как бы я хотела, чтобы это было возможно.

Но вернемся к моим юным посетителям, оставшимся у меня на чашку чая. Мы разговаривали о пропавших диковинным образом бриллиантах леди Герберт. От Сары я узнала, что репортер криминальной хроники из „Лондон меркьюри“ мистер Мелвилл скоро опубликует свои очередные „находки“ касательно двух убийств и их связи с исчезнувшими бриллиантами. Боюсь, это не слишком хорошая новость, потому что все, к чему он прикасается, пахнет сплетнями. Как и многие представители его профессии, он обожает сенсации. Мистер Джерард сообщил мне только, что полиция не может найти ученика ювелира, который сейчас является главным подозреваемым. Он не имел права открывать мне детали дела, поскольку таков закон, и я не могла спросить у него, удалось ли им узнать что-нибудь у непроницаемого мистера Говинды относительно смерти леди Герберт и ее бриллиантов.

Меня удивило, что Сара и сержант Джерард чувствовали неловкость в обществе друг друга, хотя по возрасту они почти ровесники, мне кажется, разница между ними составляет не больше трех лет, но я видела, что оба признали друг у друга наличие острого ума. Возможно, они родственные души.

Здесь, в твоей студии, меня утешает знание того, что именно в этом месте твои душа и сердце находили свое выражение. Время близится к вечеру, и я приеду сюда еще один только раз, чтобы закрыть дом. Я буду очень по нему скучать, но никто из твоих бывших товарищей-художников больше им не пользуется, потому что они находят его слишком неухоженным и запущенным, к тому же зимой тут невероятно холодно. Если бы дом принадлежал мне, я бы заботилась о саде и повесила под магнолией качели. Я бы привела в порядок стены в тех местах, где внутрь пробираются сквозняк и сырость, и починила полы, но владелец дома очевидным образом не заинтересован в его сохранении.

До моего отъезда в Бенарес остался всего месяц, и мне еще многое нужно сделать. Ты всегда со мной, пока я ношу кулон на шее, даже несмотря на то, что мне придется покинуть это место, где мне удалось найти некоторое утешение после нашего расставания.