(Не) тот ребенок (СИ) - Грудина Артелина

— Прекрати преследовать Ксюшу! — вместо приветствия вывалил на меня мужчина. Я даже на миг опешила от подобной наглость! Сдалась мне его Ксюша. Да, за последнюю неделю я не раз сталкивалась с ней и тетей Зоей, но все равно его обвинение нелепо и смехотворно!

— Ты на солнце перегрелся? Зачем мне преследовать твою дочь? — сдерживая все свое возмущение спросила я этого…даже слов приличных не найду!

— Мать сказала, что ты их караулишь на этой аллеи или будешь отпираться?

— Чокнутая семейка! — Я подошла к Роману и повернула его лицом к спорткомплексу. — Там! — я указала на здание. — Я работаю, тренирую малышей. Обычно заканчиваю в обед. Не знаю откуда и куда идет твоя мать с девочкой и знать не хочу. Ясно?

Я выжидательно посмотрела в некогда любимое лицо.

— И больше ко мне не подходи, понял?

Видеть его не хочу! Мерзкий предатель!

Не дождавшись ответа, я уже собралась уйти, как мужчина схватил меня за предплечье.

— Тебе действительно настолько все равно? — в его голосе было столько всего: неверие, презрение, боль и злость.

Мне словно под дых дали, сорвали резким движением бинты с незажившей раны. У меня даже руки затряслись от гнева. Хотелось влепить пощечину Роману или кулаком в нос. Не знаю, что! Лишь бы ему стало так же больно, как и мне.

Я зло выдернула руку и наконец-то высказала все в лицо этому негодяю:

— Да, мне плевать на тебя и твою идеальную жизнь. Ясно?! Когда-то давно, в прошлой жизни я ждала от тебя объяснений, поддержки, но после того, как ты бросил меня одну на растерзание нашим родителям, после того, как я сама рожала и тряслась над недоношенной дочерью, после того, как одна хоронила ее. Мне плевать на тебя! Даже все равно, что пока я переживала весь этот ужас ты развлекался со своей другой невестой, работал над Ксюшей или уже не надо было? Кто из нас первее забеременел? А, неважно! Знать ничего не хочу. Просто держись от меня подальше и ты, и твоя мать.

Перебежав дорогу, я открыла машину и плюхнувшись за руль, завела мотор.

Мне хотелось убраться отсюда, как можно быстрее. Предательские слезы бежали по щекам. Я врала, мне до сих было больно! Безумно!

Когда я выезжала, Роман что-то кричал мне вдогонку, но я не слушала его. Предатель, обманщик, ненавижу его всеми фибрами души!

Я давила на газ, увеличивая скорость, словно за мной гнались тысяче чертей. На самом деле все они давно сидели во мне и сбежать от них не возможно.

Существовало только одно место на земле, где я смогла бы совладать с собой. Я ехала к своей девочке. Мне было необходимо окунуться в звенящую тишину кладбища, раствориться в той пустоте, чтобы отсечь все ненужное, пустое. Какая разница что было в прошлом? Зачем ковырять старые раны? Я просто пришла к знакомой могиле, села на плитку, нагретую за день солнцем и прижала к груди плюшевого зайца, которого привезла Маши несколько дней назад.

Прикрыв глаза я облокотилась на надгробье. Ветер шумел в кронах деревьев, солнышко тепло светило, а тишина успокаивала. Вот оно еще одно место моей силы, кроме льда.

Злость ушла, даже боль притупилась, остались опустошенность и какая-то усталость.

— Что это? Чья эта могила?

Я открыла глаза и увидела Романа. Он был шокирован.

— Что это? — закричал он, тыча пальцем на могилу.

— Могила Маши. — спокойно ответила я. — И не кричи здесь, — попросила я.

Никогда, даже в самые тяжелые моменты я не кричала и не ругалась здесь. Не хотела, чтобы дочь видела меня такой.

— Маши…

Роман посмотрел на меня, на зайца в руках, затем опять на надгробье.

— Дурдом. — заключил он.

Я же не выдержала и заплакала, пряча слезы в зайца. Как он может? как смеет?!

— Юль…

Его рука погладила мои волосы, а у меня не было сил даже возмутиться. Что возмутиться? Мне дышать стало больно из-за рыданий.

— Уходи, — прошипела я. — Убирайся! Ненавижу тебя! — подняв лицо заявила я этому предателю.

— Юль, ты не так все поняла, ты просто не знаешь, не понимаешь…

— И знать ничего не хочу! Просто оставь меня.

— Ну, уж нет! Больше ни за что не оставлю!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Роман подхватил меня с плитки и прижав к себе понес прочь.

— Что ты творишь? — я пыталась выпутаться из его рук. — Отпусти!

Однако мужчина оказался чертовски сильным. Мои удары он молчаливо терпел и пер как танк к цели — нашим машинам.

Усадив меня на капот, он все равно не дал мне свободы, нависнув и взяв в плен своих рук.

— А теперь слушай внимательно. — заявил он.

Я сидела на лавочке и носком кед рисовала на земле какую-то спираль.

— Юль, ты меня слышишь?

Я усмехнулась и посмотрела на Романа. Мне казалось, что я прожила сотню жизней, настолько чувствовала себя уставшей и выжитой.

— Значит, ты говоришь я написала отказ от дочери и уехала из города, покорять спортивные высоты? А твоя мать оформила опекунство на Машу, вернее Ксюшу? — уточнила я самые важные моменты невероятного рассказа мужчины.

— Да. — твердо ответил он, глядя мне прямо в глаза.

— Ты считаешь, что мои родители разыграли все это? — возмутилась я. — Смерть, похороны? Думаешь, я столько лет хожу на кладбище к пустой могиле, а они смотрят и молчат? Бред!

Я подскочила и заходила туда-сюда, обдумывая вновь услышанное. Последний час просто перевернул мою жизнь. Я хотела и не хотела верить Роману. Если все, что он говорит правда, то у меня есть дочь! Живая, здоровая, моя! Но, если все, сказанное не ложь, то мои родители самые мерзкие предатели во всем мире!

— Давай поедим к ним сейчас и открыто поговорим? — предложил Роман, а я вдруг вспомнила о мамином здоровье. Она шла на поправку, начала медленно говорить по слогам. Сейчас нервировать ее нельзя никак. я не могу рисковать ей. Вдруг это все проделки тети Зои? Но только как она бы одна провернула такую аферу? Я хорошо помню, что в те дни я подписывала только те бумаги, что принесла мне мама. К тому же на момент рождение Маши я была несовершеннолетней и согласие моих родителей на отказ ребенка потребовали бы в любом случае.

— Я скорее поверю, что все это твоя мать провернула, а не моя. Если это вообще правда.

— Зачем мне врать? — нахмурился мужчина. О роли своей семьи он промолчал. Видимо их он теперь тоже подозревает.

— Не знаю. — села я на лавочку и прикрыла лицо руками. — Я ничего не понимаю!

— Юль, послушай меня пожалуйста, — Рома взял меня за руку и я вздрогнула всем телом, но наши пальцы сами переплелись, как много лет назад.

— Все эти годы, ты даже не представляешь, как я ненавидел тебя, презирал, не понимал, как ты могла променять дочь на карьеру. Все это не укладывалось в голове, теперь все стало на свои места. Ксюша- твоя дочь, можешь быть уверена.

Я вспомнила эту худую девочку-веточку, которую за последнее время видела слишком часто. Почему сердце ничего не подсказало мне? Не екнуло? Даже взгляд не зацепился на схожих чертах лица!

— Она не знает кто ее мама? Что вы ей рассказали? — голос разом пропал, я почти прошептала эти вопросы.

Внутри все похолодело, зная нелюбовь тети Зои ко мне, можно предположить самое плохое.

— Мы сказали, что так сложилась жизнь, что ей лучше будет жить с нами.

— И все? Не поверю.

Роман вздохнул и потрогал затылок.

— Когда я услышал, как мать поливает тебя грязью при соседке, Ксюше было два года. Я не хотел, чтобы она считала, что ее мать плохая, поэтому мы уехали из города.

Я посмотрела на мужчину с благодарностью.

— Год назад я видела тебя на аллее у своего дома. — кивнула, поддерживая разговор. — Ты выгуливал ротвейлера.

— Да, Мавра. Мой друг уехал в командировку на полгода и мы присматривали за его домом и псом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мы молча смотрели друг на друга. Словно наконец-то впервые увидели по-настоящему. Взгляд Романа больше не колол меня. В глубине его глаз я видела забытое тепло и нежность. Не знаю, какой меня видел Роман. Заметил ли несколько морщинок у глаз или то, что удалила родинку над губой. Насколько сильно внешне я отличалась от самой себя пятилетней давности?