University. Повести - Алексей Александрович Федотов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Суть проекта была в следующем. В гости к Семену Семеновичу Горбунькову приезжал его друг – доцент из Грузии. Когда они хорошо посидели над большой бутылкой с чачой, то в голову Горбунькову пришло показать своему товарищу регион. Он вызвал такси. Проезжая мимо населенных пунктов, зарубежный ученый громогласно читал их названия, неизменно делая ярко выраженное ударение на «и»: «Борзино! Осино! Уткино!» Горбунькову это показалось смешным, и он рассказал об этом коллегам в университете. А вот заведующая кафедрой социокультурного проектирования и туризма увидела здесь потенциал для туристического тура «Русская Италия», и даже получила на это средства от федерального Министерства культуры, где у нее были связи.
– При чем здесь Италия? – удивился Петров. – Не выезжая из своего региона потратишь денег не меньше, чем в Италии, – грустно ответил профессор социокультурной кафедры.
– И макарон опять же вдоволь поешь, – поддержал его Барт.
В довершение им встретился Горбуньков, поведавший, что у него сегодня вечером состоится стихотворный баттл с активистом студенческой самодеятельности по прозвищу «Пифий».
– Обижусь, если не придете! – утвердительно сказал поэт.
– Паноптикум? – грустно спросил Петров.
– Университет будущего, которое настало уже сегодня, – улыбнулся Барт.
Баттл
Горбуньков в драном джинсовом костюме и волосами, выкрашенными в красный цвет, стоял на сцене большого актового зала университета. Напротив него стоял активист студенческой самодеятельности по прозвищу Пифий, вид которого описать вообще трудно – в его облике смешались стили эмо, готов и комсомольцев восьмидесятых. Посмотреть на баттл между доцентом и студентом пришли около тысячи студентов и несколько десятков преподавателей.
Тупому старикашке эльфу,
Сейчас напомню я про Дельфы!
– начал Пифий, и Семен Семенович вдруг вспомнил Дельфийский храм и Пифию. Его прошиб холодный пот, но он смело ответил:
– Про Дельфы я не забывал:
Я в них грядущее узнал!
Пифий одобрительно кивнул и спросил:
– Так что же ты тогда скрываешь,
Что наше будущее знаешь?
Вопрос застал Горбунькова врасплох. Он думал, что раз сказал о будущем университета Барту, то этого и достаточно, а оказывается пророчествовать надо Urbi et orbi. Почему именно слова про Рим и мир вспыли у него сейчас в голове доцент внятно не смог бы объяснить. Учитывая количество литров спиртного, выпитого им только за последние три дня, это не было удивительно. Поняв, что от него ждут пророчества, Семен Семенович начал издалека:
У нас большой прекрасный вуз,
Он центр науки и культуры,
В который как в огромный шлюз
Втекают дураки и дуры!
В рядах недовольно зашумели, и доцент уточнил:
Конечно, вовсе не одни,
Средь них и умниц здесь немало,
Однако в горестные дни
Здесь умным очень тошно стало.
Пифий опять кивнул и спросил:
– Пришли сюда вы нас позорить,
Желая с юностью повздорить?
Иль есть вам что нам рассказать,
О чем обязаны мы знать?
Горбуньков кивнул и продолжил:
– Когда холодным и пустым
Ученым стал любимый вуз,
Когда движением простым
Уже разверзнут смрадный шлюз,
Когда надежды больше нет,
И крах осталось мало ждать,
Когда в глазах погаснет свет,
Подмоги неоткуда ждать…
И после этого он прочитал строки, которые уже читал Барту:
– Когда последний настоящий —
Не жулик наглостью блестящий,
А тот, кто может научить,
Тому в достоинстве как жить;
Уволен будет злобной кликой,
Когда из профессуры лика,
Не будет здесь ни одного;
Когда и Карла самого
С позором выгонят из вуза,
Тогда разверзнутся вдруг шлюзы,
И рухнет университет…
Истории печальней нет!
Пифий одобрительно кивнул и неожиданно для всех сказал:
– Он выиграл!
– Что это было? – спросила Цыганова Бубнову, рядом с которой сидела в первом ряду.
– Думаю, что типа пророчество, – усмехнулась та, а про себя подумала: «Семену пора в дурку».
Путешествие на остров
Хэрон вез на остров в своей лодке сразу троих: Бубнову, Заподлянского и Циркова. Река из прорванной канализации очень сильно растеклась, и путь занял не менее десяти минут. Заподлянский и Цирков, которые думали, что инфернальный мир – это что-то не имеющее к реальности прямого отношения, очень испугались, когда увидели Свинокрыла и Невидимую Руку Рынка. Бубнова наслаждалась их страхом: сама-то она уже привыкла к эгрегорам.
– Можете нас поздравить: сегодня получил телеграмму от руководства, что нашему прекрасному острову присвоено название «аид», с маленькой буквы правда пока – гордо сообщил им Свинокрыл.
– А что это за остров? – спросил Цирков, в котором любопытство исследователя было сильнее страхов.
– Похвальный интерес. Если сказать прямым текстом, то он из учебной документации этого университета, которую никто никогда не читал.
– А почему название с маленькой буквы? – не унимался проректор по науке.
– Потому что вы недостаточно хорошо работаете, – пояснила Невидимая Рука Рынка и дала ему хороший подзатыльник.
– Невидимая Рука рынка действует всегда неотвратимо, в соответствии с законами, которые только ей понятны, – уважительно сказал Свинокрыл, который давно смирился с тем, что не он здесь главный эгрегор.
– Зачем вы нас вызвали? – трясясь спросил Заподлянский, успевший уже сто раз пожалеть за последние полчаса, что связался с посвящениями и прочей мистикой. Увидев ехидный взгляд Бубновой, устремленный на его мокрые штаны, от которых исходил премерзкий запах, Акакий Павсикахиевич пояснил: – Хэрон неаккуратно гребет. Забрызгал.
– Может быть, – еще ехиднее сказала Бубнова. Но вот мы с Эдиком почему-то не забрызганные, а все вместе ехали…
– Хватит глупостей! – важно сказал Свинокрыл. – Нам нужно срочно покончить с Бартом и еще несколькими научно-педагогическими работниками и отчислить под любым предлогом студентов по списку… –эгрегор достал список настолько внушительных размеров, что даже профессор Петров поразился бы узнав, как много в университете студентов, которые пришли в него, чтобы учиться.
– С Бартом покончить – это без меня! – испуганно заверещал Заподлянский, вспомнивший, чем для него лично завершилась в свое время попытка устранить неудобного профессора.
–Это на фига столько студентов отчислять! – возмутилась Бубнова. Но посмотрев шифры напротив фамилий успокоено добавила: – Так они почти все за государственный счет учатся, можно сказать, обворовывают нас! Конечно, отчислим.
– Устранить не так топорно, как ты это пробовал сделать в свое время, – успокоил Свинокрыл Заподлянского.
– А как? – поинтересовалась Бубнова.
– Просто выдайте им завтра уведомления о сокращении их ставок и все дела, – безмятежно сказал Эгрегор.
– Это им еще столько выплачивать придется после увольнения! – возмутилась вр.и.о. ректора.
– Но у них же не такая как у тебя зарплата, – примиряюще возразила
