Ангел-хранитель - Алина Егорова

Алексей хотел подать ей полотенце, но его опередил Фианитов.

– Простудишься, – забеспокоился он.

Валера усадил даму на свое место, около костра, и налил ей чаю.

– Тебе бутерброд с сыром или с ветчиной? – продолжал хлопотать он.

Лариса благодарно принимала его заботу, украдкой поглядывая на Суржикова.

– Холодно, – передернула она плечиками.

Фианитов намек понял правильно. Он снял толстовку и отдал ее Ларисе. Лара подвинулась, чтобы Валерий смог уместиться с ней рядом на бревнышке. Так они и сидели, впритирку друг к дружке, болтая о чем-то тайном. Фианитов шутил, Лариса тихо смеялась.

Спокойно наблюдать эту идиллию Алексей не мог. Он брякнул на стол кружку с недопитым кофе и поспешил удалиться, зыркнув на сладкую парочку сердитым взглядом.

Шторм Рената запомнила плохо. Все произошло внезапно, несмотря на то что погода испортилась уже довольно-таки давно. Дул сильный ветер. Сначала ему порадовались – яхта набрала хорошую скорость. Потом пошел дождь, и управлять яхтой становилось все сложнее. Капитан велел всем надеть спасательные жилеты. Рената надела, а дальше – суета, крики: принеси, подай, да не то, мать твою… Когда яхту тряхнуло, Рената не удержалась на ногах и упала, ударившись головой о ступеньку. Кое-как поднялась и дальше двигалась, словно в полузабытьи.

– Все, кирдык, – голос Фианитова.

– Тонем! – испуганный вопль Ларисы.

– Без паники! Судно на плаву, дотянем, – спокойно произнес капитан.

Голова Ренаты болела все сильнее, и от этой боли все окружающее воспринималось ею, как во сне. Она полулежала в каюте на свалившихся с полок вещах. Яхту сильно качало, и Рената чувствовала, что ее вот-вот вырвет.

– Берите только самое необходимое! Документы не забудьте! – кричал Малыгин.

– Идем скорее! – сказала Лариса. Она тронула ее за плечи и заглянула в лицо. – Что с тобой? Тебе помочь?

– Нет, я сама. – Рената выковыряла из груды вещей свой рюкзачок, в котором она хранила деньги, паспорт и еще какие-то женские мелочи, вроде крема и помады.

Прибыл катер береговой охраны. Люди в форме помогали яхтсменам перебраться на борт. Василич, как и следовало ожидать, принимал активное участие в эвакуации экипажа.

Выглянув на палубу, Рената поразилась тому, что стало с «Графчиком». От мачты остался какой-то огрызок, словно от сломанного карандаша. Разбит борт и сильно погнуты леера. Судно накренилось на один борт, и он оказался совсем близок к воде. Волна щедро окатила Ренату с головой, немного приведя ее в чувство.

«Картина! – вдруг озарило ее. – Нельзя оставлять ее здесь!»

Рената метнулась обратно, к каюте.

– Куда?! – заорал Василич, но остановить ее не сумел – Рената уже скрылась в каюте. Она откопала сумку с полотном и сунула его в свой рюкзак.

Их доставили на берег и сразу же отвезли в клинику. В медицинской помощи нуждались только двое: Рената и Дима. У Ренаты обнаружился сильный ушиб головы, а Дима сломал кисть левой руки. Лариса не пострадала, но она почему-то очень нервничала. Лицо зеленое, руки трясутся, голос срывается.

– Что с Алексеем? – спросила она чуть не плача.

На этот вопрос никто не мог дать ответа. Суржиков как в воду канул.

– Будем искать, – заверил Малыгин.

Рената не хотела думать, что Суржиков утонул. Лариса – тоже. Но у Лары на то были свои, особые причины. Она не находила себе места и, если бы ей кто-то это позволил, помчалась бы его искать – в море, среди ночи.

«Надо же, как переживает», – посочувствовала ей Рената. Ей было жаль Ларису, причем вдвойне. За то, что она так страдает из-за пропажи Суржикова, и за то, что он этих страданий не стоит. Тот, услышанный ею утренний разговор расставил все по своим местам, и мнение об этом человеке у нее сложилось окончательно. И оно, это мнение, было в большей степени отрицательным, нежели положительным. Принцип: о покойном либо хорошо, либо ничего, здесь не работал – Рената считала, что Алексей жив! Откуда у нее взялась эта уверенность, она объяснить не смогла бы, просто чувствовала.

Уже на следующий день им представилась возможность отправиться домой. Предложение поступило от владельца яхты «Аполлинарий» Николая Мартынова. Он с командой возвращался в Петербург и, узнав о крушении «Графчика», великодушно предложил пострадавшим свою помощь.

Рената не заставила себя уговаривать – приключения ее утомили, и ей хотелось поскорее оказаться в своей квартире, под пледом, в любимом кресле. Она чувствовала себя вполне сносно, но голова еще побаливала. Шведский врач заверил ее, что все будет о’кей, и снабдил ее таблетками. Лариса тоже устала, но уезжать не хотела. Впрочем, ее мнения никто не спрашивал. Пришел Малыгин и объявил, что она с Ренатой – и Дима тоже – отбывают на яхте Мартынова.

– Все, поход окончен. Собирайтесь, девочки! И ты, Дима, тоже. Поможешь барышням. А мы с Валерой пока что останемся здесь.

«Аполлинарий» отличался от «Графчика», как «Бентли» отличается от трамвая. Роскошный двухпалубный красавец, просторный и комфортабельный. Он мягко шел по Финскому заливу, убаюкивая мерным ритмичным ходом своих пассажиров. Рената отлеживалась в шикарной каюте и думала о том, что нужно что-то делать с полотном. И как ее с ним до сих пор не арестовали? Она собиралась сдать его на таможне, но сразу это сделать не получилось. Как поступить теперь, чтобы ее не сочли за контрабандистку, она не представляла.

Лариса сидела на верхней палубе и с похоронным лицом смотрела вдаль. Дима принес два коктейля и устроился рядом.

– Быстро идем, скоро в Питере будем, – сообщил он для завязки беседы.

– Да, наверное, – равнодушно ответила Лара.

– Жаль Алекса. Хороший был мужик.

– Был?! – вскинула брови Лариса. – Он и сейчас есть. Суржиков жив!

– Но он ведь, это… За борт упал. А там до берега было далеко.

– Ты видел, как он падал?

– Я – нет, но Валера видел.

– Алексей жив! Я знаю, – упрямо повторила Лариса.

– Конечно, жив, – поддержала ее Рената. Она решила пройтись по палубе и заметила членов своей команды. – Суржиков – отличный пловец, к тому же наверняка его подобрала какая-нибудь лодка. Нам же пришли на помощь, и ему тоже помогли.

Рассуждения Ренаты немного успокоили Ларису.

– Когда таможня, ты не в курсе? – попыталась она сменить щекотливую тему беседы.

– Давно уже позади.

– Как это?! Нас что, не проверяли? А паспортный контроль?

– Ночью проверяли. Ты от своих обезболивающих таблеток спала, как сурок. Твой паспорт я им отдала. Извини, пришлось залезть к тебе в рюкзак.

У Ренаты все внутри похолодело. В рюкзаке лежало завернутое в холстину полотно! Что, если его обнаружили?!

– А, багаж не досматривали?

– Мельком. Спросили, что везем. Я ответила, что личные вещи, они и ушли. Да у нас и смотреть-то нечего – ни сумок, ни чемоданов.

– А, ну да. Я пойду таблетку приму, – рассеянно сказала Рената и поспешила в свою каюту.

Закрыв за собой дверь, она полезла в рюкзак, проверить, на месте ли картина. Картина оказалась на месте. Рената не поленилась распаковать сверток, чтобы убедиться в этом.

То, что ее не поймали с поличным этой ночью, еще не значило, что можно вздохнуть спокойно. Впереди родные берега, при выходе туда им предстоит встреча с российской таможней. Наши – не шведы, они проведут досмотр более основательно. Иди, доказывай, что она действовала не корысти ради, а спасала народное достояние! Не докажешь ведь. Еще и обвинят ее в краже картины из музея. Вот тебе и благие намерения! Вот тебе и дорожка в ад!

Смириться с такой безрадостной участью Рената не желала. Ее ушибленная голова буквально разрывалась от боли, мысли кипели в поисках спасительного выхода. «А что, если бросить картину за борт? – пришла вдруг простая до гениальности мысль. – Нет картины – нет и проблемы!» Рената прикинула, как бы незаметно выбросить полотно. К ее глубокому сожалению, иллюминатор в ее каюте не открывался. Выходило, что от картины можно избавиться, только находясь на палубе.

Она извлекла сверток из рюкзака, переложила его в пластиковый пакет и отправилась на палубу. Как назло, наверху было полно народу. Рената поискала глазами наименее просматриваемый закуток. Оглянувшись, не видит ли ее кто-нибудь, она перекинула пакет через леер. Внизу белой пеной бурлила вода. Стоит разжать пальцы – и картина окажется там. Но что-то ее остановило. Отпускать пакет было жалко. Рената вспомнила истерику Арины. Она твердила, как в бреду: «Картину бережет ангел! Он отводит от нее все беды и накликает их на тех, кто прикасается к картине с недобрыми намерениями».

Ренату вдруг залихорадило. Отступившая было головная боль появилась вновь. Палуба заходила ходуном, и Рената едва устояла на ногах. Она оглянулась по сторонам: люди по-прежнему безмятежно отдыхали, вода была спокойной, яхта шла ровно. Из-за чего ее вдруг так зашатало – непонятно! В мистику Рената не верила, но все равно, ей стало не по себе. А вдруг и правда с картиной что-то не так? Кто там ее бережет: ангел или дьявол? Что бы это ни было, а только не следует бросать картину в воду. Поступить таким образом – значит совершить большую ошибку, за которую ее потом всю жизнь будет грызть совесть.