Долгая ночь Примы Центавра - Питер Дэвид

Что ж, загадку он разгадал, и нашел ответ - «ничего». Лондо сказал ему, что с ним не будет ничего. Но при этом хотел убедиться, что Вир понял, что его отнюдь не радует такое положение дел. Но почему? Почему просто не сказать обо всем напрямик? И почему вообще Лондо должен быть несчастен, если ему дана возможность обустроить Приму Центавра согласно собственным желаниям? Где здесь, собственно, трагедия и печаль?

И… с ними всеми «ничего» не будет? Меньше чем через неделю?

Это казалось бессмыслицей.

Или, возможно, смысл в этом был, просто Виру не хватало воли или способностей отыскать его.

Следующее утро он начал с того, что пошел прямо в тронный зал, но гвардеец преградил ему дорогу.

- Мне надо видеть императора, - сказал Вир.

Гвардеец по-прежнему преграждал ему путь, не проявляя ни малейших признаков того, что он расслышал слова Вира.

- У меня срочное дело, - сказал Вир.

- Боюсь, император сегодня никого не принимает, - раздался голос у него за спиной. К Виру по коридору приближался Дурла, и вид у министра Внутренней Безопасности был настолько хозяйский, что можно было подумать, будто именно Дурла является истинным владельцем дворца.

- И почему же это? - спросил Вир.

Дурла пожал плечами.

- Я не обсуждаю приказов моего императора, Посол. Я просто им подчиняюсь. И предлагаю вам поступить так же.

- Откуда мне знать, что это действительно его приказ? - усомнился Вир. - Откуда мне знать, что он вообще еще жив?

Само это предположение, похоже, ужаснуло Дурлу.

- Я потрясен, Посол, что вы позволяете себе подобные инсинуации на счет каких-то заговоров против нашего императора. Уверяю вас, он в тронном зале. Он просто желает уединения.

- Слушайте, - горячо сказал Вир. - Если я не…

Дверь в тронный зал внезапно распахнулась.

Вир обернулся и вгляделся внутрь, и действительно, там, на троне, сидел Лондо. Он сидел, выпрямившись, глядя прямо перед собой, ни один миллиметр его тела не шелохнулся, выдавая то, что он еще жив. А затем Лондо совсем чуть-чуть повернул голову и глянул в сторону Вира. Он кивнул разок, словно говоря: «Все хорошо. Уходи». И затем снова уставился прямо перед собой, молча, не выказывая ни малейших признаков интереса к происходящему.

Вир отступил на шаг, дверь захлопнулась. Он обернулся к Дурле, но тот просто улыбнулся в ответ и сказал:

- Желаю удачного возвращения на Вавилон 5, Посол. Надеюсь вновь увидеть вас здесь… в самом ближайшем будущем.

И с этими словами ушел прочь.

Интерлюдия

Дремотник проснулся.

Он почувствовал, как приближается кто-то из Тех, Кто Таится В Тени, и включил свое сознание…

Он был в замешательстве. Он вдруг понял, что никогда не был цельной личностью, Словно сразу после появления из чрева матери его разлучили с братом-близнецом, который жил с тех пор где-то в неизведанной дали. Но одновременно откуда-то пришло понимание, что вот-вот должно случиться нечто очень важное. Встреча с утерянной половиной своего «я» должна была произойти очень скоро, и тогда он впервые в жизни узнает, что значит быть цельным, единым, и не чувствовать себя потерянным.

А еще он заметил, что ему начали нравиться тени. В них не было недостатка здесь, на нижних уровнях. И, наверное, каждая из них скрывала свой таинственный секрет. Когда-то, как и большинство людей, он боялся теней. Но теперь он любил подолгу всматриваться в них. Тени влекли его, манили своей прохладой…

А затем тени начали звать его к себе. Не все, но одна из них - точно. Он вдруг понял, что если придет туда, в уголок одного из многочисленных коридоров. то жизнь его впервые обретет какой-то смысл.

В самом деле, в последнее время он чувствовал, что его жизнь заполнена какой-то странной пустотой. Он помнил своих родителей, помнил, как обнимала его мать, как отец в первый раз вел его в школу. Он помнил их…но только словно издали, как если бы его память сохраняла какие-то образы, которых никогда не было в его сердце.

Он помнил женщину, которая была его первой любовью, помнил теплоту её поцелуя.

Он помнил её… но ничего по отношению к ней не чувствовал. Он знал, что они

сплетались с ней в порыве страсти, но не мог припомнить своих ощущений.

Вся его жизнь словно стала каким-то видеофильмом, который он посмотрел,

но не пережил.

Вокруг никого не было. Шаг за шагом он неуверенно приближался к этой тени.

И в этот момент где-то глубоко внутри него нечто не совсем биологическое, не совсем техническое, шевельнулось и ответило на призыв из темного угла.

Он приближался к тени, а тень вдруг ожила… Обрела форму серой фигуры, с рукой, призывно протянутой к нему…

…нет… не к нему… к тому, кто внутри него.

Глава 8

Зак Аллан, глава Службы Безопасности Вавилона 5, смотрел на Вира, подняв одну бровь. Его пронизывающий взгляд был полон изумления.

- Рем Ланас? Вы хотите узнать о Реме Ланасе?

Вир сидел в офисе Зака, сложив руки на коленях.

- Если это не будет слишком затруднительно.

- Он один из ваших? Я имею виду, центавриан?

- Это верно. Обычно мы, конечно, легко можем отыскать своих. Но, знаете ли, из-за бомбардировок многие наши записи пропали. Сейчас мы полагаем, что он здесь, но не уверены в этом.

- А что, это так важно?

Вир от дискомфорта заерзал на своем стуле.

- Почему вы задаете мне столько вопросов, мистер Аллан? Не то, чтобы я имел что-то против, - добавил он поспешно. - Вовсе нет. Я не возражал бы отвечать на ваши вопросы хоть весь день. В моем расписании на сегодня действительно ничего не запланировано. Так что, если вы хотите продолжить…

Зак поднял ладонь, пытаясь затормозить словесный поток, лившийся из уст Вира.

- Я только хочу знать, - медленно произнес Зак, - представляет ли Рем Ланас какую-либо угрозу безопасности станции? И следует ли мне проявлять беспокойство по этому поводу.

- Угроза безопасности! О нет… нет. Это смешно, - Вир попытался поспешно хихикнуть, но вместо этого у него получился какой-то странный звук, больше похожий на икоту. - Это, в самом деле, смешно, чтобы мы, центавриане, представляли угрозу безопасности. Нет, - повторил он, и внезапно стал серьезным. - Ныне никто из нашего народа не представляет угрозу ни безопасности, ни чему-либо еще. Мы, то есть я, не хотим, чтобы кто-нибудь думал, будто центавриане представляют угрозу. Потому что, знаете ли, как только кто-нибудь начинает так думать, сразу прилетают корабли, бомбят, стреляют, в общем… возникает недоразумение. Мы этого не хотим. Никто этого не хочет. Во всяком случае, я знаю, что я не хочу, и вы не хотите, и…