Чужая игра - Виталий Гладкий

И кроме того, я жаждал встретиться с Наумом Борисовичем.

Поэтому я лишь сделал ручкой всей нашей честной компании и решительно закрыл за собой дверь банкетного зала, возле которой сразу же выросли двое охранников «Витас-банка».

Опер

Странная штука жизнь. Строишь, планируешь, пребываешь в уверенности, что все идет как нужно, испытываешь удовлетворение от своих умных замыслов, работаешь ради их исполнения словно каторжник…

И в один прекрасный день все это летит в тартарары. А ты снова оказываешься не только у разбитого корыта, но и без штанов.

«Человек — хозяин своей жизни» — лозунг воинствующих материалистов, который нам вдалбливали на политзанятиях, похож на билет беспроигрышной лотереи: выигрывают все, но главный приз — автомобиль — достается единственному, а другие получают по пакетику жевательной резинки.

Однако на месте счастливчика я бы не радовался. Гораздо спокойнее и безопаснее сжевать резинку, пусть ты за нее и заплатил как за килограмм колбасы, чем проехаться в час пик по городу на бесплатной машине.

Максимум, что может стрястись в первом случае, — нечаянно проглотишь жвачку. А вот автомашины имеют прескверное свойство иногда отправлять своих хозяев если и не в мир иной, то в реанимацию.

Вот и суди, кто остался в выигрыше…

Я вылизал план следственных мероприятий, как кобель сучку. Дальнейшее выглядело делом техники.

Как же я жестоко ошибался. Оказалось, что мои усилия пропали втуне, а бумага, на которой я печатал диспозицию, годилась только на обертку для ржавой селедки.

Но все по порядку.

Звонок Латышева застал меня в постели.

Я с трудом продрал глаза и посмотрел на часы. Светящийся циферблат электронного будильника показывал шесть утра.

Обычно я вставал рано, но вчера приплелся домой после полуночи — засиделся за все тем же планом — и потому решил покемарить до половины восьмого.

«Какого черта!» — подумал я.

Но едва я взял трубку, как сон будто рукой сняло.

— Приезжайте скорее. Убит Свекольников… — Голос Латышева был напряжен, и в нем проскальзывали неприятные, режущие слух нотки.

— Куда ехать? Где это случилось?

— Я жду вас в управлении. Машина за вами уже вышла.

— Одеваюсь…

Латышев явно не был склонен что-либо мне объяснять. Я его понимал — мой телефон могли прослушивать.

Поэтому, плеснув ледяной водой в лицо, я быстро оделся, проверил пистолет и с максимальными предосторожностями спустился в подъезд, где меня уже ждали.

Капитан Свекольников расследовал убийство моей мамы.

В его работу я не лез и не интересовался, что он там накопал. Любое напоминание о том проклятом дне шибало меня по мозгам почище стакана спирта.

Я старался выбросить все из головы, чтобы опять не сорваться и не запить. К тому же я очень сомневался, что Свекольников найдет концы в этой истории.

Я знал, что параллельно с капитаном работает и следователь службы безопасности. Но с ним не встречался и даже не знал, как его зовут.

Свекольников звезд с неба не хватал, однако и не тушевался. Он был темной лошадкой, себе на уме, и поговаривали, что попал в УБОП по протекции почившего в бозе губернатора Шалычева.

Но Свекольников до сих пор, как говорится, «в связях, порочащих честь мундира, замечен не был».

Убит… Тишайший человек, никогда и никому слова поперек не сказавший.

Что-то нашел? И кому-то это очень не понравилось?

Но тогда он просто обязан был доложить Латышеву о своих выводах.

Странно, чтобы не сказать больше…

Едва я вошел, полковник включил глушилку. А заодно и радиоприемник — он был из породы людей, не доверяющих даже собственной подушке.

— Как это случилось? — спросил я, поздоровавшись.

— Несчастный случай, — не глядя на меня, бросил Латышев.

— Где?

— На охоте.

— Что он там делал?

Моему удивлению не было границ: Свекольников, загруженный по самое некуда расследованием, — и вдруг охота с непременной расслабухой в виде пол-литра беленькой на широкую грудь.

— Охотился. — Латышев посмотрел на меня как на недоразвитого.

— Ночью, среди недели?

— Вечером. На зайцев. Они выходят к стогам пожировать.

— Товарищ полковник, может, прекратим этот балаган! — Я разозлился не на шутку. — Стоило ли срывать меня с постели ни свет ни заря, чтобы сообщить о несчастном случае на охоте?

— Стоило. — Латышев решительно открыл ящик письменного стола. — Здесь, — он достал папку, — результаты осмотра и заключения судмедэксперта и криминалистического отдела…

— Что-то на них не похоже… — пробормотал я с сомнением.

Эксперты уголовного розыска никогда не отличались особой прытью и могли волынить сутки, а то и больше.

— Судмедэксперта я лично дожал, а криминалиста пригласил со стороны.

«Со стороны кого?» — хотел я спросить.

Но сдержался. На подобные вопросы Латышев упрямо не желал отвечать.

— И что там? — кивком указал я на бумаги.

— Интересные вещи. Свекольников погиб не от несчастного случая. Он убит.

— Как?

— Взорвался патрон в стволе.

— Бывает…

— Да, бывает. На такой вывод и рассчитывали. Но вся загвоздка в том, что в патроне был не порох, а очень сильное взрывчатое вещество. И гильзу снарядили таким образом, что капитану буквально размозжило голову.

— Вы предполагаете…

— Уверен. Направленный взрыв, очень знакомый почерк. И моя уверенность зиждется не на песке, а уже на твердом фундаменте. Дело в том, что пропали и материалы по теракту в вашем доме. И все вещественные доказательства.

— Что-о?! Как это могло случиться?!

— Об этом знал, похоже, только Свекольников. И некто позаботился, чтобы тайну закопали на два метра вглубь.

— Значит, он что-то нашел?

— Скорее всего. И доложил кому следует. Реакция, как видите, последовала незамедлительно.

— Ах, черт возьми! Почему я, дурак, не поинтересовался у Свекольникова ходом расследования?!

— Это вам ничего бы не дало. Он даже мне лапшу на уши вешал. Хотя я предполагал — и не без оснований, — к каким выводам он придет.

— Вы предполагали?..

— Теперь уже можно сказать… — Латышев устало махнул рукой. — Едва ознакомившись с материалами дела, я приказал надежным людям продублировать все вещественные доказательства. И не только…

Он с такой силой сцепил зубы, что казалось, вот-вот перегрызет чубук своей многострадальной трубки.

— Значит, не все потеряно?

— Наоборот — мне известно, из-за чего убили капитана и что он не пожелал задокументировать.

— Я так понимаю, это большая тайна?

— Была. До сегодняшнего утра. Пока химлаборатория не дала заключение по составу взрывчатого вещества в разорвавшемся патроне. Так вот — оно идентично тому, что использовано при взрыве двери вашей квартиры.

— Ну и что? Пластиковая взрывчатка — экая невидаль. Ее сейчас столько попрятано по подвалам, что можно полстраны поднять на воздух. Взрывчатку легко купить при большом желании даже на блошином рынке.

— Только не такую, как в наших двух случаях. Она с пластиковой «глинкой» лишь в отдаленном родстве. Ее разработали совсем недавно… не важно для чего. По эффективности она превосходит в три-четыре раза все, что имеется в лабораториях самых развитых государств.

— Значит, взрывчатка еще не поступила на вооружение армии?

Я оживился — такой поворот в расследовании мог вывести на горячий след.

— Вы верно уловили суть моих рассуждений. Этот факт и пытался скрыть Свекольников.

— Зачем?

— А теперь подходим к самому главному…

Латышев посмотрел на меня долгим тяжелым взглядом, будто пытаясь рассеять сомнения, все еще гнездящиеся в его мыслях.

— Но прежде ознакомьтесь с расшифровкой переговоров Здолбунского. — Полковник пододвинул ко мне листок бумаги.

Я быстро прочитал убористый текст.

— Кто такой Бортник?

— Лучший друг бывшего губернатора Шалычева. Правда, покойный этого не афишировал. Бортник Роман Александрович — своего рода глава теневого кабинета. Правда, не в масштабе страны, а одной отдельно взятой области, но размером со среднюю европейскую державу. По-другому — координатор.

— Его имя мне ничего не говорит.

— Бортник и есть тот самый Некто. На прямой связи с ним, кроме Здолбунского, еще примерно пять человек — своего рода штаб. Кое-кого из этого «штаба» мы знаем. Кстати, среди них и президент «Витас-банка».

— Бортник — координатор… Координатор чего?

— Всему свое время. Узнаете, чего именно. Лучше посмотрите эту оперативную расшифровку.

— Не понял… При чем здесь Свекольников? — Я в недоумении воззрился на сопроводительную надпись. — Его телефоны тоже были на прослушке? — спросил я с удивлением.