Дневниковые записи. Том 2 - Владимир Александрович Быков

11.02

Сегодня суббота. В позапрошлый четверг я позвонил в приемную шалаевского офиса узнать телефон одной службы. На проводе случайно оказался А. Копытов, с которым у нас давняя взаимная симпатия.

– Копытов, ты?

– Владимир Александрович, рад Вас слышать.

– Я, Андрей, не менее.

– Как Ваше здоровье, самочувствие?

– От-лич-но, – произношу я горделиво, с некоторой, для пущей звучности, растяжкой. Но, не успев закончить и получить в ответ: «Весьма приятно слышать. Вы неизменный оптимист», успеваю проиграть: «опять меня куда-то не туда тащит, надо бы поскромнее, например, «не жалуюсь», или что-нибудь подобающее возрасту другое». Да поздно – сигнал ушел, и я о том забыл. А зря.

Выразил Копытову признательность, мы поговорили немного о работе, я задал свой вопрос и получил подробную, с должными разъяснениями, по нему информацию.

Разговор состоялся во второй половине четверга. А в пятницу, в «наказание» за мое бахвальство… я встал с температурой, головной болью, тошнотой и прочими неприятностями, включая, неведомое мне до сего сильнейшее моченедержание. В субботу стало настолько плохо, что я через Агнию Александровну позвонил ее сыну. Выслушав меня, он посоветовал мне не шутить и, не дожидаясь понедельника, вызова врача и результатов анализа, срочно купить мощный французский антибиотик «Ровамицин» и немедля продействовать согласно приложенной к нему инструкции. К лекарствам я отношусь с предубеждениями, но тут, кажется, был как раз тот экстремальный случай, что обязывал меня последовать совету.

В понедельник пришла участковая врачиха, одобрила предпринятое, и выписала направления на соответствующие анализы. С их результатами я, почти здоровый, появился у нее, и был направлен, для пущей уверенности, еще к урологу Соболеву, который также признал Цветковский диагноз. Он предложил закончить курс приема таблеток, сделать повторный анализ и, одновременно (раз уж я к ним попал, как он сказал) пройти в их отделении дополнительно и другие, положенные в таких случаях, обследования. Все это предстоит сделать на следующей неделе.

А отчего все же так мгновенно и сильно я заболел? Не наказание ли небесное за грехи и нахальную самоуверенность? Да. Но если без мистики, то полагаю, опять в полном соответствии с концепцией функционирования иммунной системы. Не на пустом месте возник очаг инфекции. Мой организм в части противоборствующих в нем сил, видимо, уже находился в весьма неустойчивом состоянии. И вот как раз в этот момент, вместо подъема духа своих «защитников» и активизации их на борьбу, им была отдана команда на благодушную самоуспокоенность, что все, дескать, у нас «от-лич-но», можете отдыхать. «Противник» же, пребывая в готовности к предстоящей атаке, моментально сим воспользовался, и с выгодой для себя ее реализовал. Состоялся акт противоположный случаю, о котором я упомянул 13 января. Там я своим психологическим настроем способствовал быстрому излечению, здесь, наоборот, настроил организм на инфекционный взлет.

Впрочем, и совсем исключить мистику тоже не получается.

Позавчера встречаю бывшего начальника КБ агрегатов резки Ю. Перлова, и, после первых слов взаимного приветствия, рассказываю ему о своих «болячках». А он мне:

– Слушай, а ведь подобное с тобой случается не впервые.

Лет двадцать назад произошла досадная травма, сломал ногу один наш конструктор. Фамилию его забыл, но твою реакцию по поводу случившегося – помню: «Ну, как так можно, на ровном месте сломать ногу! Значит – ничего не видеть, ни о чем не думать. Да так не только ногу, но и голову можно свернуть». А на завтра узнаю, что вечером того дня ты сам… «свернул» на 90 градусов ступню ноги, на таком же ровном месте и без каких-либо на то видимых причин.

Немного не так было, как он сказал. Но все равно, не мистика ли?

12.02

Начиная с нового года, не то по указанию власти, не то стихийно, началась очередная целенаправленная кампания по развенчиванию коммунизма, нашей прежней социалистической истории и всяческого превозношения демократических достижений. Главный объект однобокой атаки – сталинизм, его преступления – преподносятся вне исходных причин, на уровне одних следствий и вне истории. Будто не бывало никогда праведного «Суда» и неизвестно, как и с какой озлобленностью он всегда вершился народом над своими угнетателями. Проповедуемая же современными защитниками демократии недопустимость в переходную эпоху «бессудных» наказаний, их «преступность» – есть просто заявка власти и ее поддерживающего меньшинства на индульгенцию, на бессрочное и безнаказанное издевательство над большинством.

«Демократы», обосновывая и подчеркивая «законность» своих деяний, преследуют цель настроить себя и общество на ими желаемую адекватную ответную «реакцию» в случае будущих потрясений. Но такого в истории не бывало и не будет. Народное долготерпение всегда выливалось в не признающий законов, творимый из ненависти и мести, бунт, масштабность которого есть прямая функция творимого до того властью насилия во всех его известных проявлениях.

«Демократы» считают главным своим достижением предоставление человеку свобод, а главным недостатком прежней системы – ее тоталитаризм, преступления по отношению к человеку и отсутствие названных свобод. Но, спрашивается, почему социалистическая революция 17 года, после «разумного» по их мнению правления, оказалась жестокой и кровавой, а затем еще и вылилась в столь же зверскую борьбу за власть, а буржуазная контрреволюция 90 года, после тоталитарного правления, наоборот, – «бескровной»?

Вот какими вопросами надо бы заняться разного рода социологам. Ведь ничего на свете не происходит беспричинно. Или современной власти неведомо, что революционная ситуация всегда готовилась в недрах предшествующего ей правления, что и нынче столь же «успешно» готовится ею почва для новой революции, как это делалось именно при царизме, а отнюдь не при Советах?

А для того, чтобы лучше разобраться, не взять ли и не выписать все составляющие качества жизни человека, и посмотреть: как это записанное претворялось ранее и как претворяется теперь. Сколько раньше и теперь, при разных системах – при царе, советах и демократии – рождалось и убивалось, лишалось прав и крова; каково было и есть расслоение в доходах населения; какие чинились вчера и чинятся сегодня над человеком издевательства ; что люди (какие из них конкретные «по интересам» группы) приобретали и что теряли; сколько нищих и бездомных; сколько людей рождалось, умирало и замерзало; сколько и что строилось; сколько взрывалось, сжигалось и уничтожалось…

А то сегодня, послушайте и посмотрите разные СМИ, как, в общем виде, – при царе и демократах одни благости, а при Советах сплошная мразь, а если о частностях, – то, наоборот, при Советах чуть не везде и во всем сплошная благость. И образование лучше, и медицина бесплатная, культура выше и наука процветала; летали и ездили несравнимо чаще и на