Хищники - Николай Леонов

На другой день Борис уже отбывал в Москву, и вот, перед самым его отъездом, Игорь тайком вручил ему какой-то толстый конверт с несколько странной просьбой – вскрыть его, если с ним что-то случится. И, самое главное, никому об этом конверте не рассказывать. Вернувшись домой, Вологодцев, после недолгих раздумий, прилепил конверт скотчем к задней стенке шифоньера. И очень скоро начисто забыл об этом.

– Я вот только сейчас вспомнил и решил вас попросить: найдете этот конверт – пожалуйста, не вскрывайте его. Хорошо?

– А что же такого секретного там могло бы быть? – Интуитивно Лев вдруг почувствовал, что этот конверт Игорь передал Борису не просто так.

– Знаете, Лев Иванович, у меня есть такое подозрение, что у Игорюхи где-то на стороне завелась зазноба, которая родила от него дитя. Так-то у него самого трое по лавкам. Ну… Он, видимо, и от не зарегистрированного на него решил не отворачиваться и передал мне завещание, чтобы, случись чего, ребенок не остался ни с чем. Рудник есть рудник. Риска там всегда в избытке. Вот примерно такое соображение…

– А Игорь этот что, бабник великий? – прищурившись, рассмеялся Гуров.

– Нет, Лев Иванович, он не из тех, что волочатся за каждой юбкой. Да это ему и незачем, юбки сами толпами за ним волочатся. Да! Парень он собою видный – куда там до него всем этим голливудским «томам крузам»! У нас в институте за ним половина девок охотилась, если не больше. «Преподши» – и те от него были без ума. Представляете, мы с ним в кафе только зашли, как все бабы тут же равнение взяли на Игорюху. Официантки павами забегали взад-вперед, давай перед ним трясти бюстами и вилять попами. Я вообще не представляю, как ему ежедневно удается выдерживать этот бабский натиск?! Поэтому допускаю, что, как ни любит он свою Танюху, кстати, тоже наша однокурсница, а все равно где-то прокололся. Уж я-то, тюфяк тюфяком, и то не раз попадал во всякие переплеты…

Смущенно закашлявшись, Борис вполголоса поведал о том, что, когда у них со Стефанией личные отношения уже оборвались, одна молоденькая практикантка попросила его написать для нее отчет в расширенном формате, типа курсовой. Отлично зная свою дисциплину, Вологодцев управился с ним всего за пару дней. В знак благодарности та пригласила его к себе на квартиру «попить чайку с тортиком». Но когда он пришел, тихое чаепитие, едва начавшись, переросло в нечто куда более бурное.

– Так что, Лев Иванович, относительно того, что лежит в конверте, я особых иллюзий не питаю, – подытожил Вологодцев.

– Стефания об этом конверте не знает? – спросил Лев, продолжая напряженно размышлять.

– Конечно, нет! Я же пообещал Игорюхе: ни одной живой душе – ни слова. Вам первому рассказал, но тут случай-то особый, вы бы конверт все равно нашли и вскрыли бы, поэтому и предупредил…

– Вы с Игорем после того случая еще виделись?

– Да, два раза – этой весной туда ездил и в июле. Все у него там нормально. А последний раз по телефону общались дня за два до того, как меня арестовали. Он был как раз на улице, слышимость неважная – ветер в микрофон задувает. Да он еще простудился – голос насморочный, хриплый, кашляет… Еле узнал его! Но говорит, что все у него отлично, ипотеку погасил полностью, обещали дать крупную премию… А хотите, я прямо сейчас с ним созвонюсь?

Вологодцев достал из-под подушки сотовый и, найдя на мониторе нужного абонента, поднес телефон к уху. Потянулись мгновения. Немного поскучнев, он нажал на кнопку отбоя и досадливо пояснил:

– Видимо, в руднике он сейчас… Робот отвечает, что «данный абонент находится вне действия сети». Вечером, что ли, попробовать?

– А мне его номер не дадите? – попросил Гуров.

– Да, пожалуйста, сброшу по блютузу… – с грустинкой в голосе ответил Борис, нажимая на кнопки.

В этот момент дверь распахнулась, и в палату вошли Ирина с Дашей, обе в белых халатах, из-за чего еще больше напоминали родных сестер. Поздоровавшись, Лев спросил у Ирины, как обстоят ее дела.

– Дела – как сажа бела, – тягостно вздохнула та. – Заявление об увольнении уже написала, ищу новое место работы… Хотя от своих учеников уходить так не хочется!

– Наберите на своем телефоне номер директрисы и дайте-ка его мне! – не вдаваясь в подробности, строго потребовал Гуров.

Взяв трубку и услышав недоброе:

– Ну, чего тебе еще? – он с металлом в голосе проговорил:

– Это не Ирина, это оперуполномоченный главка угро полковник Гуров. До меня дошла информация, что без каких бы то ни было законных оснований вы принудили уволиться молодого перспективного преподавателя. Ставлю в известность: Борис Вологодцев оправдан, как жертва наглой клеветы. Ваша ничем не обоснованная «внесудебная расправа» вызывает у нас немало вопросов. Вы свое решение о ее увольнении пересмотрите без волокиты или мне их вам задать при личной встрече?

В трубке некоторое время царила мертвая тишина, после чего что-то булькнуло и уже совсем другой голос чуть ли не пропел:

– Ой, ну, что вы, что вы! Никто ее не увольнял! Она… Не знаю почему, написала заявление! Но его уже нет, я его уже порвала! Можете убедиться сами!

– Очень рад нашему взаимопониманию. Желаю здравствовать! – сухо обронил Лев, нажимая на кнопку отбоя.

Вернув телефон Ирине, ошалело хлопающей глазами (ведь так не бывает, чтобы в один день – и столько счастья!), он попрощался и вышел из палаты.

Глава 9

Через полчаса, завернув по пути в более-менее подходящую харчевню, Гуров прибыл в главк и, зайдя к Орлову, попросил того срочно утрясти вопрос с разрешением на обыск.

– Ну, и что ты там узнал от своего подопечного? – пообещав решить формальности в течение ближайшего получаса и кому-то немедленно позвонив, устало вздохнул Петр.

Выслушав предельно сжатое повествование Гурова, он то ли сокрушенно, то ли удивленно всплеснул руками и спросил с безграничным недоумением в голосе:

– Опять новое лыко в строку?! Лева! Ты прямо как фокусник – что ни день, все новые и новые козыри достаешь из рукава. Слушай, а у этого дела, случайно, еще и четвертого дна не ожидается? Может, тут еще и какая-нибудь мафия гренландских эскимосов замешана, которая специализируется на ядерных боеголовках?!

– Поживем – увидим! – смеясь, «утешил» тот и добавил: – Из наших стажеров, кто поопытнее, пару человек возьму, не возражаешь?

– Бери! – Орлов изобразил щедрый жест. – Что толку отказывать, все равно ведь возьмешь.

…Гуров и двое стажеров, в чине капитана и старшего лейтенанта, поднялись на третий этаж дома тридцать по улице Стрелецкой. Лев позвонил в дверь квартиры Лидии Георгиевны и, когда та вышла, дал адресованную ей записку Бориса.

– Это ж вы из-за Стешки обыск будете делать? – понимающе спросила она. – А она тут больше ни разу не появлялась.

Согласившись побыть понятой, Лидия Георгиевна для компании позвала все ту же Нину. Войдя в квартиру, помощники Гурова сноровисто приступили к работе, демонстрируя неплохие навыки по части поиска «того, не знаю чего», спрятанного «там, не знаю где». Не учиняя хаоса, они осматривали объект за объектом – мебель, какие-то отдельные безделушки, светильники, посуду… По каким-то неведомым, едва приметным, понятным только им одним намекам, в одни шкафы заглядывали лишь для проформы, а другие обследовали досконально.

Заднюю стенку шифоньера, стоящего в спальне, проверили в первую очередь, но никакого конверта там не оказалось. Лишь лоскут скотча свидетельствовал о том, что ранее там действительно что-то было прилеплено. Чтобы гарантированно убедиться в пропаже конверта, опера втроем отодвинули шифоньер – вдруг он всего лишь случайно оторвался и упал? Но и на полу ничего не обнаружилось, кроме пыли и паутины.

Теперь Гуров почти на сто процентов был уверен в том, что «товар», который Стефания намеревалась продать неведомым покупателям, и был тем самым конвертом. Это означало, что «романтическая» версия Вологодцева о запечатанном в нем завещании совершенно безосновательна. Но тогда что там могло быть? Компромат на шишек ГОКа «Хризолит»? Наверняка да. Вполне возможно, Игорь Карин опасался за свою жизнь и, как гарантию безопасности, решил у институтского друга спрятать бумаги, компрометирующие комбинатовское начальство. Проще говоря, использовал Бориса втемную. А зря… Лучше бы открыто заявил об имеющихся безобразиях – или в Генпрокуратуру, или в главк угрозыска.

А что там могло быть вообще, на этом «хитровыделанном» комбинате? Какие-то крупномасштабные махинации? Вероятнее всего. Тогда какова могла быть роль Карина в происходящем на ГОКе? Возможно, всего лишь как стороннего наблюдателя. Хотя, не исключено, и как активного участника «черных», выходящих за рамки закона сделок, который почему-то вдруг перестал устраивать прочих членов шайки. Тогда вопрос: а сам-то Вологодцев о происходящем на «Хризолите» действительно не догадывается или по каким-то причинам не желает замечать реальной обстановки? Впрочем, это уже дежурные детали…