Дневной дозор - Сергей Лукьяненко

– Алешка, начинай! – весело сказал Игорь. Бросил крепенькому белобрысому пареньку коробок спичек. Тот ловко поймал его на лету, на четвереньках подобрался к костру, уселся по-турецки. Похоже, готовилось некое священнодействие.

Очень придирчиво мальчик выбрал из коробка спичку, сложил руки ковшиком, будто завзятый курильщик, зажег огонек. Склонился к костру. Бумаги для растопки там, похоже, не было, одна хвоя и мелкие щепки. Все затаили дыхание.

Цирк, одно слово.

И все-таки мне тоже было интересно, получится у маленького пиротехника разжечь костер с одной спички, или нет.

У него получилось. В сгущающейся темноте задрожал первый огонек пламени. Его приветствовали таким дружным воплем и визгом, будто вокруг костра собралось племя первобытных людей, замерзающих от непогоды.

– Молодчина! – Игорь протянул мальчику руку, крепко пожал, и тут же с улыбкой взъерошил ему волосы. – Будешь у нас костровым!

Лицо Алешки выражало безмерную гордость.

Минут через пять костер разгорелся вовсю, а дети немного успокоились. Вокруг болтали, смеялись, шептались, отбегали от огня в сторону и возвращались, подбрасывали какие-то веточки и шишки, пытались поджарить нанизанные на палочки кусочки колбасы. В общем – веселье шло вовсю. Игорь восседал среди детей, то вставляя в разговор какие-то фразы, от которых все заходились хохотом, то дегустируя полуобгоревшие продукты, то одергивая слишком уж лезущих к огню. Душа компании... И Галина была облеплена своими подопечными. Одна лишь я сидела среди веселящейся толпы дура дурой, что-то невпопад отвечая девчонкам, запоздало смеясь вслед за всеми, и отводя взгляд от Игоря, едва он смотрел в мою сторону.

Дура! Ну и дура же я! Не хватало по-настоящему влюбиться в человека!

Когда я в очередной раз не успела отвести глаза, Игорь улыбнулся мне. Протянул руку, поднял с травы гитару. От него сразу волной покатилась тишина – дети толкали друг друга, и затихали, с каким-то, немного наигранным вниманием готовясь слушать.

Я вдруг отчаянно захотела, чтобы он спел что-нибудь глупое и бездарное. Может быть – что-нибудь древнее, пионерское, про испеченную в огне картошку, море, пионерлагерь, крепкую дружбу и готовность к отдыху и учебе. Лишь бы прервалось это дурацкое очарование, лишь бы я перестала придумывать невесть что, и видеть под красивой телесной оболочкой несуществующие достоинства!

Игорь заиграл, и я поняла, что пропала. Он умел играть. Мелодия была не слишком сложной, но красивой, и он не фальшивил.

Потом он начал петь:

 - Два мальчика видели какК ним ангел небесный влетел на чердак.Мальчики кинулись втайне от всехПо пожарной по лестнице вверх...Два мальчика влезли в окно:Там пыльно, там нет ни души и темноТолько шагах в четырех от углаТам белеют два снятых крыла...Да, мальчики, да!Ангелы - не навсегда.Но, красть - это грех,Крыльев не хватит на всех...Им хочется в небо взлететь,А нужно всего-то, что крылья одеть,Но не посмели, учили не зряИх что есть в мире слово “нельзя”. 

Эта песня была не для детей. Нет, они слушали, в меру внимательно, хотя, наверное, им сейчас можно было спеть положенный на гитару учебник математики – все бы проскочило. Вечер, костер, гитара, любимый вожатый – в такой ситуации все понравится.

Но я понимала, что Игорь поет для меня. Пусть и смотрит лишь в огонь, пусть песня не о любви, пусть мы едва обменялись парой слов. Словно он почувствовал мои ожидания – и решил их опровергнуть. Может быть, так оно и было – многие люди обладают сильной интуицией, хотя и не принадлежат к Иным.

– Два мальчика выросли иПутями различными в жизни пошли.Один стал бандитом, другой стал ментом,И каждый жалеет о том...Да, мальчики, да!Ангелы – не навсегда.Но, красть – это грех,Крыльев не хватит на всех...

Он посмотрел на меня и улыбнулся. Его пальцы вновь пробежали по струнам, и он тихо повторил:

– Крыльев не хватит на всех...

Дети загалдели.

Песня им вроде бы даже понравилось, хотя что они могли в ней понять – ума не приложу. Может быть их развеселила фраза про слово «нельзя», а может быть они своим маленьким умишком представили настоящее приключение – забраться на чердак, куда ангел прилетел... А я думала про то, что эта песня подходит Иным. Причем и Темным, и Светлым.

Хорошая песня. Только чуть-чуть неправильная. Тот из мальчиков, что придет к нам, надел бы крылья. Или, хотя бы, примерил.

Потому что для нас не существует слова «нельзя».

– Хорошая песня. Только очень серьезная, – сказала Галина. – Игорек, а можно что-нибудь наше?

– Можно! – легко согласился Игорь.

И ударил по струнам, с ходу задав бодрый ритм и запев незатейливые слова про «самый-самый лучший в мире лагерь песен и друзей».

Во, это то, что им надо! Уже со второго куплета все стали подтягивать, потому что угадать следующее слово труда не составляло. Припев про море, куда надо бегать купаться непременно с вожатым, потому что он тоже «любит брызги и песок» вопили с особым воодушевлением. Все были довольны, даже Галина и ее девочки-подростки. В какой-то момент Игорь пропел про найденный на берегу «камень с дырочкой внутри»... как будто можно представить камень с дырочкой снаружи. Я заметила, что многие потянулись к болтающимся на шее камешкам.

Это же надо! Верноподданные куриного бога! Может быть в «Артеке» есть специальная должность – производитель камешков с дырочками? Сидит небритый пьяный мужик в мастерской, с утра до ночи сверлит в камнях дырочки, а вечером разбрасывает их по пляжу – на радость детворе?

Если нет, то это явная недоработка.

Игорь казался столь же веселым, как детвора. И песню пел с энтузиазмом, вот только... Весь этот энтузиазм был для детей. Игорь их развлекал. Веселил. А ему самому от песни было ни жарко, ни холодно.

Я расслабилась.

По меньшей мере, я ему симпатична.

И он мне – тоже...

Игорь спел еще пару песен. Потом гитарой овладела Галина. Насильно овладела – инструмент сопротивлялся, как мог, напрочь отказывался издавать приличные звуки, но вожатая все-таки спела «Возьмемся за руки, друзья» и очередную пионерскую песенку. Даже мальчик из четвертого отряда, которому едва хватало силенок зажимать тугие металлические струны, и тот играл приличнее.

Потом Игорь хлопнул в ладоши.

– Так! Костер тушим, и на ужин!