Письма В. Досталу, В. Арсланову, М. Михайлову. 1959–1983 - Михаил Александрович Лифшиц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ограничиваюсь этой краткой запиской. Обнимаю и желаю здоровья. Кланяемся Вере.
М. Лифшиц
18 мая 1973 г
Дорогой Владимир!
Спасибо за письмо. Что касается вопроса об эстетическом восприятии, то черкните мне, пожалуйста, о чём идёт речь. Я уже забыл, а копии нет.
Рецензию на книгу Недошивина посылаю. Ниже следуют также ответы на вопросительные знаки переводчицы, которой кланяюсь:
I. Цитата из Паскаля – Pensées [34]
II, III (La grandeur de l’homme [35]). Но существует бездна различных изданий Паскаля, в кот<орых> всё расположено иначе.
2. «На проклятые вопросы…»
Heine, Zum Lazarus, Gedichte 1853–54
Laß die heil’gen Parabolen,
Laß die frommen Hypothesen —
Suche die verdammten Fragen
Ohne Umschweif uns zu lösen.
3. «Хоть малый труд».
Пушкин, «Евгений Онегин», VIII, L.
4. Георге.
С этим хуже – у меня его нет, а в библиотеку пойти до отъезда Колара не могу – не здоров.
Цитата точна, но она может быть или из «Algabal», 1892 г., или из «Der Stern des Bundes», 1914, или даже из «Das Neue Reich», 1928 (вполне возможно, что оттуда).
5. Пётр Пустынник (Heremita), или Пётр Амьенский – вождь первого крестового похода. Родился ок<оло> 1050, ум<ер> – 1115 г.
6. Немецкая фамилия Эйхфельд может писаться только – Eichfeld.
7. «Неистовый галилеянин» – последователь Христа, враг античной культуры. Ср., напр.: Генрик Ибсен, «Кесарь и галилеянин».
Будьте здоровы, вина не пейте, пейте натуральные соки. Привет Вере. Перед приездом напишите мне или телеграфируйте. Мы можем быть на даче.
Ваш М. Л.
12 сентября 1973 г
Дорогой Владимир!
Простите, что сразу не ответил на Ваше восторженное письмо. Неотложные дела, спешная работа, а вечером ничего делать не могу – бессонница всегда за спиной. Если в том, что Вы написали, и написали от всего сердца, одна треть соответствует действительности – мне нечего больше желать. Я, разумеется, не сомневаюсь в том, что всё, сказанное Вами, – правда, правда внутренняя, но не теряю из виду другие измерения, которые делают наши общие усилия не столь значительными. Пишу это лишь для того, чтобы в нашем общении, которое я очень ценю, всё было ясно, а не для того, чтобы Вы опровергали мои слова, поддерживая во мне оптимизм. Он сохраняется, несмотря на зримые пределы моих возможностей и незначительность сферы, ясно сознаваемую. Какое значение имеет для современного писателя ситуация, создающая для него пьедестал, Вы можете видеть на примере моего венгерского друга242. Но у меня другая жизненная позиция, другая судьба, и я смотрю на это достаточно трезво.
Посылаю Вам теперь статью о мифологии243. Это уже скорее чистая наука, чем прикладная. Надеюсь, что статья Вам понравится. Прошу только иметь в виду, что все концы обрезаны за недостатком места и времени, я подготовил более широкое и многообразное целое, но всем этим пришлось пожертвовать, ибо лучше, как говорит русская пословица, синица в руки, чем журавль в небе. Не знаю, сохранила ли эта статья в своём окончательном виде достаточно цельности.
Ещё раз – спасибо за доброе мнение, надеюсь, что слова о Ваших физических силах не таят в себе ничего серьёзного. Прошу Вас написать мне об этом. Мы оба кланяемся Вере и ожидаем, что однажды Вы снова посетите Москву, на этот раз более удачно. Обнимаю Вас.
Ваш Мих. Лифшиц
Меня потрясла гибель Альенде244. Вот глубокая трагедия, подтверждающая истину ленинизма! Комментарии западной печати, этих защитников гуманности и свободы, лицемерны, омерзительны.
1 октября 1973 г
Дорогой Владимир!
Ко мне едет Ваш друг Франтишек Колар с письмом, поэтому я решил срочно ликвидировать мой долг перед Вами и ответить на вопросы, висящие ещё с лета.
1. О художественном восприятии. Я ничего об этом не писал и не знаю марксистского исследования этой проблемы, хотя «расхожей» литературы на эту тему в нашей бизнес-эстетике, по-моему, немало. Что касается меня, то я всегда чуждался этой проблематики, игнорируя её намеренно – сил всё равно недостаёт на всевозможные изгибы обывательской квазитеории. Я игнорировал эту проблему не потому, что она вообще не существует, а потому, что в эстетике, опирающейся на идею практики, на перевес производства над потреблением, творчества над восприятием, как у Гегеля, Маркса, Ленина, как у всех русских революционных мыслителей прошлого века, эта проблема, естественно, по духу самой архитектоники, которая, по выражению Канта, является «искусством систем», занимает более скромное место. Потребность в большей мере производится производством, чем сама определяет его – в этом специфика исторической постановки вопроса, в отличие от чисто естественнонаучной. Но человек – историческое животное, и его природная основа, имеющая немаловажное значение, принимает исторические, следовательно, предметнопрактические черты.
Гипертрофия идеи восприятия в современной социологической и всякой иной эстетике понятна. Эта гипертрофия даёт себя знать даже в обратном – чудовищном преувеличении идеи творчества. Кант, которого я уже раз цитировал, справедливо говорит, что искусство отличается от прочей деятельности тем, что оно производит «опус», тогда как общее воздействие – только «эффектус». Современное искусство и духовное творчество вообще (в тенденции и не только духовное) растворяет «опус», то есть всё связанное с формированием и обработкой предметного мира, с материальной основой творчества, сохраняя только выражение субъективной деятельности и суггестивное влияние её на другие сознания. При мастерском, технически совершенном «эффекте» вполне можно себе представить, что человеку суют в нос дерьмо, а он «воспринимает» это как запах фиалок.
Такая постановка вопроса даже больше подчеркнула бы важность творчества в современном смысле слова, то есть в смысле простого воздействия, минуя объективно существующий (в историческом смысле) «опус», произведение. Картина не имеет значения, имеет значение только выразившийся в ней субъективный дух, следовательно, и расшифровка его встречным сознанием. Итак, при такой постановке вопроса крайний креационизм искусства сам переходит в чистое восприятие, практика современного искусства носит чисто созерцательный характер, что и выразило в настоящее время так называемое «концепционное искусство» – крайняя степень удаления от всякого мастерства в реальном, ремесленном смысле слова, которое теперь уже не нужно абстракции творческого сознания, тождественно с сознанием воспринимающим. Аналогии в практическом мире – производство абсолютно ненужных, даже вредных предметов, приближающееся к чисто эфемерному удовлетворению потребности. Абстракция общественного труда, удалённого от его природного покрытия, от реальной основы, ведёт к бездеятельности телесно-чувственного субъекта. Предел – истребление всего человеческого продуктами обезумевшего производства, оторванного от простой реальной полезности. Практика современного творчества – чистое созерцание.
Извините, что так далеко отъехал в сторону. Я хотел сказать, что восприятие не случайно вышло на первое место в современной буржуазной, то есть
