Тринадцатая королева (СИ) - Ильева Анита

Леонелла не уставала поражаться себе. В кого она превратилась всего лишь за пару лет семейной жизни? В блеклую тень себя самой, той самой, что любила одинокие прогулки, книги, хотела помогать людям, вступалась за всех… И теперь боится всего, даже лишний раз поднять взгляд на своего мужа, зная, что даже за это можно оказаться в башне.

Как же плохо ей было с утра! Да ещё Абрэмо приспичило устроить бал по случаю представления ко двору новых фрейлин.

Леонелла мужественно терпела духоту, шум, гомон толпы народа, от которого страшно разболелась голова, а приступы тошноты всё накатывали и накатывали, и сдерживать себя было всё труднее. Больше всего сейчас хотелось бы оказаться в тихой, темной, прохладной спальне, закрыть глаза и забыться долгим сном. Но она не могла позволить себе такой роскоши и вынуждена была наблюдать, как уже давно нетрезвый Абрэмо бросает сальные взгляды на молоденьких девушек, разодетых в пух и прах, и с грустью думала: как же это все похоже на ярмарку невест. Словно король уже сейчас выбирает себе новую жену, а Лео уже не представляет для него ценности. По сравнению со своими предшественницами, Леонелла продержалась долго и, скорее всего, успела надоесть привыкшему к череде женщин рядом с собой Абрэмо.

С Матео, которого про себя Лео называла теперь только вторым именем — Райэль, они старались держаться друг от друга подальше, ограничиваясь лишь одинокими и полными тоски взглядами. Лео не знала, что происходит с этим мужчиной, не могла понять, что он думает и чувствует, но совершенно точно знала одно: всего лишь одно его касаение, и она точно сойдет с ума. Не могла забыть того поцелуя у конюшни, объятий и томных стонов. Но Матео больше не приближался к ней, старался даже не находиться с ней в одной комнате, и Лео страшно мучилась ревностью — о, да, теперь она могла себе в этом признаться, — когда служанки обхаживали менестреля и вешались ему на шею, а он благосклонно принимал их ухаживания. Но сделать Лео с этим ничего не могла, и только закусывала костяшку пальца, когда становилось совсем невыносимо.

Вот и сейчас Лео видела его, слышала его голос, наблюдала за тем, как он старался развлечь новеньких фрейлин и как они перешептывались, провожая заинтересованными взглядами широкоплечего, статного шута в дурацком колпаке и разноцветной одежде. Как он кланялся на обращения к нему, как улыбался, насколько ему позволяли приличия, и даже ни разу не взглянул в сторону своей королевы, которая мучилась дурнотой и ревностью одновременно.

— Чем вы так недовольны, Ваше Величество? — Леонелла вздрогнула и посмотрела на короля, который был уже хорошо навеселе. Веселье короля всегда заканчивалось для нее плачевно, если только он не хватит лишнего и не вырубится в своих покоях. А вот если нет… ей придется туго — король после пьянки никогда не рассчитывал силу, оставляя на обнаженной спине Леонеллы долго не заживающие рубцы от плетки. А ей так или иначе хотелось избежать такой участи.

— Мне очень весело, сир, — натянуто улыбнулась молодая королева, стараясь привнести в свой голос больше бодрого задора.

— А я вот думаю, вам чего-то не хватает, — самодовольно выпятил грудь Абрэмо. — Танцы вас не привлекли, может быть, вы хотите послушать балладу?

Леонелла бросила короткий взгляд на Матео и сразу же опустила глаза. Ей очень хотелось поддержки именно от него, как раньше, когда они могли свободнее общаться, но больше, чем признаться себе в этом, она до дрожи боялась выдать свои чувства королю.

— Нет, спасибо, все баллады, что у него в репертуаре, я уже слышала, — попыталась отбиться Леонелла. Последнее время ей было трудно слышать чарующий голос своего Райэля, ей казалось, что он поет только для неё, а его взгляды, что он иногда бросал в её сторону, давали надежду на взаимность, которую Лео не могла себе позволить. Она безумно боялась, что это кто-нибудь заметит, и в то же время не могла прожить и дня, чтобы не удостовериться, что Райэль рядом и всё так же предан.

— Бьюсь об заклад, что он сможет тебя удивить! Тито! — хлопнул в ладоши король, а Леонелла попыталась остановить грядущий коллапс:

— О, мой король, мне и правда очень весело, пусть шут развлекает гостей!

— Какой смысл устраивать праздник, если королева будет грустить на нём? Уверенен, наш Тито сможет нас удивить! Спой-ка нам что-нибудь совершенно новое!

— Её Величество права, у меня нет новых баллад, — тихо проговорил Матео, правильно истолковав умоляющий взгляд Леонеллы. Он низко поклонился и театрально развел руками.

— Вот уж чушь! — нахмурился король, который не терпел, когда что-то шло не так, как он сказал. — Я точно знаю, что ты умеешь сочинять на ходу, так что прекращай ломаться и пой для своей королевы, это приказ!

— Я спою, мой король, — спокойно ответил Матео, уже понимая, что ему не отвертеться. — Но душе невозможно приказать, и, боюсь, королева еще больше загрустит.

— Ну хорошо! — азартно выкрикнул Абрэмо, которому и самому становилось скучно. — Сумеешь тронуть сердце королевы своей балладой, получишь от неё поцелуй!

После этих слов в зале наступила такая тишина, что стало слышно, как в канделябрах потрескивают свечи. Леонелла старалась взять себя в руки и не отрыть рот от изумления — ситуация приняла совсем скверный оборот. Матео тоже был удивлён не меньше, насколько королева могла судить, и настороженно следил за её реакцией, но Леонелла только потупилась, пряча глаза от пристальных взглядов. Ну конечно, пришло время для демонстрации спектакля новым фрейлинам, а ослушаться короля никто не мог себе позволить. Даже королева.

— Не делайте этого со мной, мой король, — тихо взмолилась она, когда зал ожил, а Матео потянулся к своему банджо.

— Почему? Разве от тебя убудет? — пожал плечами Абрэмо, предвкушая зрелище. — А у шута будет стимул устроить спектакль для гостей и развлечь их! Тем более, ты уже делала что-то подобное. С другой стороны, тебе необязательно показывать, что ты растрогана…

Леонелла поняла, что эта ситуация — часть плана. Она последнее время слишком хорошо себя вела, исполняя любые прихоти короля, и ему просто нужен был повод, чтобы разозлившись, запороть её до полусмерти. Последнее время по-другому он не мог с ней сблизиться.

— Давай, Тито! — взмахнул рукой Абрэмо, и Матео запел.

Он пел, явно придумывая на ходу — слова были нескладными, но такими пронзительными, что Леонелла почувствовала как у неё сжимается горло помимо воли. Это была песнь о повелителе ветра, о свободе, которой они все лишены, о надежде на лучшее. И молодая королева не смогла сдержать слёз, никак не получилось. Они всё текли и текли у неё по щекам, пока она слышала этот чарующий голос, который, казалось, звучит лишь для неё одной. Она плакала по своей любви, которой, наверное, уже никогда не будет, по своей судьбе, в которую сама влипла. Лео совершенно забыла, что король обещал менестрелю за её слёзы и просто дала волю чувствам, которые не смогла сдержать.

— Кажется, королева более чем тронута, — удовлетворённо провозгласил Абрэмо, когда музыка стихла. — Слово короля — закон. Я думаю наш Тито заслужил благодарный поцелуй!

Абрэмо выжидательно повернулся к Лео, а ей показалось, что она буквально приросла к трону. Она не знала, как можно поцеловать того, о ком она так долго грезила, на глазах у вельмож и гостей, но твердо знала, зачем это нужно королю. Она подняла взгляд на толпу и сразу же увидела Матео. Он стоял совершенно спокойный, но Лео точно знала, он ловит каждое движение своей королевы, чтобы поддержать любое её решение.

Ослушаться короля — значит показать, что он ничего не представляет из себя для неё как муж, мужчина. Сделать, как он хочет — в глазах вельмож это позор. Но для самой Леонеллы поцеловать Райэля, да просто дотронуться, было счастьем. Разве любовь может опозорить? Но никто не знает, что королева влюблена в шута, поэтому если она сделает это, вся страна будет знать, что королева почитает своего мужа и готова даже поцеловать шута по его приказу…