Пир страстей - Айра Уайз

— А что ей оставалось делать? — вздохнул Роберто. — Ты ушла в себя, отгородившись и от нее, и от меня, а ведь мы двое любили тебя больше всех на свете!

— Да, я отгородилась от всех! — гневно ответила Айлин, пронзив мужа испепеляющим взглядом. — Потому что это случилось не с вами, а со мной, и я сама должна была с этим справиться! Вас это не касалось!

— Как это не касалось? — возразил он, теряя терпение. — Я имел право знать, почему вдруг начал вызывать отвращение у женщины, которая еще вчера ластилась ко мне как кошка!

— Ну и как я должна была рассказать тебе об этом, Роберто? — спросила она, принимая вызов. — Ах, кстати, милый, меня тут на прошлой неделе изнасиловали, так что твои прикосновения мне теперь омерзительны. Но ты не расстраивайся, в этом нет ничего личного. — Она рассмеялась, коротко и страшно. — Как тебе такой вариант объяснения?

— Ты знала, как я тебя люблю, и должна была верить в то, что я поддержу тебя!

— Ты что, издеваешься? — задохнулась Айлин и с такой силой грохнула стаканом о стол, что брызги разлетелись по всей комнате. — Да ты же поставил меня на этот идиотский пьедестал и постоянно твердил, как это чудесно, что я все еще девушка, и каким чудом будет наша первая брачная ночь — священная и ничем не запятнанная! — Голос ее сорвался, и она разрыдалась.

Лицо Роберто исказилось, и он отвернулся, обхватив руками плечи. Глядя на его застывшую, словно сведенную судорогой широкую спину, Айлин подумала, что так даже лучше. Ей будет проще выложить ему все, что он так хотел услышать.

— Меня изнасиловали за неделю до нашей расчудесной свадьбы, — всхлипывала она. — Ты пропадал па Корсике, а мне хотелось умереть! О Боже, какой это был кошмар! — Ее начал бить озноб, и, пытаясь хоть как-то успокоиться, она крепко прижала руки к груди. — Мне даже вспоминать об этом страшно, не то что рассказывать. А потом мне показалось, что если попытаться сделать вид, будто ничего этого не было, то может получиться так, будто и вправду ничего не произошло. И твоя мечта о необыкновенной свадьбе и сказочном браке, заключенном на небесах, сбудется.

— И ты решила, что можешь выйти за меня замуж, залезть в мою постель и сделать вид, что я получил именно то, о чем мечтал? — спросил Роберто, оборачиваясь. Увидев его взгляд, как у побитой собаки, Айлин опустила глаза.

— Да, — вздохнула она. — Что-то в этом роде.

— Но потом, когда оказалось, что ты не можешь вынести даже моих прикосновений, не говоря уже о большем, когда стало ясно, что все рушится и исполнения сказочной мечты не будет… Почему ты не рассказала мне все тогда? Зачем ты изводила меня своим отвращением? Неужели ты не чувствовала, как я страдал, не понимая причин этой перемены? По сути дела, за то, что сделали с тобой те два подонка, расплачиваюсь я!

Конечно же, он был прав. Убийственно прав. Прав настолько, что Айлин решила, что с нее довольно.

— Я не желаю больше об этом говорить, — отрезала она и направилась к двери.

— Не-е-т!!! — Это прозвучало, как рев раненого зверя, и, потрясенная, она застыла на месте. — Мы с тобой должны с этим что-то сделать, — прохрипел Роберто. — Ты и я. Мы вместе. Мы должны справиться с этим, Айлин. Здесь и сейчас.

— Что тебе от меня еще нужно? — спросила она, оборачиваясь. — Покаяния? Хорошо, ты его получишь. — Глаза девушки горели безумным блеском, волосы рассыпались по плечам, и вся она дрожала от бешенства и унижения. — Роберто, прости, я ошиблась. Я была не права, когда не доверилась тебе и заставила страдать. Я наказала тебя за чужие грехи и превратила твою жизнь в ад. Я…

— Ты разбила мое сердце и даже не заметила этого, — глухо и печально закончил он ее гневную тираду.

Айлин показалось, что пол комнаты качнулся, и, чтобы не упасть, она ухватилась за спинку стоявшего рядом кресла. Может быть, она ослышалась и на самом деле он не произносил этих слов. Какое ужасное признание для такого человека, как он!

Но на лице Роберто больше не было признаков ни обиды, ни гнева. Ровным голосом, не обвиняя и не жалуясь, он бесстрастно рассказывал о том, с чем жил все эти два года.

Правда, только правда и ничего кроме правды, пусть даже эта правда жгла ее сейчас, словно раскаленное железо!

— Но дело не только в этом. Ты сделала больше, — продолжал он таким же бесцветным голосом. — Ты меня просто обездолила, причем так же безжалостно, как те двое ограбили тебя. Ты меня морально кастрировала своим отвращением. Как ты думаешь, каково мне было чувствовать, что ты гадливо вздрагиваешь от моих прикосновений! Я лишился гордости, чувства собственного достоинства, лишился веры в себя как в любовника, как в мужчину!

— Боже милосердный!.. — только и смогла прошептать Айлин.

— А теперь, если ты не против, мы спокойно, без истерик и взаимных обвинений, обсудим все, что с нами случилось. — Как всегда, когда Роберто, волнуясь, делал над собой усилие, чтобы говорить тихо и спокойно, в его безупречном английском появлялся сильный итальянский акцент. — Потому что мне кажется, что я заслужил право узнать всю правду о том, что заставило тебя так со мной обращаться.

7

Потрясающе! — промелькнуло в голове у остолбеневшей от такой логики Айлин. В лучших традициях «мыльных опер»! Теперь мы будем долго выяснять, кто из нас больше вытерпел и кто кого сильнее обидел. Неужели он считает, что мне нравилось вести себя с ним, как мерзкое бессердечное существо, которое он так красочно живописал?

— Прекрасно! — воскликнула она с видом камикадзе. — Тебе нужны подробности? Ладно, ты их получишь!

И, предусмотрительно опершись обеими руками о спинку одного из высоких кресел, Айлин в мельчайших деталях рассказала ему все, что случилось, начиная с того момента, как она обнаружила, что оказалась в лифте с двумя незнакомыми мужчинами, и до их бегства.

К концу повествования она смертельно побледнела, а Роберто, бессильно рухнув в ближайшее кресло, закрыл лицо ладонями.

Затем его руки медленно скользнули вниз, однако он продолжал смотреть себе под ноги, словно был не в силах поднять глаза после того, что сейчас услышал. Айлин восприняла такую реакцию как оскорбление. Он же сам настоял на этой трагической исповеди.

Роберто это, видимо, понял.

— Прости, — произнес он сдавленно, не поднимая головы. — Мне не следовало заставлять тебя рассказывать все это. Но я хотел…

— Ты хотел выяснить, — подхватила Айлин, когда он запнулся, — «ограбили» ли они меня с той же жестокостью, что я «кастрировала» тебя? Пожалуй, нет. Они обошлись со мной очень аккуратно. Мне даже было не очень больно, физически, во всяком случае. — Она криво улыбнулась, нервно потирая холодные как лед руки. — Придя домой, я даже Черри ничего говорить не стала. Тем более что и следов никаких не осталось — ни синяков, ни ссадин. А назавтра просто пошла на работу, и на следующий день тоже, и на следующий, и на след…