Завещание - Джон Гришем

Но в этот рождественский вечер все Стронги собрались, чтобы приветствовать Джину. Она никогда не видела столько приторных улыбок на лицах людей, ей неприятных, не удостаивалась стольких объятий, поцелуев в щечку и похлопываний по плечу. За эту суету она возненавидела их еще больше.

Пара стаканчиков - и у Коуди развязался язык. Мужчины собирались группками вокруг него, и наконец прозвучал сакраментальный вопрос: "Сколько?"

Коуди сделал постную мину, словно состояние уже успело ему наскучить эту сцену он репетировал сотни раз перед зеркалом в ванной,- и сказал:

- Думаю, миллионов пятьсот.

У многих захватило дух, но кое-кто, внутренне клокоча от зависти, скорчил презрительную гримасу, потому что все они были Стронгами и прекрасно знали, что никогда не увидят ни цента из свалившегося на голову Коуди богатства.

Слово, однако, просочилось за пределы группы, и вскоре уже женщины, рассредоточенные по всему дому, оживленно перешептывались, повторяя заветное: "Полмиллиарда". Мать Коуди, поблекшая чопорная женщина, чье лицо, когда она улыбалась, рассекалось множеством морщин, была шокирована происхождением денег.

- Это новые деньги,- презрительно сказала она дочери. Имелось в виду: новые деньги, нажитые скандальным старым козлом, сменившим трех жен и наплодившим кучу никчемных детей, ни один из которых не окончил престижного университета.

Новые, старые ли, но у младшего поколения женщин семьи Стронг эти деньги вызывали бешеную зависть. Они уже видели реактивные лайнеры, особняки на побережье, феерические приемы на дальних уединенных островах, фонды, учрежденные для племянников и племянниц, а может, и прямые подношения в виде кругленьких сумм наличными.

Деньги подтопили лед, и Стронги демонстрировали теплоту, которой никогда не проявляли в отношении "чужаков". Невиданные прежде открытость и любовь царили на этом уютном домашнем рождественском сборище.

Во второй половине дня, когда семейство собралось за традиционным праздничным ужином, пошел снег. "Какое восхитительное Рождество!" загалдели Стронги. А Джина ненавидела их с каждой минутой все сильнее.

Рэмбл провел праздник со своим поверенным, стоившим шестьсот долларов в час, который, впрочем, до поры скрывал счета, как умеют скрывать их только адвокаты.

Тайра, как и Джейни, уехала со своим молодым жиголо куда-то на побережье и там загорала на солнышке без лифчика, а возможно, и без всего остального, ничуть не заботясь о том, чем занимается в это время ее четырнадцатилетний сын.

Адвокат Рэмбла, Йенси, дважды разведенный холостяк, от последнего брака имел сыновей-близняшек, которым исполнилось одиннадцать. Мальчики были блестяще развить для своего возраста; Рэмбл, напротив, чрезвычайно неразвит для своего, поэтому они прекрасно находили общий язык с увлечением играли в видеоигры в спальне, в то время как Йенси в другой комнате смотрел по телевизору футбольный матч.

Его клиент должен был в день совершеннолетия получить пять миллионов, но, учитывая уровень его развития и семейные традиции, этих денег ему хватит даже на меньший срок, чем хватило другим отпрыскам Филана. Однако не судьба этих несчастных пяти миллионов заботила Йенси - столько он рассчитывал получить за защиту прав Рэмбла при разделе наследства Троя Филана.

Йенси тревожило другое. Тайра наняла новых адвокатов из очень агрессивной фирмы, имеющей связи с Капитолием и располагающей весьма большими возможностями. Тайра - всего лишь бывшая жена, а не отпрыск Троя, каковым является Рэмбл, и ее доля наверняка будет скромнее, чем доля Рэмбла.

Ее новые поверенные, разумеется, это понимали и оказывали давление на Тайру, чтобы заставить ее загнать Рэмбла в угол и наложить лапу на его часть наследства. К счастью, мать уделяла Рэмблу очень мало внимания, и Йенси умело манипулировал подростком, держа его на расстоянии от матери.

Мальчишечий смех, доносившийся из спальни, звучал для него сладкой музыкой.

Глава 16

Ближе к вечеру, утюжа тротуары, Нейт заметил маленькую лавку, которая была открыта, и вошел в надежде купить пива. Ничего, кроме банки пива, ну, может, двух. Он один, на краю света, и ему не с кем было встретить Рождество. Нейта накрывала волна одиночества и тоски, он начинал катиться вниз. Жалость к самому себе захлестывала его.

Он окинул взглядом ряды бутылок: разнообразные сорта виски, джина, водки выстроились, словно хорошенькие маленькие солдатики в ярких мундирчиках. Во рту у него вдруг пересохло, и он, закрыв глаза, вынужден был ухватиться за прилавок, чтобы не упасть. Гримаса боли перекосила его лицо при воспоминании о Серхио, Джоше и бывших женах - обо всех, кому он доставлял своими срывами столько страданий. Он был близок к обмороку, когда коротышка за прилавком что-то сказал, явно обращаясь к нему. Нейт сердито взглянул на него, прикусил губу и указал рукой на водку. Две бутылки восемь реалов.

Каждый новый его срыв отличался от предыдущих. Некоторые начинались постепенно: стаканчик здесь, рюмочка там, щель размывалась все шире, и наконец дамбу прорывал набравший силу поток. Однажды он сам при последнем проблеске сознания приехал в центр детоксикации. Бывали случаи, когда Нейт просыпался привязанный к кровати с иглой капельницы, воткнутой в вену, ничего не помня. Последний раз горничная мотеля нашла его в номере, за который он платил тридцать долларов в день, в коматозном состоянии.

Схватив бумажный пакет, Нейт устремился в отель, старательно обходя группу потных мальчишек, гонявших мяч на тротуаре. Какие дети счастливые, подумал он. Никаких забот, никакого багажа. Сегодня игры, завтра игры...

До наступления темноты оставался час, и Корумба постепенно оживала. Открывались уличные кафе и бары, на проезжей части появилось несколько автомобилей. Войдя в вестибюль отеля, Нейт услышал звуки оркестра, игравшего на площадке возле бассейна, и на секунду ощутил искушение посидеть за столиком и послушать хоть одну песню.

Но он быстро подавил это желание и направился к себе в комнату, запер дверь и наполнил льдом высокий пластиковый стакан. Поставив бутылки рядом, он откупорил одну из них, медленно налил водку поверх льда и стал пить стакан за стаканом, пока бутылка не опустела.

Жеви ждал торговца запчастями. Тот пришел только в восемь. Солнце стояло высоко, облаков не было. Жара, как в пекле.

Масляного насоса у торговца не оказалось, по крайней мере такого, который подходил бы для дизельного мотора.

Продавец сделал два звонка, и Жеви рванул на своем ревущем пикапе на окраину Корумбы, где судоторговец держал ремонтную мастерскую, двор которой был завален останками дюжины покореженных кораблей. В цехе по ремонту моторов парень, ведавший запчастями, показал Жеви далеко не новый масляный насос, завернутый в грязную ветошь. Жеви с радостью отвалил за него двадцать реалов и покатил к реке, где припарковался у самой кромки воды.

"Санта-Лаура" была на месте. Жеви с удовлетворением отметил, что Уэлли уже прибыл. Это был матрос-новичок, не достигший и восемнадцати лет. Он, однако, уверял, что умеет готовить, водить судно, мыть и чистить его, а также выполнять любые другие работы. Жеви понимал, что мальчишка врет, но подобная бравада была обычна для парней, которые ищут работу на реке.

- Ты не видел мистера О'Рейли?- поинтересовался Жеви.

- Американца?- переспросил Уэлли.

- Да, американца.

- Нет. В глаза не видел.

Рыбак в деревянной лодке что-то крикнул Жеви, но тот был занят другими делами. По опасно прогибающимся мосткам он перешел на борт судна, в глубине которого снова слышался стук молотка. Обнаженный по пояс потный угрюмый механик, скрючившись в три погибели, сражался с мотором.

Машинное отделение представляло собой настоящую душегубку. Жеви вручил механику насос, который тот ощупал короткими пальцами-обрубками.

На судне был установлен пятицилиндровый двигатель с насосом внизу картера, располагавшегося непосредственно под кромкой скрипучего настила. Механик пожал плечами, словно покупка Жеви могла сработать лишь в случае, если произойдет чудо, потом медленно опустился на колени и, перевалив живот через коллектор, низко склонился над краем, после чего рявкнул что-то нечленораздельное, но Жеви понял и передал ему разводной ключ. Новый насос с трудом входил на место старого, и уже через минуту рубашку и шорты Жеви можно было выжимать.

Поскольку Жеви и механик прочно застряли в машинном отделении, Уэлли решил пойти и спросить, не нужен ли он им. Нет, вообще-то не нужен.

- Просто жди американца,- велел Жеви, вытирая пот со лба.

Механик, чертыхаясь, возился с разводным ключом с пола, после чего наконец объявил, что насос можно опробовать.

Запустив двигатель, он несколько минут наблюдал за давлением масла, потом улыбнулся и стал собирать инструменты.

А Жеви отправился в отель за Нейтом.