Сестры лжи - К. Тейлор

– У меня… сейчас нет денег. Надо… в банк…

– Ладно, – дергает Ал плечом. – Значит, все откладывается до возвращения в Покхару.

– Смотрите-ка, а ведь сейчас и вправду зарядит, – выставляю я руку, разглядывая небо. Даже в густых сумерках понятно, что над головой клубятся тяжелые дождевые тучи.

– Тьфу ты… – Ал сует пачку «Мальборо-лайтс» под бретельку лифчика и тяжело вздыхает. – Хорошо, отложим до завтра. Как-нибудь стерплю эту Айсис еще одну ночь… Ну, чего стоим? Пошли, говорю, пока есть шанс не промокнуть.

Она на удивление бодро припускает к дому, и я еле успеваю держаться рядом. По дороге оглядываюсь на уже опустевшую площадку для йоги. Костровая яма еще не погасла, оттуда торчит одинокое светящееся бревно, а вот Айзека нигде не видно.

– Дейзи! Линна! – прикрывая глаза от ливня, кричу я девчонкам, которые до сих пор торчат в саду и что-то обсуждают, едва не соприкасаясь головами. – Эй! Простынете же!

Они даже не глядят в мою сторону.

Глава 19

Наши дни

– Джейн! Слава богу! – Шейла заключает меня в поистине медвежьи объятия, отчего мое лицо тонет в ее внушительном декольте, затем отодвигается на расстояние вытянутой руки и критически оглядывает от макушки до пят. – И как мы себя чувствуем?

– Лучше не бывает, – заявляю я, хотя еле стою на ногах. После вчерашнего визита Ангарад я не спала всю ночь. Три раза вылезала из постели, чтобы прочесать кухню на предмет письма. Перерыла всю полочку для писем, затем шкафчики, вставала на коленки и заглядывала под сервант, после чего едва не заработала грыжу, пытаясь отодвинуть его от стены. Вывалила мусорную корзинку, вывернула все карманы, прошлась с лупой по гостиной – и ничегошеньки. Письмо пропало.

Часам к пяти вечера Уилл прислал эсэмэску, что у них в школе аврал по случаю министерской проверки и он задерживается, после чего они хором идут в местный паб отметить трудовые подвиги. Весь, можно сказать, расшаркался в цветистых извинениях, объясняя, что отвильнуть категорически не получится, зато я могу к ним присоединиться. На что я столь же категорически топнула ногой, потому как в жизни не видела ни одного его коллегу, а беседовать ни о чем с полнейшими незнакомцами… Нет уж, увольте; тем более что в последнее время мои мысли заняты кое-чем еще. А Уилл не тот человек, чтобы заявиться пьяным после дружеской пирушки, так что стало ясно, что и эту ночь мне предстоит коротать в одиночестве.

Я сделала все, что только можно, лишь бы потянуть время. До конца высидела криминальную драму, что крутили по телику, потом – документальный фильм про вольготную жизнь на соцпособиях и, наконец, стала один за другим смотреть серии о звездном крейсере «Галактика», пока не задремала прямо в кресле часам к трем утра. Очнулась в шесть с нещадно бьющимся сердцем и была жутко рада видеть, как из-за горизонта выплывает солнце.

– Какая-то ты квелая сегодня, – говорит Шейла. – Тебе надо побольше съесть того тортика, что принесла Ангарад. Она, кстати, сказала, что ты была в очень растрепанных чувствах. Слушай, у тебя точно все в порядке?

– Да честное слово, все нормально. – Я выпутываюсь из дождевика и вешаю его на крючок. Красной шерстяной куртки, что последнее время висит рядом, нигде не видно. – А что, Ангарад сегодня выходная?

– Так ведь она по субботам не работает, – напоминает Шейла. – Сегодня у тебя в напарниках Барри.

Это один из наших регулярных добровольцев. Ему шестьдесят три, он почти совсем облысевший и очень худой. Вернее, жилистый. Со стороны, да еще с учетом его уморительного валлийского акцента, и не скажешь, что он армейский старший сержант. Зато собаки это видят и во время прогулок с Барри чуть ли не маршируют в ногу. Уважают и восхищаются им в равной мере.

– У тебя, кстати, фан-клуб образовался, – добавляет тут Шейла.

– Ты про Барри?

– Э, нет! – смеется она. – Ангарад. Во время обеда прямо-таки рот не закрывала, все про тебя расспрашивала. Мол, и давно ли Джейн тут работает, и есть ли у нее бойфренд, и почему она такая скрытная, словечка про личную жизнь не вытащишь. Даже не знаю что сказать; она ужас как неровно к тебе дышит.

– Шейла!

– Да я в другом смысле! – вновь смеется она, щеголяя зазором в передних зубах. – Ангарад перед тобой как бы преклоняется. И вообще, сдается мне, она нашла себе работу по душе. Не удивлюсь, если зайдет разговор насчет профобучения и устройства на полную ставку. Ты ведь знаешь, я в людях разбираюсь. Вон, даже тебя взяла на работу!

Глаза наливаются слезами, и я поскорее смаргиваю их с ресниц. Сама себя кляну, что пришлось наврать Шейле, выдавая себя за другую. Мне во время собеседования и в голову не могло прийти, что у нас с ней будут отношения скорее как у матери с дочерью, нежели как у начальника и наемного сотрудника. Да, но могу ли я ей все рассказать? Вот так сесть на кухне и все выложить, как это было у нас с Уиллом за бутылкой вина? К тому же я открыла ему лишь половину правды, а здесь у нас совсем иная ситуация. Я в приюте лицо ответственное, облеченное доверием. Если выяснится, что я с самого начала врала, то как можно поручать мне серьезные, щепетильные вопросы, с которыми мы порой сталкиваемся? Значит, меня придется увольнять. И что мне тогда делать?

А впрочем, не исключено, что уже слишком поздно. Вчера в моем собственном доме кто-то рылся; либо Уилл, либо Ангарад. Кто-то из них стащил то письмо.

– Джейн! – доносится сквозь треск из моей рации, пока я выгуливаю Джека. – Тебя в приемной спрашивают.

Я машу Барри – тот гуляет у противоположного конца поля с Бронксом, могучим доберманом, который отличается легковозбудимым темпераментом.

– Всё, я обратно! – показываю я на ворота приюта.

Барри приставляет ладонь к уху и трясет головой.

– Назад я, назад! – кричу я, отчаянно жестикулируя. На сей раз он поднимает оба больших пальца.

– Извини, дорогуша… – наклоняюсь я к Джеку и чешу ему за ухом. Он вскидывает на меня теплый, доверчивый взгляд; пасть открыта, слюна стекает на грудь. Казалось бы, всего-то минуло несколько дней, а изменения уже налицо. Он равнодушен к Барри, да и вообще ко всем, кто здесь работает, а вот мне начинает раскрываться. Первые несколько раз, когда я хотела его погладить, Джек еще вздрагивал, зато теперь его пугают лишь резкие движения. Нет, он еще не отошел от своего прошлого – куда там! терапия только-только началась, – но психологические раны от собачьих боев начинают понемногу затягиваться, не говоря уже про раны физические. Я бы не удивилась, если бы к нам вновь пожаловали его горе-хозяева с требованием вернуть собаку, однако тех и в помине нет. Что ж, оно даже к лучшему. – Ну, пошли, – говорю я. – Познакомлю тебя с Хлоей.

– Джейн! – Хлоя бросается ко мне в объятия, едва я переступаю порог. Крохотные ручки обвивают мои бедра, детское лицо трется мне о живот.

– Сара говорит, она сегодня с шести утра на ногах, – сообщает Уилл. – И вообще, наверное, ночь не спала.

Я тяну к нему руку, чтобы прижать к себе, однако он отшагивает в сторону и просто пожимает мне локоть. Я шепчу: «Тяжелое похмелье?», но он лишь качает головой.

– Нормально все.

– А у нас в школе сегодня ярмарка, – щебечет Хлоя. – Ты придешь? Я сплела браслеты на продажу. Миссис Джеймс говорит, что я могу отдать эти деньги вашему приюту! А если ты придешь, будет очень здорово. Ну скажи, что придешь!

– Во сколько у вас все начинается?

– В два!

Моя смена заканчивается как раз в обед, так что теоретически я могла бы… Я бросаю взгляд на Уилла. Тот лишь пожимает плечами и отворачивается, взяв игрушечного кота с витрины. Аляповатая погремушка бренчит надоедливым жестяным тоном.

– Уилл?

– Как захочешь.

Он не поворачивается. Раздражающий звон не прекращается. Или наврал насчет похмелья, или у него что-то еще на уме.

– С удовольствием приду на вашу школьную ярмарку, – говорю я Хлое, – только надолго задержаться не смогу.

– Отлично! А можно теперь на котят посмотреть? – Хлоя глядит на меня снизу вверх, и в памяти всплывают крупные, доверчивые глаза Джека. – Ну пожалуйста?

– Конечно, можно.

Я выпутываюсь из ее объятий и тянусь к детской руке. Хлоя вкладывает свою ладонь в мою, затем протягивает руку Уиллу. Со стороны поглядеть, мы ничем не хуже любой счастливой семьи. Если не считать странного косого взгляда, который мне то и дело дарит Уилл.

– Ой, папа, папа! Они такие хорошенькие! А можно мне тоже завести котенка? Ну пожалуйста! – Хлоя сидит на ковре с крошечным полосатиком, который ползает в кольце ее ног, отчаянно пытаясь выбраться наружу. Мы только что закончили обзорную экскурсию и вернулись в «кошачью гостиную», где будущие хозяева могут провести побольше времени с приглянувшимся зверьком в более естественной – для человека – обстановке. У нас тут есть и диваны, и стулья, и кресла-«груши», и даже радиола. – Ну папа!