Будь что будет - Дениза Алистер

Прижавшись к нему всем телом, двигаясь в его ритме, сжигаемая страстью, Элина не могла сказать то, что хотела. Но она обязательно скажет, что давно любит его и будет любить всю свою жизнь. Еще будет время для слов, и он тоже скажет ей о своей любви.

— Сегодня я не пойду на работу, — заявил Бернард после завтрака. — У меня скопилась целая куча бумаг, займусь их просмотром дома. Кстати, могу тебе помочь, если надумаешь разобрать коробки.

— В них в основном одежда, — сказала Элина, внезапно почувствовав неуверенность. Намеревается ли он жить с ней в одной комнате или предложение помочь вырвалось у него случайно? — Я развешу ее в комнате для гостей.

Он взъерошил волосы и засмеялся:

— Наверное, ты права. В моем шкафу жуткий беспорядок. Когда мы переедем в новый дом, ты отучишь меня от холостяцких привычек.

Впервые она поверила, что к прошлому нет возврата. Будущее вселяло оптимизм, казалось, ничто больше не омрачит их счастья.

Напевая, она принялась вытаскивать платья из чемодана и развешивать их на плечики, помещая в объемистый шкаф. Звонок в дверь не встревожил ее и не прервал пения. Никакие силы не были способны сейчас нарушить ее душевного покоя.

Элина весело проводила взглядом Бернарда, направившегося к входной двери. Не взволновала ее и подозрительная тишина в прихожей. Интуиция, присущая всем женщинам, ничего ей не говорила. Она была полностью во власти своих грез о будущем и не предполагала, что надвигается гроза.

Сначала из прихожей донесся смех, похожий на серебряный колокольчик, а потом до боли знакомый голос сказал:

— Нет, Бернард, дорогой, перед тобой не призрак. Это я, Сильвия. Как видишь, я жива!

Элину словно громом поразило. Чтобы не упасть, она схватилась за дверцу шкафа. Но пытка только начиналась.

Веселый, звонкий голосок перечеркнул все радужные планы Элины:

— Догадайся, милый, какое произошло чудо? Я беременна! У нас будет ребенок. Бернард, разве это не чудесно!

7

Нил и его жена, Лесли, жили в Бате, что в восточной части Англии. Недалеко был Уэльс, древний и невозмутимый, благостный многовековой безмятежностью. Именно ему было предназначено излечить Элину. Сейчас она прогуливалась в тени собора, где время от времени находила утешение.

— Почему бы тебе не пожить с нами? — спросила Лесли по приезде Элины в Англию. — У нас достаточно места, мы не помешаем тебе.

Они уже знали все, что произошло с ней, но, несмотря на проявленное сочувствие, Элина не решалась воспользоваться их гостеприимством. Уж слишком часто здесь упоминалось имя Бернарда. Факт заключался в том, что она была брошена и беременна. Как же ей хотелось все забыть!

— Нет, — сказала она. — Я признательна тебе за заботу.

— Но ты никого не знаешь в Уэльсе, а сейчас тебе не стоит оставаться наедине с собой.

— Именно этого я и хочу, Лесли.

— Но это же никуда не годится. — Карие глаза Лесли налились слезами. — Как хочешь, но тебе следует быть с отцом ребенка. Думаю, что его место в аду за то, как он поступил с тобой.

— Он не предлагал мне уехать, — сказала Элина. — Это было мое решение. Я сама видеть его не хотела.

Лесли всплеснула руками и повернулась к Нилу:

— Почему ты молчишь? У нее же никого нет в Уэльсе. А если мы ей потребуемся? Если она заболеет или, не дай Бог, угодит в аварию? Кто нам сообщит?

Нил, откинувшись назад в кожаном кресле, улыбнулся Элине, словно говоря, что объяснений не требуется. Он, как всегда, все хорошо понял. Ни время, ни расстояние не ослабили связи между ними.

Телепатия близнецов — так однажды объяснила Лесли их умение понимать друг друга с полуслова.

— У нас беспроволочный телефон. Не волнуйся, дорогая, — успокоил он жену. — Тебе потребуется наша машина, чтобы заняться поисками жилья? — обратился он к Элине.

— Не думаю, спасибо. Водить машину по узким и незнакомым улочкам сложно. Утром я воспользуюсь автобусом до Уэльса, а потом попрошу агента по найму быть моим шофером.

Через два дня Элина подписала договор на краткосрочную аренду небольшого домика с обстановкой. Позади дома, окруженный каменным забором, находился небольшой сад — вполне подходящее место для весенних прогулок и укрытое от холодных осенних ветров. В конце сада росли платаны и вязы. Стеклянные двери гостиной выходили на небольшую лужайку.

Если она решит жить здесь и после рождения ребенка, то малышу будет удобно спать на воздухе в коляске и просыпаться от звона соборных колоколов. Он будет расти здесь здоровым и счастливым, с розовыми щечками и маленькими пухлыми кулачками. При виде маминого лица он будет улыбаться. Еще не умея говорить, он будет слушать сказки, которые она будет читать ему, и ее песни. Он никогда не узнает о той сердечной боли, которую испытала его мать до его рождения.

Уверенность Элины, что она в силах оградить ребенка от всего плохого, позволяла ей бороться со страхом. Она ни о чем не беспокоилась, за исключением тех ночей, когда просыпалась от толчков ребенка в своем чреве. Ей казалось, что ему известно, какая участь его ждет. Но через несколько минут, глядя на спокойный лунный свет, проникающий сквозь окна, она успокаивалась.

Однако иногда перед глазами вставала последняя сцена, разыгравшаяся в квартире Бернарда, и тогда Элину начинал бить озноб. Она снова видела Сильвию в объятиях Бернарда, вспоминала его лицо, его внезапно расширившиеся глаза, когда он заметил, что она наблюдает за ним из конца холла, его кивок головы, приказывающий ей скрыться в спальне, сгинуть с глаз.

Ворочаясь на кровати, она возрождала в памяти их голоса, смех Сильвии. Был ли он торжествующим? Как долго все это продолжалось после того, как за ней закрылась входная дверь? Исчезнув с его глаз, она поняла, что абсолютно одинока.

Элине тогда не потребовалось много времени, чтобы запихнуть свои пожитки в чемодан и нацарапать записку: «Мне требуется время, чтобы осмыслить происшедшее. Что будет дальше — не знаю». Записку она закончила словами: «Пожалуйста, пойми, что я вынуждена побыть одна».

Конечно, она поступила правильно, но это не смягчило горечи. Элина повернулась на бок и подумала о том, что зима идет на убыль. Скоро весна. Почки на сливовом дереве набухли, вот-вот распустятся первые цветы.

И все же одиночество, как открытая рана, постоянно саднило. Все время ее одолевало желание увидеть Бернарда, прикоснуться к нему. Это желание преследовало ее даже во сне. Но еще более болезненным было пробуждение. С каждым наступающим днем память о нем становилась все острее и острее.

Она написала письмо родителям. Сообщила, что с ней все в порядке, домой думает вернуться через пару месяцев. Она ничего не написала о том, что ждет ребенка, не желая доставлять им лишних волнений. В случае, если Бернард почувствует необходимость самому приехать за ней, она как бы между прочим напомнила адрес Нила, который всегда хранил ее секреты.