Судьба - Фиона Макинтош

— Мадам, я требую лучшего объяснения, чем вы мне предоставили.

Он преднамеренно сформулировал фразу так, чтобы напомнить ей о своем новом статусе, и она это поняла.

— Осторожно, Джил. Ты же не хочешь, чтобы у королевы-матери появились синяки?

Элисса посмотрела на то место, где его сильные пальцы сжимали ее тонкую руку.

Юноша отпустил ее, словно его ужалило какое-то насекомое, и почувствовал, как ярость уходит, а остается только печаль, которую так хочется скрыть.

— Будь я проклят! Прости меня за то, что я только что сказал. У меня нет на это права. Мама… Назови мне причину!

Элисса почувствовала, что больше не в состоянии выдерживать давление и напряжение последних двух дней. Она устала вести себя по-королевски, устала демонстрировать чувство собственного достоинства, контролировать свои чувства и показывать другим силу. Пока королева оставалась здесь, страдая от одиночества и печали, Торкин Гинт каждую минуту еще на несколько шагов удалялся от нее и двигался в направлении ее мальчика, Рубина. Тор пытался спасти Королевство, которое этот юноша, стоящий сейчас перед ней, воспринимал, как должное.

Она закричала на него в ответ, и ей понравилось, когда Джил отступил назад, поставленный в тупик ее внезапным неистовством.

— Ты не веришь ни слову из того, что я тебе рассказывала, потому что не слышишь моего голоса! Ты слеп к тому, что видела я, совершенно ничего не знаешь про мою жизнь до того, как в ней появился ты!

Юный король был поражен. Его мать всегда держала себя в руках. Он зашел слишком далеко, слишком сильно на нее надавил.

— Значит, расскажи мне снова! — заорал он в ответ, радуясь, что они находятся в покоях его отца, которые сейчас не охранялись. Никто не услышит их разговора, за исключением пса, Дрейка. — Прости мне резкие слова и расскажи все, что знаешь, все, что я должен понять!

Пес прижал уши от громких голосов, а потом подошел к Элиссе и лизнул ей руку. Простой знак внимания со стороны животного, которому стало беспокойно, казалось, помог ей прийти в себя. Однако Джил заметил, что Элисса тяжело дышит и очень старается сохранять спокойствие.

Она положила маленькую ручку на большую голову Дрейка и заговорила с собакой мягким голосом. Гончая последовала назад, на любимое место, где и улеглась. Джил задумался, понимает ли Дрейк, что его любимый хозяин больше не вернется в эту комнату. Это было еще одним напоминанием о смерти отца и о том, что печаль после нее жила не только в его сердце. Юноша знал, что должен начать вести себя, как король, притом — прямо здесь и сейчас, с вдовой отца.

Теперь он обратился к ней без следа надменности или высокомерия.

— Пожалуйста, мама, прости меня за то, что я только что сказал. Это было нагло и неточно. Поговори со мной. Я обещаю придерживаться широких взглядов, избавиться от предубеждений. Расскажи мне все.

Элиссе пришлось проглотить гордость и рассказать ему о своей жизни до появления во дворце и обо всем, что она знала о нависшей над Таллинором угрозе. Он сидели у окна и смотрели на судорожную активность внизу, в главном дворе. Там шла подготовка к коронации. Тем временем Джил слушал рассказ, отличавшийся от всего, что ему доводилось слышать раньше.

Гидеон и Лаурин решили скрыться от напряжения, возникшего во дворце и вокруг него после смерти короля и объявления наследника. Добрый старший конюх предложил им лошадей. Брат и сестра воспользовались возможностью ускакать на пустошь за замком. Там точно было спокойно. Какое-то время они ехали молча, глубоко погрузившись в собственные мысли, но когда перешли на шаг, то почувствовали необходимость поделиться тем, что лежало на душе.

Первой молчание нарушила Лаурин:

— Что ты думаешь о Джиле в роли короля?

— Я едва ли что-то про него знаю, чтобы делать предположения. Похоже, он нацелился не проявлять ко мне дружеских чувств, поэтому я просто не попадаюсь ему на глаза. — Гидеон пожал плечами. — На самом деле ничего не могу сказать. Мне показалось, это ты с ним подружилась.

— Ну, да, на минуту. А потом я все испортила, предложив ему почаще расслабляться.

Гидеон повернулся к ней, поставленный в тупик.

— Понимаешь, он все время находится в напряжении, — пояснила сестра. — А Саксон говорит, что Джил всегда был очень веселым и радостным. Я могу в это поверить, когда он улыбается.

Гидеон кивнул, но не стал подшучивать над сестрой, хотя ему очень хотелось. Ему показалось, что она даже слишком заинтересовалась этим королем, которого вот-вот коронуют.

— Наверное, ему нужно дать немного времени, чтобы прийти в себя. Я думал обо всем, что с ним случилось за последние два дня. Ты помнишь, что мы почувствовали, узнав, что мы — брат и сестра?

Лаурин покачала головой:

— У меня нет никаких четких воспоминаний о том, что происходило до нашего появления в этом мире.

— Это так. У меня они тоже туманные. Но думаю, что мы оба были поражены и злились из-за того, что нас обманывали. Я знаю, что на пути в Сердце Лесов я начал ощущать настоящую печаль от того, что нас держали порознь, и большую часть жизни я был так одинок. Я был лишен семьи, которую мог бы любить, и которая любила бы меня в ответ.

Сестра легонько толкнула его в бок:

— Ты такой мягкотелый, Гидеон. Я ничего подобного не чувствовала. — Но ее хитрая улыбка подсказала ему, что девушка над ним смеется. — Нет, ты конечно прав. Как я понимаю, Джил был сиротой, а наша мать присматривала за ним во дворце. Ты знаешь, что его бросила родная мать, привязав к дворцовым воротам?

— Нет, — ее брат выглядел удивленным.

— Это правда. Его бросили ребенком… Родная мать отправилась умирать от лихорадки или чего-то еще. Он никогда не знал отца, а потом у него началась новая жизнь во дворце, с новой женщиной в роли матери. А потом, через несколько лет, его внезапно знакомят с нами. Мол, познакомься с новыми родственниками, сводными братом и сестрой… Они прибыли из другого мира!

Гидеон покачал головой. На его лице появилась грустная улыбка.

— А потом стало еще хуже, — заметил он. — Саксон рассказал мне, что Джил очень любил и уважал короля. Поэтому понятно, что его смерть так на него повлияла. Затем он узнал, что Лорис был его настоящим отцом… — он замолчал, и фразу за него закончила Лаурин.

— … И он является наследником престола. Ты солдат, а в следующую минуту — уже король. Но его ждет еще один удар. Как думаешь, наша мать надолго задержится во дворце, заламывая руки и играя роль королевы-матери?

Гидеон посмотрел в блестящие зеленые глаза Лаурин. В них блестели озорные искорки.