Придон - Юрий Никитин

Конное артанское войско в нетерпении ускоряло бег, ибо впереди – проклятая Куявия! Разведчики вовремя отыскали брод через широкую кордонную реку, с ходу перешли на ту сторону, а там пошли уже не плотным ядром, а полукругом, забивая по дороге дичь, дабы было чем прокормиться ночью и на следующий день. Двигались через прикордонную полосу, дивились, что в этих диких краях караванщики проложили дороги.

Раньше здесь был только ковыль, перекати-поле да заросли красных маков. Но дальше, уже на следующий день увидели впереди густые рощи, даже леса. По большей части они тянулись по берегам мелких речек, а так как речек здесь множество, то леса сливаются в нечто огромное, дремучее, непроходимое, где образовывались собственные болота, упрятанные от солнечных лучей зелеными кронами.

Часто между речками оставались затопляемые по весне низкие места, где в остальное время растут густые кусты, совсем иногда низенькие звероватые деревья, а на приподнятых вершинах густая сочная трава, где в изобилии водятся толстые жирные зайцы. Вообще в тех низинах зверя видимо-невидимо, иногда земля, казалось, начинает рябить и двигаться, это шли могучие бородатые туры из одного леса в другой, так же часто проходили стада диких кабанов, даже медведи часто забредают в это безлесье, привлеченные то ягодами на кустах, то пчелиным медом.

Недавно прошли теплые дожди, Степь стала зеленой. Трава за ночь подрастала на ширину ладони, и, когда основное конное войско двинулось к границам, верхушки сочных трав щекотали коням брюхо. Они двигались как по зеленому морю, легкий ветерок гонит навстречу точно такие же волны, в прозрачной зелени кипит жизнь, подобно крохотным ярким и юрким рыбкам снуют жуки, муравьи, ползают неторопливые гусеницы и пугливые палочники, скачут и счастливо верещат кузнечики, птицы поспешно вьют гнезда и звонким пением подзывают красоток, а потом сердитыми криками сообщают, что здесь удел уже занят…

Воздух гудел от множества пчел, шмелей, все наперегонки устремлялись в распускающиеся цветы, жадно собирали мед, толкались и пихались, бабочки порхали над травами, дергаясь из стороны в сторону, словно не решались, какой цветок выбрать, из-за чего птицы промахивались, куда проще схватить стрекозу, быструю, но предсказуемую в полете.

Степь гудела от пчел и шмелей, звенела от птичьих криков, со всех сторон вспархивали из кустов и травы птицы, выскакивали зайцы и мелкие козы. Запах стоял весенний, свежий, еще не медовый, как пахнет в разгаре лета, но Придон чувствовал, что голова начинает кружиться от счастья.

Вяземайт молча указал в небо. Два орла застыли в небе, широко раскинув крылья, словно начертанные на тверди небосвода темные знаки.

– И что это значит? – спросил Придон.

– Победа, – ответил коротко Вяземайт.

Он коротко взглянул в глаза Придону, сдержанно улыбнулся.

– Прекрасный волхв, – сказал Придон язвительно. – На что ни укажешь, что ни попросишь истолковать, у него один ответ: победа. Победа над проклятой Куявией!

Вяземайт кивнул, губы все еще улыбались, но глаза стали серьезными.

– Вот видишь, Придон, – сказал он мягко, но печаль прозвучала в его словах. – Ты уже говоришь и думаешь… или хотя бы понимаешь, как тцар. Как тцар Артании! Нам предначертано ворваться в Куявию и разнести ее вдребезги. Не страдай и не терзайся. Мы всего лишь выполняем предначертание свыше. Мы не виноваты. За нас в ответе бог.

Солнце еще пряталось за краем земли, только в небе вспыхнуло первое облачко, когда основное конное войско перешло вброд реку и двинулось по степи, что ничем не отличалась от степи по эту сторону, но это уже проклятая Куявия, страна изнеженных мужчин, роскошных женщин и проклятых колдунов.

Всадники мчались, пригнувшись к конским шеям, неслись настолько тесно, словно гигантская саранча двигается по земле, пожирая все, истребляя, затаптывая, набирая мощь, но уже скоро отрастут крылья, и пешая саранча взметнется в воздух, станет еще страшнее, ужаснее.

На расстоянии конного перехода к ним присоединилось войско Норника. Он перешел реку малыми отрядами, похватал всех встречных и поперечных, чтобы обеспечить неожиданность вторжения, а в виду основного войска выстроил всех такими ровными рядами, что залюбовались и Придон, и все военачальники.

Не успели перевести дух, как слева показались отряды Канивца. В свое время он отказался признавать Придона тцаром, но с началом похода ловил каждое его слово, выполнял ревностно. Поговаривали, что Придона признал только походным тцаром, а когда, мол, поход будет закончен, тогда и посмотрим, годится ли такой герой на трон, где, помимо отваги, нужны мудрость и осмотрительность.

С Канивцем пришли двенадцать тысяч закаленных в боях воинов, каждый уже успел отличиться в битвах и сражениях, вооружены с головы до ног, и хотя грудь каждого открыта, но на плечах стальные латы, на головах шлемы, спины защищают щиты, которые одним движением легко перебросить на локоть левой руки, а слева у седла боевой топор, булава и лук со стрелами.

При виде Придона войско грянуло приветственными кличами. Сам Канивец выехал вперед и отсалютовал на виду всего войска, показывая, что признает Придона вожаком похода и подчиняется ему во всех воинских делах.

Придон вскинул руку.

– Слава доблестным канивщанам!

– Слава! – прогремел ответный клич из тысяч здоровых глоток. – Слава Придону!

– Смерть куявам! – крикнул кто-то, его тут же поддержали еще громче и охотнее:

– Смерть!

– Смерть!…

– Пожар и смерть!

– Огонь и пепел…

Аснерд не орал вместе со всеми, дело воеводы крикнуть первым, теперь посматривал зорко по сторонам, отметил горящие глаза Вяземайта, его бледное лицо и дрожащие губы. Толкнул в бок.

– Ну что? Получил свое?

– Даже больше, – выдохнул Вяземайт. – Я не ожидал такой мощи. Именем Придона можно свернуть горы. Он… велик!

– У великого человека, – напомнил Аснерд, – два сердца: одно истекает кровью, другое – терпит.

Вяземайт покачал головой:

– Величие – это тот же пожар. Блещет столько же, сколько и пожирает, превращает в пепел. Мы должны пройти огненным дождем по Куявии! В этом наше величие.

Аснерд сказал предостерегающе:

– Ни один человек, желавший достичь величия, его не достигал.

Первые конные отряды и все основное войско перешли реку, даже двинулись вглубь, но Придон все еще не решался переправить на тот берег огромный обоз с баллистами, катапультами и осадными орудиями. Вовсе не от страха перед мощью куявов, артанина гибель в бою не страшит, страшит смерть в постели, просто чудилось что-то неправильное в этом нападении с такой мощью на страну, с которой совсем недавно договорились о дружбе и торговле. В то же время в Артании говорят об этой войне как о неизбежной и уже начавшейся, даже в Куявии уже знают от мала до велика о неизбежности кровавой мести и расплаты. Знают, что грозные тучи собираются на границе, вот-вот заблещут молнии на лезвиях топоров, прогремит тяжелый гром копыт и прольется на землю красный дождь из разрубленных артанскими топорами тел…