Идеальный Плутоний - Максим Трошин

   В последние дни отношения между Лиз и Фрэнком стали налаживаться. Он позволял ей обнимать его и вслух размышлять о будущем. Фрэнк-то понимал, что все это только мечты, и будущего у них не будет никакого - ибо нет настоящего, не было и прошлого. Разговаривая с Лиз, он видел за её спиной призрак другой женщины, в сто, в тысячу, в миллион раз любимее и желаннее - Николь.

   В день убийства отношения вновь стали прохладными. Лиз не стала одевать броские, цветастые одежды и за весь день никуда не сходила. И ею овладел страх. Фрэнк, пришедший после собрания Ордена в трансе, не получил никакой поддержки - наоборот, его жена посетовала на отсутствие между ними каких-либо чувств и сказала, что, возможно, именно так и зарождается убийство. Лиз не до конца понимала, что произошло, ибо слышала рассказы своих подруг, но не видела мертвую женщину сама. Может быть, она не восприняла бы всё настолько мелочно: в каждом движении Фрэнка искала повода к ссоре. М-да, атмосфера идеальной любви в идеальном Плутонии давала трещину. Но Фрэнку отныне было не до критики Города и концепции его существования. Он знал, что сейчас в его поддержке нуждаются не только жена и сын, но и любимая, несчастная в браке женщина, о которой некому позаботиться. И он сделал выбор.

   Может быть, это и было необдуманным поступком, однако Фрэнк, через час после разговора с Джеком, направлялся к дому Николь. Он не знал, что скажет её мужу, как представится, он даже не планировал, о чем будет говорить, и как оправдаться, что он приходит относительно поздно - в Городе никто не бродил по ночам, и к девяти вечера на улицах становилось угнетающе пустынно.

   Дверь открыла сама Николь. Он увидел её заплаканное лицо. И у него вырвалось:

   - В чем дело, любимая?

   Она не была против его реплики. Она была рада видеть его - лицо тотчас же озарилось, преобразилось и похорошело.

   - Фрэнк! Привет, мы не виделись так долго...

   - Я... Извини, последнюю неделю я совсем погряз в делах, я... извини.

   Она жестом пригласила его войти. Они направились в гостиную.

   Фрэнк был поражен теплой обстановкой. В его доме никогда не царило такого уюта. Главенствующую роль всегда играла холодная, бездушная техника, а в доме Николь даже воздух, казалось, был наполнен чем-то необыкновенным, чем-то очень домашним, в чем была заключена настоящая, неподдельная жизнь - то лучшее, что он знал на поверхности.

   - Муж куда-то уехал... сказал, что его не будет до утра. Он попал в штаб по розыску убийцы, - Николь всхлипнула, - я одна осталась, Шэннон уже спит... хорошо, что ты пришел. По крайней мере, буду чувствовать себя в безопасности.

   Фрэнк качнул головой. Он понимал, что должен был начать какой-нибудь посторонний разговор, но не мог найти повод для беседы. И он глупо спросил, указав на портрет на стене:

   - А кто это?

   Николь улыбнулась и ответила:

   - Это мой папа. Он... я не помню о нем ничего, остался только этот портрет, и еще архивные фотографии... пойдем наверх, я покажу тебе.

   Они поднимались по лестнице, Николь продолжала говорить, а он очарованно слушал.

   - Ты знаешь, никто никогда у меня не спрашивал ничего подобного, даже Джордж... я нашла у себя в комоде коробку с фамильными фотографиями, не знаю, почему они были именно там, и как вообще они оказались... я плохо помню прошлое, вернее, ничего не помню, когда я была маленькой, например - это-то меня и тревожило в нашей жизни. Помните наши беседы в обеденные перерывы?

   - Как же, конечно помню. Я, наверное, никогда не смогу их забыть, - вторую фразу ,в отличие от первой, Фрэнк произнес шепотом, боясь нарушить речь Николь.

   Она достала коробку и принялась с увлечением рассказывать свои предположения и фантазии по поводу прошлого. Она с удивлением обнаружила, что выдумки Фрэнка о другом мире, о жизни с гармонией в природе могли быть реальными в прошлом, ведь на одной из фотографий был виден таинственный горный снег.

   Он спохватился в половине десятого. Пора было идти. Наверное, дома уже волновались.

   - Я... мне пора идти..., - вымолвил он, когда все до единой фотографии были обсуждены и спрятаны в коробочку.

   Николь вздохнула и взяла его за руку.

   - Фрэнк, я... я вижу, между нами что-то есть. Не знаю, что это за чувство, не знаю, нормально это или нет, но я... я люблю тебя.

   - Николь, если бы ты знала, как только я увидел тебя, я сразу же... сразу понял, что... что тоже люблю тебя.

   Они стояли слишком близко друг к другу.

   Секундой позже Фрэнк осторожно, стараясь ненароком не сделать больно, снимал ее платье. Такое необычное, прекрасно-красного цвета. Именно прекрасно-красного.

   Поцелуй. Долгий, страстный, полный счастья поцелуй. Настоящего счастья, какого Фрэнк не испытывал уже давно.

   Душевный порыв бесконечного вдохновения сразил их обоих, так что им казалось, что они с их чувством могут преодолеть любую преграду, могут пройти огонь, воду и медные трубы - и все благодаря такому возвышающему чувству, как любовь.

   И долго еще ночью были слышны их сдавленные стоны и теплое дыхание. Два человека, не подчиненные Городу, любили друг друга, и это было замечательно.

   Не одни они знали тайну такой страсти. В эту ночь их поцелуи, объятия, вздохи и взгляды принадлежали не только влюбленным.

   Холод, страх и жестокость за окном... Мерное, раздраженное постукивание по стеклу, никем не услышанное, и внезапная тень снаружи, никем не замеченная...

   За ними наблюдало вездесущее око...

   10.

   Светлое утро. Под одеялом было тепло, снаружи холодно. А на груди у Фрэнка было ещё теплее. Он проснулся от легкого толчка. Открыв глаза, он сразу же вспомнил всё произошедшее и, от сознания того, что находится в одной постели с любимой женщиной, внутренне повеселел.

   - Помнишь, ты рассказывал мне про свой мир... про небо, про дожди, про снег, про моря, про природу... Я поняла. Это все существует. Внутри нас, - задумчиво произнесла она.

   Блаженство продолжалось до телефонного звонка.

   - Это... тебя. Твой мобильный звенел, - пояснила она и протянула ему телефон, а сама после краткого охлаждения завернулась в теплую простыню.

   - Да, я слушаю. Что? - Фрэнк изменился в лице и побледнел. - Как это произошло? Почему мне раньше не сказали? Да, еду, конечно еду. Немедленно!

   Он отбросил телефон в сторону и резво вскочил, сбегал в душ и наспех натянул одежду.

   - Ты куда? - спросила Николь.

   - Николь... мне надо идти. Нашли убийцу.

   - Что? - томность и нега разом ушли с её лица. Она собрала волосы в комок и нашаривала рядом с кроватью бельё.