Приговоренный - Валерий Еремеев

– И долго он сидел?

– Не знаю. Как он только сел, так я сразу и уехал. Меня жена ждала. Я за ней на работу заехать должен был.

– В котором часу, говорите, это было?

– В четыре. У моей жены как раз в это время дежурство заканчивается.

– А что раньше молчали?

– Да не молчал. Я не знал. Я же в тот же вечер из города уехал. А когда вернулся, в старой газете его снимок увидел, что он, мол, задержан по подозрению… А как увидел, то подумал, что рассказать надо. Может быть, пригодится для следствия, или нет?

– Пригодится, Андрей Витальевич, еще как пригодится, – успокоил Сыч.

– Ну вот. И я так подумал. Поэтому и обратился сразу в мусарню… То есть, извините…

Гоца замолчал и только испуганно хлопал рыжими ресницами.

– Ничего-ничего, продолжайте, – подбодрил Сыч.

– В общем, обратился к участковому, я хорошо его знаю. Ну а он уже коллеге вашему позвонил. И вот я здесь.

Показания свидетеля были оформлены протоколом. Стоило ему уйти, Сыч возбужденно заходил по кабинету. Злосчастная корзина, лежавшая на боку, снова попалась под ноги. Подняв корзину, Сыч аккуратно поставил ее на место в угол. Дурного настроения как не бывало.

– Что-то я не понимаю, чему вы так обрадовались, Руслан Петрович? Вы же не хотели, чтобы Тарас был убийцей. Я, признаться, тоже не хотел. Подозревать подозревал, не без этого, но в глубине души надеялся, что он не виноват. А согласно показанием Гоцы получается, что он знал, что Лапов убит. Еще до того, как обнаружили тело. Откуда знал, если он не убийца или не сообщник? Грустно все это.

– Баран ты, Давид, поэтому и грустно. Ты сам подумай: если он точно знал, что Лапов мертв, зачем он пришел к его дому?

– Мало ли. Преступник всегда возвращается на место преступления. Кстати, вы не помните, чьи это слова?

– Не помню. Преступник возвращается на место преступления, чтобы уничтожить улики. Какие, по твоему мнению, улики уничтожил Тараскин? Никаких. Даже орудие преступления – и то оставил на месте. Преступник возвращается так, чтобы его возвращения никто не заметил. Он не пристает к другим людям и не показывает им свое служебное удостоверение, чтобы каждый срисовал не только его фейс, но и фамилию.

Качибадзе задумался.

– Ага. Я все понял. Тараскин не то чтобы знал о смерти Лапова. Он о ней догадывался, подозревал. И пришел на место, чтобы найти доказательства этому. Но тогда получается, что он не только догадывался, что Лапова убили, но и где и как именно. А это значит… Скажите сами, а то я боюсь произносить это вслух.

– Это значит, что его рассказ про сон может оказаться правдивым.

– Невероятно.

Долго молчали. Потом Качибадзе выдал на-гора еще одну версию, заключавшуюся в том, что на Тараскина нашло временное помешательство, во время которого он убил полковника, а когда пришел в себя, то некоторое время думал, что ему все приснилось, и только потом стал подозревать, что что-то не так. Вот и пошел к его дому.

– Если так, то кто тогда замочил Пасечника? Установлено точно, есть данные экспертизы, что во двор к Пасечнику заезжал именно джип Лапова. Трудно представить, чтобы в период временного помешательства Тараскин успел обзавестись сообщником. И на одежде у него наверняка остались бы следы крови. Но экспертиза установила точно: следов крови ни на одежде, ни на обуви нет. Ни капельки. Что-то тут не сходится. И я чрезвычайно этому рад.

Дверь раскрылась, и в комнату заглянул офицер «Сокола».

– Мужики, новость слышали? Тараскин ушел.

Сыч поначалу не понял, о каком Тараскине речь. Когда же до него дошло, то все равно не понял, как ушел. Ну не в гостинице же он находился!

– Бежал?

– Бежал, ушел, результат одинаков. Только что сообщили. Нас по тревоге поднимают.

И закрыл двери. Сыч и Качибадзе загадочно переглянулись. В глазах майора одновременно можно было прочесть и беспокойство за судьбу воспитанника, и гордость. На его памяти еще никому не удавалось бежать из этого следственного изолятора. Знай наших, что называется.

Зазвонил телефон. Сыч нажал кнопку громкой связи.

– На проводе.

– Руслан Петрович, срочно зайдите к начальнику.

Дав отбой, Сыч снял со спинки стула пиджак. Оделся.

– Неплохо было бы подстраховаться наличием еще одного свидетеля, – как ни в чем не бывало, сказал он Качибадзе. – На сегодня освобождаю тебя ото всех дел. Дуй к дому Лапова, заходи в каждую квартиру и всем показывай снимок Тараскина. Может, кто-то еще, кроме Гоцы, видел его в тот день. А я пойду узнаю, чего новый босс от меня хочет. Может, сейчас скажет мне, что я разжалован в рядовые.

– Если вдруг Тараскина встречу, что ему передать?

Сыч хотел было выговорить подчиненному за неуместную шутку, но лицо Качибадзе было серьезным, и Сыч передумал. Кто его знает. Мало ли на свете чудесных совпадений происходит.

– Передай, чтобы не дурил. Что мы сделаем все, чтобы найти настоящего преступника.

Для координации действий по поимке бежавшего из следственного изолятора особо опасного преступника Юлия Тараскина в городе был создан оперативный штаб, куда входили представители всех силовых структур, в том числе новый начальник «шестерки». Город был разбит на сектора, которые закреплялись за тем или иным правоохранительным ведомством. От УБОПа в поиске Тараскина должны были принять участие как спецподразделение «Сокол», так и практически весь оперативный состав. Проверке подлежали не только места или адреса, где мог появиться беглец, но и все подвалы, старые дома, чердаки, люки канализации – словом, все, где можно было спрятаться. Железнодорожный и автовокзалы усиленно патрулировались. Проверялись все автомобили, выезжающие из города.

Все это на экстренном совещании и сообщил подчиненным Таратута. Перед тем как отпустить всех, он со значением поглядел на Сыча.

– Думаю, не пройдет и суток, как Тараскин будет водворен туда, где ему самое место… Однако если эти меры успехов не принесут, то у вас, майор, появляется неплохой шанс доказать, что вы не зря двадцать лет в органах штаны протирали. Я не говорю, чтобы вы лично заглядывали под каждый куст, но вы лучше всех присутствующих знаете этого человека, вы его, можно сказать, вырастили, воспитали на нашу голову, по вашей рекомендации его перевели служить в УБОП, вам и карты в руки. Кому, как не вам, знать, как он может поступить в подобной ситуации, где его можно искать.

– Есть, – кивнул Сыч. – Но мне нужны будут особые полномочия. В частности для того, чтобы опросить тех, кто содержался с ним в одной камере, а также должностных лиц следственного изолятора.

– Вы не поняли, майор. Вы Тараскина ловить должны, а не выяснять степень вины раздолбаев из СИЗО, которые позволили ему бежать. Там отдельная комиссия будет, пусть она и разбирается, кто виноват и что с ними делать.

– Побег редко когда готовится в одиночку, – сказал Сыч, морщась оттого, что вынужден объяснять такие прописные истины целому подполковнику. – У Тараскина могли быть сообщники, которые, в свою очередь, могут быть в курсе его планов. Куда именно он собирался бежать.

Таратута кивнул.

– Считайте, что убедили. У вас будут полномочия. – Он обвел строгим взглядом всех присутствующих. – Итак, как вы уже, наверное, догадались, мне бы очень хотелось, чтобы Тараскина взяли именно мы. Все свободны. Идите и приведите мне этого Тараскина в наручниках, живого или мертвого. Причем я еще не определился, каким я больше хочу его видеть. Оставляю это на ваше усмотрение. Помните, этот гад убил нашего товарища. И мне нужна его шкура! Все меня поняли?

Присутствующие, многие из которых не понаслышке знали, каким «товарищем» Лапов приходился семейству Таратут, пряча улыбки, закивали, загудели, задвигали стульями. В коридоре Сыч догнал командира «Сокола» подполковника Сироткина.

– Ты предупреди своих, чтобы не сразу жали на курок. Поверь мне, с Тараскиным далеко не все ясно и не все так просто.

– Не беспокойся, Петрович. Я все понимаю. Проинструктирую как надо. Без моей команды никто не выстрелит. Главное, чтобы Тараскин сам какой фортель не выкинул. Если нам повезет и мы его накроем, я тебе сразу же сообщу.

Вернувшись в кабинет, Сыч собрал весь отдел, провел инструктаж и велел действовать. Сам остался на месте.

Причина, по которой Сыч лично не рвался в бой, лежала на поверхности. Он знал, что бóльшая часть таких вот беглецов ловится в течение первых двадцати четырех часов. Остальные могут пробегать от двух до трех суток. И лишь единицам удается по-настоящему скрыться. Но для этого нужны подготовка, тщательно продуманный план и громадное везение. Таких могут ловить годами. Сыч не был уверен, что Тараскин планировал свой побег. Скорее всего заметил оплошность со стороны охраны и воспользовался этим.

Сыч достал из сейфа все имеющиеся в его распоряжении материалы по убийству полковника Лапова. То есть собственно материалы все были переданы следователю, но Сыч благоразумно сохранил снятые с них ксерокопии.