Большая книга славянской мудрости - А. Серов

– Да, – говорю, – я уже все это знаю.

А сам зажал рубль в ладонь и держу его как можно крепче. А бабушка продолжает:

– Рубль возвращается, это правда. Это его хорошее свойство, – его также нельзя и потерять; но зато у него есть другое свойство, очень невыгодное: неразменный рубль не переведется в твоем кармане до тех пор, пока ты будешь покупать на него вещи, тебе или другим людям нужные или полезные, но раз что ты изведешь хоть один грош на полную бесполезность – твой рубль в то же мгновение исчезнет. <…>

Я подошел к лавочке, где были ситцы и платки, и накупил всем нашим девушкам по платью, кому розовое, кому голубое, а старушкам по маленькому головному платку; и каждый раз, что я опускал руку в карман, чтобы заплатить деньги, – мой неразменный рубль все был на своем месте. <…> Потом я купил и себе очень много сластей и орехов, а в другой лавке взял большую книгу „Псалтырь“, такую точно, какая лежала на столе у нашей скотницы. <…>

Человек со стекляшками повернулся перед солнцем, так что пуговицы на его жилете издали тусклое блистание, и отвечал:

– Извольте, я вам его продам с большим удовольствием, но только это очень дорого стоит.

– Прошу вас не беспокоиться и скорее сказать мне вашу цену за жилет.

Он очень лукаво улыбнулся и молвил:

– Однако вы, я вижу, очень неопытны, как и следует быть в вашем возрасте, – вы не понимаете, в чем дело. Мой жилет ровно ничего не стоит, потому что он не светит и не греет, и потому я отдаю вам даром, но вы мне заплатите по рублю за каждую нашитую на нем стекловидную пуговицу, потому что эти пуговицы хотя тоже не светят и не греют, но они могут немножко блестеть на минутку, и это всем очень нравится.

Одно поколение словно волна набегает на другое, совсем не зная друг друга.

– Прекрасно, – отвечал я, – я даю вам по рублю за каждую вашу пуговицу. Снимайте скорей ваш жилет.

– Нет, прежде извольте отсчитать деньги.

– Хорошо.

Я опустил руку в карман и достал оттуда один рубль, потом снова опустил руку во второй раз, но… карман мой был пуст… Мой неразменный рубль уже не возвратился… он пропал… он исчез… его не было, и на меня все смотрели и смеялись».

Мы все тоскуем о каком-то прекрасном человеке. В нашей воле помочь ему явиться на земле! Так израсходуем же нашу волю, чтобы он явился скорее, и, может быть, мы будем вознаграждены за это счастье видеть среди нас юных предтеч того, о ком так давно тоскует наша душа.

Наставление… родителям

В детстве кажется, что взрослые знают ответы на все вопросы. И как хочется поскорее повзрослеть, чтобы тоже все на свете знать!

Но оказывается, что и взрослым иногда совсем не лишне было бы получить дельный совет. Поэтому наши предки не поленились написать книгу, где оставили потомкам множество поучений, в том числе и о том, как правильно воспитывать отпрысков.

Главнейшая дорога человеческого воспитания есть убеждение.

«Как воспитать своих детей в поучениях разных и в страхе Божьем

Да пошлет Бог кому детей, сыновей и дочерей, то заботиться отцу и матери о чадах своих; обеспечить их и воспитать в доброй науке: учить страху Божию и вежливости, и всякому порядку. А со временем, по детям смотря и по возрасту, учить их рукоделию, отец – сыновей, а мать – дочерей, кто чего достоин, какие кому Бог способности даст. Любить и хранить их, но и страхом спасать, наказывая и поучая, а не то, разобравшись, и поколотить. Наказывай детей в юности – упокоят тебя в старости твоей. И хранить, и блюсти чистоту телесную и от всякого греха отцам чад своих как зеницу ока и как свою душу. Если же дети согрешают по отцовскому или материнскому небрежению, о таковых грехах и ответ им держать в день Страшного суда. Так что если дети, лишенные наставлений отца и матери, в чем согрешат или зло сотворят, то и отцу и матери с детьми их от Бога грех, а от людей укор и насмешка, дому убыток, а себе самим скорбь, от судей же позор и пеня. Если же у богобоязненных родителей, рассудительных и разумных, дети воспитаны в страхе Божьем в добром наставлении, и научены всякому знанию и порядку, и ремеслу, и рукоделию, – такие дети вместе с родителями своими Богом будут помилованы, священниками благословлены и добрыми людьми похвалены, а вырастут – добрые люди с радостью и благодарностью женят сыновей своих на их дочерях или, по Божьей милости и подбирая по возрасту, своих дочерей за сыновей их выдадут замуж».

Непослушных детей горе учит

Что бы ни думали дети, порой обижаясь на родителей, родители своим чадам желают только добра. И потому лучше слушать их наставления, а не то учиться придется не у маменьки да папеньки, а у самого Горя-Злосчастия!

«„Государи вы, люди добрыя!

Скажу я вам про свою нужду великую…

Яз как принялся за питье за пьяное,

ослушался яз отца своего и матери, —

благословение мне от них миновалося;

Господь Бог на меня разгневался…

Ахти мне, Злочастие горинское,

до беды меня, молотца, домыкало,

уморило меня, молотца, смертью голодною,

уже три дни мне были нерадошны,

не едал я, молодец, ни полу куса хлеба.

Ино кинусь я, молодец, в быстру реку,

полощь мое тело, быстра река,

ино еште, рыбы, мое тело белое!

Ино лутчи мне жития сего позорного,

уйду ли я, я у Горя злочастного“.

И в тот час у быстри реки

скоча Горе из-за камени:

босо, наго, нет на Горе ни ниточки,

еще лычком Горе подпоясано,

богатырским голосом воскликало:

„Стой ты, молодец,

меня, Горя, не уйдеш никуды!

Проповедовать с амвона, увлекать с трибуны, учить с кафедры гораздо легче, чем воспитывать одного ребенка.

Не мечися в быстру реку,

да не буди в горе кручиноват, —

а в горе жить – некручинну быть,

а кручинну в горе погинути!

Спамятуй, молодец, житие свое первое,

и как тебе отец говорил,

и как тебе мати наказывала!

О чем тогда ты их не послушал,

не захотел ты им покоритися,

постыдился им поклонитися,

а хотел ты жить, как тебе любо есть.

А хто родителей своих на добро учения не слушает,

того выучю я, Горе злочастное…“»

А. Корзухин. Разлука, 1872. Очень тревожно матери отпускать сына. Она дает ему последние наставления перед долгой разлукой

От детских игр – к великим победам

Известно, что жизнь у царей была нелегкая, вся в трудах и заботах. И при дворе вокруг царских детей всегда были мамки и няньки, хлопотавшие над ними с утра до ночи. Но и обремененные царскими заботами отцы находили время заниматься воспитанием наследников. А как иначе, ведь от того, каким вырастет отрок, зависела судьба страны! И, пожалуй, лишь родной отец может разглядеть и разбудить в малыше-сыне великого полководца, каким суждено было стать Петру I.

«Алексей Михайлович с молодой красавицей женой души не чаяли в ребенке, окружали его роскошной обстановкой, наряжали в богатые платья и одаряли всевозможными игрушками, приходившимися царевичу особенно по нраву. <…>

Зимой царевич вволю катался в санках с ледяных гор, а летом торжественно разъезжал по улицам Москвы в потешной каретке, которую ему подарил Артамон Сергеевич Матвеев. Каретка эта была маленькая, а в ней четыре темно-карих лошадки с бархатной шлеей и вызолоченной упряжью. <…>

Замечая в своем бойком, подвижном и энергичном сыне особенное влечение к военному делу и воинским упражнениям, Алексей Михайлович озаботился придать его играм более правильный характер: он составил для него целый полк, обмундировал его в зеленые мундиры, дал солдатикам знамена и ружья и снабдил их всяческими полковыми вещами; полк этот был назван по имени Петра – „Петров полк“, а сам царевич назначен был полковником; ему рапортовали по всем надобностям полка, от него же требовали и распоряжений. Государь лично наблюдал за приказаниями четырехлетнего полководца и руководил его действиями.

Без хороших отцов нет хорошего воспитания, несмотря на все школы.

Такое направление забав маленького Петра принесло огромную пользу: он явился, так сказать, „первым кадетом“ на Руси и первый прошел основательную школу воинского дела, курс военных наук. Курс этот изучался не на основании книжек, не с голоса учителей, а на живом деле, хотя и потешном, с участием живых людей – товарищей детства. Здесь не было школьной скуки и стеснений, но вместе с тем вся постановка полка, его упражнения и обучение требовали от царевича сдержанности, умеренности и послушания, т. е. всего того, что мы называем воинской дисциплиной».