Искра - Алеата Ромиг

знаешь. – Я сделала глубокий вдох. – Уйди с моего пути, Патрик. Ты был прав, что мы не разводились. Мы исправим это как можно скорее. Я не знаю, почему это до сих пор не сделано, – сказала я. – Может, в глубине души я хотела иметь иллюзию, что в мире все еще есть один мужчина, который заботится обо мне, даже если это было давным-давно. Может, я хотела сохранить память о ком-то, заслуживающем доверия и благородном. – Я выпрямилась. – Полагаю, я должна поблагодарить тебя за избавление от иллюзий.

Он шагнул ближе, дотягиваясь до моих предплечий. Даже сквозь пальто и свитер его хватка усилилась, а наши глаза оставались неподвижными. Его глубокий тон отразился эхом.

– Я понятия не имею, почему ты так расстроена. Я ни черта не знаю о твоих фишках. Как, черт возьми, я мог? И, Мэдлин, ты права; я нехороший человек. Я никогда не претендовал на другое. Не тогда, когда мы воровали еду и обчищали карманы, и уж точно, черт возьми, не сейчас. Я делаю вещи, о которых никогда бы не хотел, чтобы ты знала. Однако я заслуживаю доверия и уважаю тех, о ком забочусь.

Я посмотрела на его большие руки, держащие мои. Я хотела сказать ему то, что сказала Митчеллу. Я хотела сказать, чтобы не прикасался ко мне. Желание сказать это и значение этого – не одно и то же.

Я прогнала эти слова прочь. Вместо этого я снова посмотрела в его голубые глаза и повторила то, что он сказал.

– Люди, о которых ты заботишься... Была ли я когда-нибудь одним из них? То есть я понимаю, что сейчас это не так. Я не заслуживаю этого. Но скажи мне, была ли?

Его хватка усилилась, он притянул меня ближе, мои ботинки заскребли по плитке, наши тела оказались на одном уровне.

Вероятно, дело в длинном зимнем пальто, но, черт возьми, температура поднималась.

Я сосредоточилась на самом важном: этот человек украл у меня. Я вздернула подбородок.

– Была ли? – снова спросила я.

– Тебе нужно спрашивать?

– Я думала...

Моя фраза затихла, проглоченная его завладевающим поцелуем.

Как и прошлой ночью, связь была мгновенной. Всего лишь поцелуем, словно искрой в моей иссохшей душе, Патрик зажег во мне пламя. За считанные секунды он забрал мои слова, мысли и дыхание...

Мне страстно хотелось прижаться к нему, отдаться.

Нет. Нет.

Для этого слишком поздно.

Вместе с моей сумочкой Патрик завоевал мое доверие.

Я отстранилась, вырываясь из его хватки. Выпрямившись, я работала над воссозданием маски, которую носила во время игры, той, которую надевала с Андросом и другими в Ивановской братве, маски безразличия.

– Не знаю, что ты знаешь обо мне, о том, какая я сегодня, – пояснила я. – Не знаю, как и почему я стала твоей целью, но позволь мне сказать, что это больше не повторится. Я выиграю сегодня, завтра днем и в субботу вечером. Выигрыш и джек-пот будут моими. Я сделаю это, потому что у меня нет другого выбора.

– Мэдди, мне жаль. Я не могу много сказать. Не могу придать всему этому смысл или объяснить «почему». Просто поверь мне, что здесь происходит больше, чем ты думаешь. Когда турнир закончится, ты не будешь чемпионом.

– Ты сделал выкуп. Это то, чего ты не можешь сказать?

– Ты знала. – ответил Патрик. – Кроме того, мое присутствие на турнире недолго будет секретом. Сегодня ты увидишь меня. Когда наши пути пересеклись сегодня, я последовал за тобой, чтобы предупредить тебя и объяснить.

– Объяснить что, Патрик? Объясни, ты хочешь помешать мне делать то, что я делаю, что делаю, чтобы жить и выживать. Почему? Ты ненавидишь меня за то, что я не вернулась много лет назад? Это месть?

– Ненавижу тебя? Я, черт возьми, должен.

Сглотнув, я кивнула.

– Должен, но не ненавижу. Этот турнир не о тебе. Боже, если бы это было так, я был бы твоим самым большим его участников. То, во что ты вмешалась, больше, чем ты и я. Это... – Он глубоко вздохнул. – Как я уже сказал, это нечто большее. – Его глаза широко раскрылись. – Ты только что сказала, что ты это делаешь, чтобы выжить. Мэдди, если тебе нужны деньги, я могу помочь. Джек-пот совсем другой. Это... – Его ноздри раздулись, когда он выдохнул. – Несмотря ни на что, ты не будешь чемпионом. Этого не произойдет. Однако, если тебе нужны деньги, я дам их без всяких условий.

Я фыркнула.

– Такого понятия не существует. Я знаю это слишком хорошо. Кроме того, почему я должна верить тебе после того, что ты сделал?

Патрик сделал шаг назад.

– Ты расстроена, потому что я ушел утром, не разбудив тебя? – Он не дал мне ответить, прежде чем продолжил. – Я хотел остаться. Хотел. Боже, покинуть твою кровать и твой гостиничный номер было одной из самых трудных вещей, которые я когда-либо делал за всю свою жизнь.

Я покачала головой.

– Я не знаю, почему ты мне не веришь, – продолжал он. – Я хотел остаться. Я хочу остаться. Я хочу, чтобы ты была рядом со мной каждую чертову ночь, хочу просыпаться рядом с тобой каждое утро.

– Ты не очень хороший лжец. Никогда им не был.

– Потому что, – сказал он, и его голос стал громче, – я, блять, не вру. Ты точно знаешь, скольким женщинам я дал обещание, которое включает в себя вечность? А ты?

– И что ты украл у женщин из этого длинного списка?

Он нахмурился.

– Это не длинный список, и что, черт возьми, я мог украсть? Единственное, чего я хочу от тебя, – это ты сама.

Я выдохнула, расхаживая к раковинам и обратно.

– Похоже, единственная вещь, которую ты хочешь, недоступна.

– Ты сказала, что больше никого не было.

– Я сказала, что никогда не выходила замуж... снова, – добавила я. – Я много чего наговорила. Все это не имеет значения. Ничто не будет иметь значения, если я не сделаю то, ради чего пришла сюда. – Я прищурилась. – Ты собираешься жульничать, Патрик? Так вот откуда ты знаешь, что победишь?

– Нет, Мэдди. Я выиграю, потому что это то, что мне поручено сделать. И я повторяю, это не имеет никакого отношения ни к тебе, ни к большинству других