Сломанная стрела - Мерседес Лэки

Потому-то Робин и спросил у самого умного человека из всех, кого он знал, как поступать, если он окажется в похожей ситуации.

— Сделай, что говорят, не отказывайся, но запомни, Робин, — ответил ему Элкарт, — запомни все: что случилось, кто тебя просил, когда, почему, и кто был с ним. Может выясниться, что поручение, которое тебе дали, совершенно безобидно. Откуда тебе знать. Но если нет, ты можешь оказаться единственным, кто будет знать правду о случившемся. Видишь ли, вы, пажи, находитесь в особом положении: люди смотрят на вас, но на самом деле вас не видят. Так что не забывай об этом и, если рядом с тобой вдруг случится что-то, что покажется странным, запомни все; запомни обстоятельства. Может статься, так ты поможешь кому-то.

— А разве это немного не похоже на ябедничание? — с сомнением спросил Робин.

Элкарт рассмеялся и взъерошил ему волосы.

— Раз ты спрашиваешь, тебе не грозит стать ябедой, совенок. Кроме того, такое упражнение будет прекрасной тренировкой для твоей памяти.

Ну что ж, очень хорошо. Робин запомнит случившееся.

Когда Робин постучал в приоткрытую дверь Герольда Дирка, никто не отозвался. Он заглянул внутрь и увидел Герольда Дирка, сидящего, обмякнув, в кресле в дальнем конце комнаты, возле открытого окна. Он, похоже, спал, поэтому Робин бесшумно, как кошка, прокрался внутрь и оставил свитки на письменном столе.

В то утро Тэлия не нуждалась в специальном вызове: любой, обладающий хоть малейшей крупицей Дара Эмпатии, бегом бросился бы на помощь королеве. Смятение чувств — гнева, страха, тревоги — висело в воздухе такой густой пеленой, что Тэлия ощущала их вкус, горький и металлический.

Она уловила первые сигналы, когда одевалась, и побежала в королевские покои, как только привела себя в приличный вид. Двое Стражей у входа глядели очень смущенно, словно изо всех сил старались не слышать криков, доносящихся из-за двустворчатых дверей, которые они охраняли. Тэлия постучалась и приоткрыла скрипнувшую створку.

Селенэй находилась в передней комнате, одетая по-дневному, но еще без венца. Она сидела за своим рабочим столом; перед ней лежал запечатанный свиток. Тут же стояли лорд Орталлен (с невыносимо самодовольным видом), очень сконфуженный Крис, не менее сконфуженный Страж и в высшей степени злой Дирк.

— Плевать мне двадцать раз на то, как он туда попал — я его не брал! — орал Дирк, когда Тэлия глянула на часовых у дверей и вошла. Она быстро прикрыла дверь за собой. Что бы здесь ни происходило, чем меньше людей будет об этом знать, тем лучше.

— Тогда почему же вы пытались спрятать его? — ровным голосом спросил Орталлен.

— Да не пытался я его спрятать, зараза! Я искал порошки от головной боли, когда этот идиот вломился без спросу! — Дирк действительно выглядел не лучшим образом: бледный, со складкой боли между бровей, сапфирово-синие глаза налиты кровью, соломенные волосы всклокочены еще больше, чем обычно.

— Это только ваши слова.

— С каких пор, — отчетливо и холодно сказала Тэлия, — слово Герольда стало проверяться с помощью перекрестного допроса? Прошу прощения, ваше величество, но что, во имя Гаваней, здесь происходит?

— Сегодня утром я обнаружила исчезновение некоторых весьма секретных документов, — ответила Селенэй внешне спокойно, хотя Тэлия знала, что она крайне встревожена и расстроена. — Лорд Орталлен учинил обыск и нашел их у Герольда Дирка.

— Я уже неделю и близко не подходил к дворцовому крылу! Кроме того, на что мне сдались ваши проклятые бумаги? — Душевная мука Дирка была так сильна, что Тэлии хотелось расплакаться.

— Послушайте, дядя, вам известно, что наши комнаты расположены рядом по коридору. Я могу поручиться, что Дирк всю ночь никуда не выходил.

— Племянник, мне известно, что этот человек твой друг.

— Если я должен быть откровенным до жестокости, ладно, — сказал Крис, краснея от злости и смущения. — Дирк не мог никуда пойти, потому что был не в состоянии передвигаться. Прошлой ночью он был мертвецки пьян, как и каждую ночь за последнюю пару недель.

Дирк стал почти пунцовым, потом смертельно побледнел. — И что же? С каких пор неспособность передвигаться физически может помешать кому-то с его Даром?

Теперь настала очередь Криса побледнеть.

— Я не услышала ответа на очень хороший вопрос: Орталлен, что вообще могло понадобиться Дирку в этих документах — спросила Тэлия, пытаясь выиграть немного времени, чтобы подумать.

— Они поставили бы кое-кого при дворе в весьма щекотливое положение, — ответил Орталлен. — И позвольте сказать, что данная персона связана с юной леди, к которой одно время был очень неравнодушен сам Герольд Дирк. Их разрыв был несколько бурным. Его мотивы могли быть сложными: возможно, месть. Быть может, шантаж. Королева и я пытались держать ситуацию под контролем, чтобы не разразился скандал, но если бы кто-нибудь, кроме нас, увидел эти письма, весь двор забурлил бы.

— Ушам своим не верю: советник обвиняет Герольда в шантаже! — возмущенно вскричала Тэлия…

— Вы только что слышали, как мой племянник — его лучший друг — сказал, что тот напивался до бесчувствия каждый вечер за последние несколько недель. Разве это похоже на нормальное поведение Герольда? — Орталлен повернулся к королеве. — Ваше величество, я не утверждаю, что сей молодой человек похитил бы документы, если бы находился в здравом рассудке, но, полагаю, у нас более чем достаточно доказательств, что…

— Орталлен, — перебила его королева, — я…

— Погодите минутку, никто ничего не говорите, — Тэлия прижала руку к виску, почувствовав, как голову пронзила боль. Жаркий натиск эмоций окружающих был настолько силен, что от усилий заблокироваться у нее разболелась голова. — Давайте просто на минуту представим, что Дирк говорит чистую правду, хорошо?

— Но…

— Нет, выслушайте меня. Если мы сделаем такое допущение, то каким образом — за исключением того, что кто-нибудь специально вошел в его комнату и подбросил их — могли документы попасть туда, где их нашли? Дирк, они были в комнате после обеда?

— Ты хочешь сказать, до того, как я начал пить? — с горечью ответил Дирк. — Нет. Мой стол для разнообразия был совершенно чист. Когда я проснулся сегодня утром, там лежало около дюжины свитков, и среди них этот.

— Отлично. Я знаю, что если бы в твою комнату вошел кто-то, кому вообще-то не положено, ты бы обязательно проснулся. Могу сказать, что я вчера вечером посылала к тебе Робина со стихами, которые у тебя одалживала. Там было ровно четырнадцать свитков, и этого среди них не было. Теперь, если только Орталлен не захочет обвинить в похищении документов меня…