Рожденная пламенем - Эбби-Линн Норр

Глаза его открылись: два сияющих круга.

– Сэксони, – тихо позвал он.

Я ахнула и прикрыла рот руками, пораженная звуком его голоса. Он был сиплый и обожженный, как и у меня. Я подавила счастливое всхлипывание и улыбнулась ему.

– Посмотри, кто заговорил, – я села рядом с ним на кровать. – Что случилось, милый? Зачем ты звал меня?

Исайя выполз из-под простыней ко мне на колени и обвил мне руками шею.

– Подожди секунду, приятель. Я слегка мокрая. – Я натянула на него простыню, и только потом прижала к себе, как маленький теплый хот-дог.

Он начал что-то говорить на итальянском, но потом вспомнил, что я не понимаю, и начал заново.

– Мне приснился плохой сон, – просипел он.

– Но ничего ужасного не случилось, правда? – спросила я. – Теперь ты знаешь, это был только сон.

Он кивнул.

Эльда села рядом. Положила руку ему на голову.

– Что тебе снилось, родной?

Нам хотелось, чтобы он не замолкал, но Исайя отвернулся от Эльды и не ответил. Лицо ее сморщилось. Ее переполняли эмоции, я это видела. Радость от мысли, что к сыну вернулась речь, смешивалась с болью от того, что он предпочитал ей меня, и с желанием ему помочь.

– Ты не хочешь нам рассказывать? – спросила я.

Он покачал головой.

– Я хочу рассказать тебе одной.

Наверное, это как-то связано с огнем. Но что бы это ни было, это всего лишь сон.

– Твоя мама тебя любит, Исайя. И хочет, чтобы ты поправился.

– Это ты помогла мне поправиться, – сказал он приглушенным голосом, уткнувшись мне в грудь. – Ты забрала это у меня.

Брови Эльды нахмурились от замешательства и беспокойства.

– Забрала что? – выдохнула она.

Я обратилась к Исайе.

– Можешь рассказать, что случилось в твоем сне?

Он отодвинулся и зашмыгал носом.

– Во сне ты не забрала… не забрала это. И я… умер. – Крупные слезы потекли по его щекам.

Сердце мое заколотилось. Исайе снилось, что огонь убил его.

– Но ты ведь знаешь, что теперь ты в безопасности, правда? Ты не умрешь.

Он кивнул.

– Си.

Я укачивала Исайю, пока он не задремал. Эльда вышла и вернулась с сухой простыней и легким халатом длиной по колено. Она протянула халат мне, и я натянула его поверх мокрой одежды, пока Эльда укладывала мальчика.

Я пошла вслед за Эльдой на кухню. Плечи ее опустились. Глаза опухли от слез, а короткие волосы, обычно такие аккуратные, торчали во все стороны. Она не смотрела мне в глаза. Она обдумывала сказанное, я почти видела, как в ее голове вращаются тугие шестеренки.

– Вы выглядите уставшей. Хотите чаю? – я указала жестом на табурет.

Она убрала волосы с лица и кивнула, напряженно улыбнувшись.

– Спасибо.

Я пыталась придумать, как лучше поговорить с ней об огне Исайи. Я наполнила чайник водой и включила, потом вынула две кружки.

– Ромашка? Мята?

– С ромашкой, пожалуйста. Думаю, после сегодняшней ночи мне нужно что-то успокаивающее.

Я посмотрела ей прямо в глаза.

– Могу я кое-что у вас спросить?

Она взглянула на меня впервые после того, как мы вышли из спальни Исайи. На лице ее читался страх.

– Да, конечно, – медленно произнесла она.

– Вы когда-нибудь вызывали врача при приступах лихорадки? – я старалась, чтобы в голосе не звучали обвинительные интонации, но это оказалось трудно. – Не понимаю, почему такая любящая мать не зовет врача, когда у ее сына опасный для жизни жар. Особенно если подобное происходит регулярно.

Она вздохнула.

– Ни один врач не знает, как ему помочь. И что с ним не так…

– Как это?

Она оперлась локтями о стол и закрыла лоб ладонями. Подбородок ее затрясся. Уронив руки на стол, она посмотрела на меня глазами, полными слез.

– Его болезнь в конце концов убьет его. Он знает это, и я это знаю. А сейчас у него кошмары, связанные с тобой. Почему они связаны, мне еще предстоит понять.

Я поставила назад пачку чая.

– Пьетро знает?

Она покачала головой.

– О боже, – пробормотала она, резко вздохнув. И вытерла глаза.

– Эльда, этого не будет, – сказала я.

Она подняла на меня взгляд. Тревога исказила ее лицо.

– Чего не будет?

– Это его не убьет.

– Откуда тебе знать? – она почти завыла. Потом понизила голос и прошептала: – Ты этого не знаешь.

– Знаю, – я подняла руки. Ладони мои светились белым горячим светом, а пальцы сияли красным. – Потому что он передал это мне.

Глава 20

Она ахнула и рукой прикрыла рот. Свет от моих ладоней отразился на ее лице и засиял на веках, как вспышка мощного фотоаппарата. Она переводила взгляд с моих ладоней на лицо и назад.

Отведя руку ото рта, она прошептала сдавленным голосом:

– Как? Когда?

– Я все вам расскажу, – пообещала я. – Но хочу, чтобы вы сначала мне рассказали об этом. Вы ведь все знали. Что бы это ни было, вы знали, что внутри Исайи есть огонь. И теперь он у меня. Ваш сын не умрет, и это чудесно. Но мне надо знать теперь, как с этим жить. – Я зажгла в ладони голубое пламя. – Я едва его контролирую, Эльда. И он причиняет боль. – Надо было, чтоб она поняла, чего мне это стоило. – Мне больно каждую минуту каждого дня.

Она шмыгнула носом и достала бумажный платок из коробки на кухонной столешнице. Что-то пробормотала сквозь платок, но с таким придыханием, что я не разобрала слов.

– Простите? – я опустила руку и загасила пламя. Жар вернулся по моим рукам к позвоночнику и нырнул в живот.

Она откашлялась.

– Я знаю, – ответила она. – Знаю, что больно.

– Откуда?

– Знаю, потому что он мне рассказал. Объяснил все, после того как я забеременела. И знаю, потому что видела, как мой сын мучается с самого рождения.

– Он?

– Никодемо.

Я вздрогнула от удивления. Это имя прозвучало за ночь дважды в устах двух разных людей.

– Почему ему пришлось что-то объяснять вам, когда вы забеременели? Почему Пьетро не присутствовал при этом?

– Потому что не Пьетро отец Исайи, – прошептала она. Глаза ее устремились в конец коридора.

Наконец ко мне пришло понимание.

– Отец Исайи Никодемо? И Пьетро об этом не знает?

– Верно. – Она скомкала бумажный платок в руке. – Я никому не говорила. И не собиралась признаваться ни единой душе. Но тогда… – она махнула рукой в мою сторону. – Я такого не ожидала, и ты тоже, держу пари.

Я невесело рассмеялась.

– Скажите это еще раз.

Чайник вскипел. Я выключила его и налила две чашки чая.

Эльда обошла вокруг стола и обняла меня, что оказалось полной неожиданностью.

– Мне так жаль, Сэксони. Я разозлилась на тебя,