Затонувший лес - Эмили Ллойд-Джонс

– В двери железо, – произнес голос за спиной.

Беглянка молниеносно развернулась, прижимаясь спиной к двери и выставив перед собой шпильку, будто оружие. В нескольких шагах от нее стояла… та девочка из гостиной, с суетливыми пальцами. Должно быть, воровка, жившая при дворе гильдии. Она улыбалась.

– Кто ты? – Воровка склонила голову набок, из ее разлохматившейся косы выбилось несколько темных прядей.

Отчего-то, услышав вопрос, девочка замерла. Наверное, потому что воровка первая за долгое время задала его. Девочку уже давно никто об этом не спрашивал. Придворные князя и так знали, кто она, а прочие лишь думали, как выгодно ее можно использовать.

– Мер, – бурно дыша, назвалась девочка. – Мое имя Мер.

Воровка шагнула к ней, но Мер вскинула руку:

– Не надо, не приближайся.

Улыбка воровки стала шире:

– Ты колдунья, да? – Еще шаг. – Я видела, что ты сделала со слугой.

– Да, – подтвердила Мер. – И если у тебя есть хоть капля мозгов, ты откроешь дверь и выпустишь меня.

Воровка подошла настолько, что могла уже коснуться ее, и пальцы Мер скользнули по ее плечу. Железа на воровке не было, причинить ей вред труда не составило бы. Достаточно неожиданно применить магию.

Однако воровка не дрогнула. Вместо этого она сама коснулась Мер, но очень нежно, почти незаметно. Заправила ей волосы за ухо, открыв уродливое тавро на скуле. Мер уже ждала, что воровка поморщится и отвернется, но та лишь сказала:

– Ты выжила у него. У князя. А еще сбежала от одного из наших наемников. – Взгляд темных глаз скользнул по лицу Мер. – Ты украла шпильку у моей матери, а ведь она – королева воров.

Мер с трудом сглотнула. Так вот, значит, кто эта девочка – не просто воровка, но принцесса гильдии.

– С тобой, – сказала новая знакомая, – мне кажется, будет весело.

Раздался топот сапог, и Мер вскинула голову. К ним бежали стражники. Мер вздрогнула и попятилась, но девочка по-прежнему не сводила с нее глаз.

– Стоять! – Принцесса воров вскинула руку, и стражники замерли. – Передайте матери, что она теперь в моем отряде.

– Леди Ифанна, – пролепетал один из стражников, – нельзя же…

– Мне можно, – ответила воровка. – Мама хочет, чтобы я брала на себя больше обязанностей. Я согласна. Эта девочка теперь в моем отряде. Магов у меня еще не было.

Стражники попятились. На их лицах читались одновременно сомнение и настороженность, однако перечить они не осмелились. Раз мать девочки – королева воров, то и она сама королевских кровей.

– А если я не хочу к тебе? – спросила Мер. – Что остановит меня от побега при первой возможности?

Воровка запрокинула голову и рассмеялась:

– Значит, надо заинтересовать тебя, чтобы ты бежать не захотела. Идем. Я велю подать ужин в мои покои, а ты расскажешь все о себе.

– Я не воровка, – предупредила Мер, хотя и сама теперь не понимала, кто же она: не заклинатель при дворе князя, не подмастерье главного шпиона…

Наверняка знала только одно: на нее откроют охоту. Княжеские солдаты, городская стража и Гвинед. Слишком много людей испило тех отравленных вод.

Возможно, в гильдии воров шансов выжить больше. Ведь она оказалась среди тех, кто умеет отваживать охотников за княжеской наградой.

Мер с прищуром присмотрелась к воровке:

– Так я не узница? Не твоя собственность?

Улыбка воровки стала проказливой:

– Все зависит только от тебя.

Глава 10

ИФАННА ДОЧЬ АЛДИТ ап Мадин не совершала того, за что ее посадили в тюрьму.

Ее обвинили в похищении сына дворянина. И хотя тощий юноша и правда попал к ней, красть она его не крала. Он ночь напролет прокутил в компании таких же барчуков, как и он сам, а потом, в стельку пьяный, свалился в чужую повозку. Похищая повозку, Ифанна ведать не ведала о неожиданном грузе и обнаружила его, лишь покинув пределы города – когда дворянчик сел и сонным голосом поинтересовался насчет завтрака. Да, знай она о нем заранее, близко не подошла бы к повозке. Краденое серебро такого риска не стоило.

Стражу этот довод почему-то не убедил.

Вот так Ифанна и угодила на месяц в тюрьму, где ждала отправки в суд кантрефа. В камере, одетая в рубище, костеря барчука-выпивоху.

– Доброго утречка, твоя светлость, – сказал Ллигад.

Он был из тех стражников, что ненавидят свое назначение; он бы скорее в армию князя вступил – в надежде стать лихим солдатом, но вместо этого обходил тюремные камеры. Хоть бы княжеские казематы, но нет – чести сторожить предателей и убийц Ллигаду не выпало. Здешняя тюрьма предназначалась для тех, кто не сумел уплатить подати или подделал бумаги. Ему, наверное, было тут отчаянно скучно.

Возможно, Ифанна даже пожалела бы Ллигада, не будь он таким ослом.

– Премного благодарю, – ответила она сдержанным тоном, который ей старательно прививала мать.

– Уж и не пойму, чего тебя держат отдельно от прочих. – Тюремщик даже не пытался скрыть горечь. – С какой стати тебе особое питание и отношение…

Скованная цепями, Ифанна села немного ровнее, привалилась спиной к стене.

– Ну, замок первой клетки, в которую меня бросили, я вскрыла, – сказала она. – Вашему брату надо бы лучше обыскивать узников. Всегда можно вплести в волосы что-нибудь металлическое.

Ллигад фыркнул:

– Для тебя есть и другие места.

– Ты про княжеские казематы? Мне бы это не подошло.

Воровская гильдия Кайр-Витно напоминала древнее дерево: корни уходили так глубоко, что их нельзя было выкорчевать, не потревожив основание города. У дома ап Мадинов имелся собственный герб и благородная история; да, ходили слухи, будто и то и другое – подложное, но доказательств никто не нашел. Более того, гильдия исправно пополняла казну. Между гильдией и княжеской семьей существовал негласный союз: рука руку моет.

– Все вы лиходеи, – угрюмо проговорил Ллигад.

Ифанна пошевелилась, разминая затекшие плечи.

– Дорогой мой тюремщик, лиходеи бывают разные.

Ллигад ощерился в презрительной гримасе:

– Учить меня будешь? Как в отребье разбираться?

– Я к тому, что у меня опыта побольше.

– Я стражник.

– Вот именно.

Ллигад зло воззрился на Ифанну. Задирать его, может, было и глупо, но иных развлечений у нее не осталось. Приходилось довольствовать тем, что есть.

– Ты, грабительница срамная. Нечего тут рядиться.

Она подалась вперед, уперев локти в колени.

– Я могу выпотрошить кошель, не пролив ни капли крови, а это требует мастерства. Я бы даже сказала, искусства.

– Неважно, как красиво ты все обстряпаешь, – ответил Ллигад. – Не видать тебе боле ничего, окромя стен камеры али каменоломни. Уж точно пока я дышу.

Ллигаду повезло, что Ифанна была не из тех, с кем он ее столь опрометчиво сравнивал. В противном случае последнее его утверждение она могла бы счесть за вызов.

Однако при всех своих недостатках склонности к насилию Ифанна не испытывала. Прибегнуть к нему, конечно, могла, но только в крайнем случае – как врач, что дает больному рвотное. Это последнее и самое скверное средство, а она пока не так близко подошла к отчаянию. Ее одиночная камера была сухой, и кормили тут сносно, пусть и не по-королевски.

– Тебе так