Сословие русских профессоров. Создатели статусов и смыслов - Коллектив авторов

М.М. Ковалевский обладал колоссальной научной эрудицией, «цитатами так и сыпал, то и дело уснащая свою речь разными меткими, великолепными метафорами и необыкновенно удачными сравнениями…неожиданно отвлекшись от своей темы, он делал экскурсию во власть современной русской действительности»[289]. Лекции М.М. Ковалевского о конституционном строе западноевропейских стран были также развернуты на современные проблемы. «Я привык думать, что моя кафедра была учреждена… для того, чтобы готовить россиян к конституции, и я добросовестно исполнял принятое на себя обязательство»[290], – так он характеризовал ситуацию своего увольнения из университета «за убеждения», после чего несколько лет преподавал в крупнейших университетах Европы.

Мемуаристы обессмертили тех профессоров, кто доверился и впустил студентов в свой домашний мир. Благодаря этому известно, что, например, заседания семинара П.Г. Виноградова нередко проходили у него на квартире. Он охотно и во всякое время принимал студентов у себя дома, любезно позволял им пользоваться своей библиотекой. Бывшие студенты вспоминали, что профессор А.А. Остроумов, человек довольно замкнутый, «обладал замечательными способностями учителя-друга, объединявшего вокруг себя учеников»[291]. И профессор-химик М.И. Коновалов каждую субботу собирал у себя дома молодых ученых и студентов, благодаря чему субботние вечера были для многих «и школой науки, и школой жизни, и школой лучшего отдыха»[292].

Многим мемуаристам запомнилось их участие в «дальних экскурсиях» по России и за рубеж. У истоков экскурсионного метода преподавания стояли профессора Санкт-Петербургского университета историк С.Ф. Платонов и И.А. Шляпкин (читавший курс истории русской литературы). Они совместно осуществили первые опыты научно-исторических поездок в Новгород, Псков, Нарву, Москву со слушательницами Санкт-Петербургских высших женских курсов, где они также преподавали. В начале ХХ в. научно-практические экскурсии по России стали рутинным элементом учебно-педагогического арсенала не только университетских, но и профессоров народнохозяйственных – инженерно-промышленных и аграрных – институтов.

Менее распространенными были заграничные студенческие экскурсии. Они были дорогостоящими и чрезвычайно сложными в организационно-хозяйственном смысле. Зато они стали объектами широкого внимания академической общественности и столичной прессы и о них всегда упоминали в мемуарах участники. Их история началась в 1903 г. с экскурсии в Грецию членов возглавляемого профессором философии С.Н. Трубецким Историко-филологического общества при Московском университете. Всего в ней участвовало 139 человек.

В мемуарах можно обнаружить описания экскурсий 1907 и 1912 гг. в Италию, организованных профессором всеобщей истории Санкт-Петербургского университета И.М. Гревсом. Такие поездки готовились как экспедиции, в них приглашались специалисты по итальянскому средневековью: искусствоведы – профессор Д.Н. Айналов и приват-доцент М.А. Полиектов, знаток Ватиканского архива эпохи Возрождения В.А. Головань, специалист по раннехристианскому и византийскому искусству А.И. Анисимов, урбанист средневековой Италии Н.П. Оттокар. В путешествие бралась даже научно-справочная библиотека. Тщательно продумывались маршруты и способы их преодоления (пеший ход, в экипажах, по железной дороге), заблаговременно заказывались гостиницы, разрабатывался распорядок каждого дня, принципы самоуправления.

Формой внеучебного научно-творческого общения профессоров со студентами в начале ХХ в. стали научные кружки. Они объединяли далеко не всех учащихся, а наиболее даровитых, любознательных и пытливых, открывая им путь к личному общению с теми из преподавателей, лекции и семинары которых представлялись им наиболее увлекательными. Для профессоров кружковая работа со студентами нередко обретала не просто просветительско-педагогический смысл, а и научно-исследовательский, например, в случае с кружком философии права при Петербургском университете. Для его руководителя – профессора-правоведа Л.И. Петражицкого – кружок был необходим в качестве экспериментальной лаборатории для коллегиального и «деятельного обмена мыслей, самостоятельной разработки поставленных проблем»[293].

В целом самоуправляющиеся институции, каковыми являлись студенческие научные общества и кружки, будучи относительно автономной по отношению к учебному процессу школой научной самодеятельности, расширили пределы научно-творческого и идейного влияния профессоров на учащихся.

Современники и вслед за ними исследователи российских университетов признавали государственный характер жизни русского профессора: «вся научная творческая работа в течение всего XVIII и почти вся в XIX в., – писал В.И. Вернадский, – была связана прямо или косвенно с государственной организацией: она или вызывалась сознательно государственными потребностями, или находила себе место, неожиданно для правительства и нередко вопреки его желанию, в создаваемых им или поддерживаемых им для других целей предприятиях, организациях, профессиях»[294].

Императорские университеты готовили юристов, преподавателей средней школы и врачей, поступавших в основном на государственную службу, пополняя дипломированными специалистами слой чиновников-исполнителей административных функций, распределяли их по ведомствам народного просвещения и внутренних дел. Вместе с тем после реформ городского и земского самоуправления в конце XIX в. немалая часть дипломированных универсантов поступала на службу в земства и органы городского самоуправления.

В это время стала стираться жесткая грань между чиновниками и университетскими служащими, которая так четко заметна в источниках первой половины XIX в. Профессора стали назначаться на ответственные посты в государственной машине. Так, с конца 1870-х и по начало 1890-х годов пост министра финансов поочередно занимали профессор политэкономии Киевского университета Н.Х. Бунге и профессор механики Санкт-Петербургского технологического института И.А. Вышнеградский. Первый к тому же в 1887–1895 гг. председательствовал в Комитете министров. Министрами просвещения становились профессора: правовед Н.П. Боголепов (1898–1901), филолог-классик Г.Э. Зенгер (1903–1905), правовед Л.А. Кассо (1910–1914). Фабричную инспекцию, учрежденную в 1882 г., возглавил профессор-политэконом И.И. Янжул, автор исследования «Основные начала финансовой политики. Учение о государственных доходах» (1893). И.Х. Озеров был членом Государственного совета от Академии наук и университетов России (1909–1917), а также участником многочисленных официальных комиссий. Он критиковал министерство за недостаточно активную финансовую политику, призывая к более энергичному бюджетному воздействию на развитие производительных сил страны, хотя бы и за счет внешних займов[295].

Правительство привлекало профессоров для экспертизы и аналитической работы во временные и постоянные комитеты и комиссии. Так, начальник Департамента полиции Министерства внутренних дел С.В. Зубатов приглашал в качестве экспертов по «рабочему вопросу» профессоров-экономистов И.Х. Озерова, В.Э. Дена и А.Э. Вормса[296]. Фундаментальные публикации по железнодорожной проблематике выдвинули профессора А.И. Чупрова в число авторитетных экспертов. Он был приглашен к участию в комиссии графа Э.Т. Баранова по исследованию железнодорожного дела в России и к разработке «Общего устава российских железных дорог». Позднее Чупров сотрудничал и в комиссии В.К. Плеве по исследованию причин падения цен на сельскохозяйственные продукты[297]. Подобных примеров обнаруживается в архивах профессоров довольно много.

Развитие исследований в университетах шло в направлении не только фундаментальной науки, но и вполне прикладной. Напомним о вкладе в практику таких профессоров-естествоиспытателей и медиков, как К.А. Тимирязев, И.М. Сеченов, И.П. Павлов, И.И. Мечников, Г.А. Захарьин и др. Трудами П.А. Костычева, В.В. Докучаева и их последователей в России к началу ХХ в. было создано научное почвоведение, универсальное для всех почв, а значит, для всех стран (правда, при недостаточном внимании правительства к внедрению этих открытий)[298].

Разработка прикладных тем позволяла проводить ревизию теоретических посылок, и она же втягивала профессоров в сферу капиталистического производства. Ученые становились экспертами и советниками на предприятиях, создателями проектов модернизации, что помимо интеллектуального удовлетворения обеспечивало профессору финансовое благополучие.

Д.И. Менделеев оказал неоценимые услуги нефтяной промышленности и промышленному развитию России в целом не только научной экспертизой, но обеспечением ее новыми ресурсами. Накануне Первой мировой войны империя стала крупнейшим в мире производителем и экспортером нефти, причем экспортировалась не сырая нефть, а только продукты ее переработки.