Русский политический фольклор. Исследования и публикации - Александр Панченко

В 1937 году эмигрантская пресса была полна сенсационными известиями об аресте Крупской:

«Пари Суар» сообщает: известие о том, что в Москве арестована Крупская, вдова Ленина, подтверждается. Несмотря на официальное опровержение, слухи не прекращаются[92].

В конце 1930-х годов москвичи рассказывали следующую легенду, в которой легко угадываются характерные мотивы легенд об избавителях – отстранение от власти и подмена тела:

27 марта 1939 года, на семидесятом году жизни, в Москве скончалась Надежда Константиновна Крупская, вдова Владимира Ильича Ленина. Гроб с ее телом простоял в Колонном зале Дома союзов один день – 1 марта. Ночью тело было кремировано и на следующий день, 2 марта, москвичи прощались с урной, в которой находился сожженный в крематории прах. Враждебно настроенные к советской власти личности, как всегда, задавали ехидные вопросы: «Почему это Крупскую сожгли раньше времени? Кому она помешала?» Дошло до того, что кто-то спросил: «Да она ли это была в гробу?» А кто-то рассказал про старушку-большевичку, поведавшую под строжайшим секретом одной женщине на Чешихинском (в Госпитальном переулке) рынке о том, что в гробу была не Крупская, а неизвестная женщина, загримированная под покойницу, и что настоящую Крупскую посадили и на Соловки отправили. Ну а когда правители наши узнали, что народ обо всем догадался, так старушку-то эту быстренько сожгли, а Надежда Константиновна, сердешная, так в тюрьме и мается (АА 2003: 67).

Рой Медведев в своей книге «Они окружали Сталина», говоря о выступлении Маленкова в 1953 году на сессии Верховного Совета СССР с предложением о значительном снижении налогов с крестьянства и аннулировании всех прежних долгов колхозов и колхозников, добавляет следующее: «Эти предложения надолго обеспечили Маленкову популярность среди населения и особенно среди крестьянства, ибо деревня впервые за много лет почувствовала некоторое облегчение. Среди простых людей появился и упорно держался слух, что Маленков – «племянник» или даже «приемный сын» В. И. Ленина. Главным основанием для подобной легенды было, вероятно, то обстоятельство, что мать Маленкова носила фамилию Ульянова».

Слух о том, что Маленков хотел помочь крестьянам, потому что был сыном / племянником Ленина, находит свое отражение и в других источниках:

Первые послесталинские решения правительства способствовали и популярности Маленкова в народе. На том основании, что девичья фамилия его матери была Ульянова, его «окрестили» племянником и даже приемным сыном Ленина. Сам Георгий Максимилианович не препятствовал распространению подобных слухов…[93]

Сегодня была лекция по истории России: тема борьба за власть после смерти Сталина. Так вот я вспомнил, когда речь зашла о Маленкове и его идеях уменьшить налоговое бремя с деревни, повысить закупочные цены, я вспомнил удивительный факт: в то время среди крестьян-колхозников бытовал слух, что Маленков – сын Ленина[94].

Заключение

«Монархическая» (справа) и «большевистская» (слева) версии «избавительских легенд» советского времени включают следующие центральные мотивы (подробный перечень мотивов см. в приложении):

1 Б. Избавитель хотел облегчить жизнь народа, поэтому отстранен / подменен / выслан

2 М-Б. Царь / наследник / верховный правитель спасся, он скрывается под именем другого человека или за границей

2 М-Б. Видя страдания народа, Царь / наследник / верховный правитель собрал войско и идет войной на Советскую Россию

3 М. Он назначен / будет назначен президентом России / выбран правителем и потребует свободной торговли / отсутствия налогов / раздачи хлеба

К концу 30-х годов слухи об избавителях утихли; в конце XX века наиболее полно и четко легенда о грядущем царе-избавителе сохранилась только в культуре представителей замкнутых религиозных сообществ: «Потомок Романовых спасся, он скрыт от людей, он ходит тайно по России, скоро придет срок его открытия верующим, он подготовит народ ко Второму пришествию» (АМ 2010: 252–255); это еще раз демонстрирует, как внутри субкультур консервируются тексты, ранее бывшие достоянием гораздо более широких слоев населения.

Еще раз хочется подчеркнуть, что обе рассмотренные версии опираются на традиционную модель взаимоотношений человека и верховной власти в России. Крестьяне, отправлявшие вышитые рубахи Александру III (ГС 2007), женщина, вышившая рубашку Хрущеву, или отшельница, сделавшая рубашку президенту Медведеву[95], по сути дела, действуют в рамках одной и той же модели, впрочем, как и милиционер, апеллирующий к Путину и рассказывающий о беззаконии на местах, в этом плане ничем не отличается ни от крестьян, пробивавшихся к Петру I, ни от ходоков к Ленину.

Литература

АА 1949 / Алымов А. [Ширяев Б.] «Иван-царевич» // Наша страна (Аргентина). 1949. 7 августа. № 24. С. 2–3.

АА 2008 / Архипова А. С. «Цари-избавители» и операции ГПУ // Живая старина. 2008.№ 3. С. 47–49.

АА, НС 2010 / Архипова А. С., Неклюдов С. Ю. Фольклор и власть в «закрытом обществе» // НЛО. 2010. № 101 [см. также наст. изд.].

АГ 1998 / Андреевский Г. Москва: 20–30-е годы. М., 1998.

АЕ 1999 / Анисимов Е. Дыба и кнут: Политический сыск и русское общество в XVIII веке. М.: НЛО, 1999.

АМ 2010 / Ахметова М. В. Конец света в одной отдельно взятой стране. М.: ОГИ, 2010.

АН 2000 / Алексеев В. В., Нечаева М. Ю. Воскресшие Романовы?..: К истории самозванчества в России XX века. Екатеринбург, 2000. Ч. I.

АП 1929 / [Аверьянов П.] Очерк о генерале Слащеве, составленный в 1929 году // Неизвестная Россия: XX век. М.: Ист. наследие, 1993. Т. 3.

БЛ 2003 / Боева Л. А. Деятельность ВЧК – ОГПУ по формированию лояльности граждан политическому режиму (1921–1924 гг.) М., 2003.

ВО 1994 / Великанова О. В. Образ Ленина в массовом сознании // Отечественная история. 1994. № 2. С. 117–185.

ГС 2007 / Григорьев С. И. Придворная цензура и образ Верховной власти (1831–1917). СПб.: Алетейя, 2007.

КР 2001 / Крестьянские истории: Российская история 20-х годов в письмах и документах / Сост. С. С. Крюкова. М.: РОССПЭН, 2001.

ЛЕ 2006 / Левкиевская Е. Е. Народный культ царя-мученика и проблемы идентичности в современном русском обществе // Культура сквозь призму идентичности. М.: Индрик, 2006.

НЕ 2007 / Немировский А. А.Слухи и сплетни в белогвардейском лагере // Живая старина. 2007.№ 4. С. 10–11.

НИ 2001 / Нарский И. Жизнь в катастрофе: Будни населения Урала в 1917–1922 гг. М.: РОССПЭН, 2001.

НПП 1999 / 58.10: Надзорные производства Прокуратуры СССР по делам об антисоветской агитации и пропаганде, март 1953–1991: Аннот. каталог / Под ред. В. А. Козлова, С. В. Мироненко; сост. О. В. Эдельман. М., 1999.

НР I–IV / Неизвестная Россия: XX век. М.: Ист. наследие, 1993. Т. I–IV.

ОВ 2002 / Общество и власть: Российская провинция,1917 – середина 30-х годов. М.; Нижний Новгород; Париж, 2002. Т. 1.

ОН 1997 / Окунев Н. Дневник москвича (1917–1924). М., 1997. Т. I–II.

РД 1998 / Рязанская деревня в 1929–1930 годах: Хроника головокружения / Сост. Л. Виола и др. М.: РОССПЭН, 1998.

СД I–IV / Советская деревня глазами

ВЧК – ОГПУ – НКВД, 1918–1939: Документы и материалы: В 4 т. / Под ред. А. Береловича, [В. Данилова]. М.: РОССПЭН, 2000–2012.

ТА 2007 / Тепляков А. Г. «Непроницаемые недра»: ВЧК – ОГПУ в Сибири, 1918–1929 гг. М.: АИРО – XXI, 2007.

ТВ 1999 / Тополянский В. «Величие Смердяковых»: партийный отчет об убийстве // Континент. 1999. № 100.

ТР 2004 / 1936–1937: Конвейер НКВД: Сб. статей и материалов / Сост. – ред. Б. П. Тренин. Томск, 2004.

ТСД 2000 / Трагедия советской деревни: Коллективизация и раскулачивание. М.: РОССПЭН, 2000. Т. 2: Ноябрь 1929 – декабрь 1930.

ФД 2002 / Филд Д. Размышления о наивном монархизме в России от эпохи Пугачева до революции 1905 г.// Экономическая история: Обозрение / Под ред. Л. И. Бородкина. М., 2002. Вып. 8. С. 110–115.

ЧК 2003 / Чистов К. В. Русская народная утопия (генезис и функции социально-утопических легенд). СПб.: Дмитрий Буланин, 2003.

ШБ 1991 / Ширяев Б. Н. Неугасимая лампада. М.: Товарищество русских художников, 1991.

FD 1976 / Field D. Rebels in the Name of the Tsar. Boston: Houghton Mifflin, 1976.

Ирина Козлова

«Сталинские соколы». Тоталитарная фразеология и «советский фольклор»

Исследователи советской культуры 1930-х – начала 1950-х годов неоднократно отмечали специфическую роль, отводившуюся фольклору в политико-идеологических дискурсах этого времени (см.: Богданов 2009). Интерес сталинского общества к «народно-поэтическому творчеству» выразился не только в тиражировании идеологически инспирированных текстов «советского фольклора» о партийных лидерах, бойцах Красной армии и представителях «героических» профессий[96], но и в эксплуатации жанровых форм, образов, символов и тропов, характерных для реальных либо воображаемых «фольклорных традиций народов СССР». С этой точки зрения представляется небезынтересным определение фольклорных либо псевдофольклорных подтекстов пропагандистской лексики и фразеологии в СССР 1930-х годов. Настоящая статья посвящена проблемам генезиса одного из устойчивых фразеологизмов этого времени – словосочетания «сталинские соколы», часто использовавшегося применительно к «героям советской авиации».