Короли пепла - Ричард Нелл

пока не победило любопытство, и тогда он взрезал огромную подушку, покрывавшую все основание. Он хотел узнать, что делает ее такой мягкой. Ответом были перья, пуховые перья, как у новорожденных птенцов. Он подивился такой вещи.

Ему выделили собственную комнату, в которой, помимо кровати, также имелись «стенной шкаф», глубокое отхожее ведро на полу, гладкий стол с водой и фруктами в глиняных чашах и большое, незарешеченное окно. Ему даже оставили Орунов меч, а один из слуг вручил погремушку, жестами показав, что если позвонить в нее, он тут же прибежит. Рока почти заставил Букаяга его выгнать.

После «откровения» за ужином, что Рока умеет говорить, «Ки-кай» и «Фара-хи» – бывшие Длинношеяя и Головастый – устроили ему словесную атаку. Мертвецы в его Роще лихорадочно искали значения и звуки в списках слов, и хотя время текло медленней в мире живых, работенка выдалась трудной. Он растолковал этим двоим свое имя. Они представились в ответ. Знаний для чего-то большего ему пока не хватало.

Также стало ясно, что этот Орун пытался продать его – или уже продал. Почему именно эти люди должны платить деньги, Рока не знал, но эта порода владельцев казалась лучше, и если они будут кормить его и дадут ему время освоиться, этого более чем достаточно.

Он и заговорил-то изначально потому, что ему пришлось не по нраву, как его игнорируют – как отзываются о нем тоном, подразумевающим нечто несущественное, поглядывая на него, как на грубого гостя, опасливо, но не испуганно. Быть может, в их глазах он так и остался просто животным, но теперь, по крайней мере, он говорящее животное, и это наверняка что-то меняет.

В уме он снова и снова прокручивал все, что увидел и услышал за последние несколько дней. Потребуется время, чтобы все это понять. Но похоже, как минимум сейчас время у него имелось.

Спи, брат, нам будет спокойно в этом военном форте. Здесь не так, как в предыдущем.

– Мне тут не спокойно. Это место – тюрьма.

Но, брат, здесь ни цепей, ни решеток.

– Тюрьмы бывают разные. Уж тебе ли не знать.

Рока фыркнул, так как предполагал, что это правда. Он воспользовался тонким сложенным на кровати покрывалом, чтоб вытереть пот, затем выпил всю воду из своей миски. Он заметил, что в здешней воде совсем нет осадка, ни даже малейшего намека на грязь. Он понятия не имел, как местным это удается, но намеревался узнать.

Провалявшись достаточно долго, чтобы утратить терпение, он встал и потянулся к маленькой и единственной двери, вынудив Букаяга оставить их меч.

– Да она все равно заперта, – проворчал брат.

Повернув гладкую, закругленную ручку, Рока ухмыльнулся и вышел, но обнаружил двух гвардейцев с копьями в руках. Они застыли, увидев его, и какое-то мгновение он просто смотрел на мир, освещенный кусочком луны.

В залах были те же пахнущие рыбой свечи из прозрачного стекла, что и в предыдущем форте. Рока поднял руки и медленно двинулся по залу, изображая жестами, что вышел прогуляться, предполагая, что стражи примутся тыкать в него копьями, пока он не обернется.

Вместо этого они поклонились и двинулись следом за ним, глазея на его рваные, запачканные штаны и голую грудь в следах рубцов.

– Видимость свободы, – шепнул Букаяг, – не будь глупцом.

Рока представил, как стражники обменялись взглядами при его чужеземных словах, но не оглянулся.

Взамен он сосредоточился на ветерке, обдувающем его кожу, все еще скользкую от пота, и на боли, вспыхивающей в каждом порезе и синяке, оставленном палками. Он ступал босыми ногами по холодному камню, чувствуя, как саднят пальцы, лишенные ногтей.

Он припомнил выражения лиц терзателей, когда те увидели его ступни. По этим взглядам он угадал: они никогда не видели ни последствий обморожения, ни, вероятно, загрубелых твердых мозолей того, кто полжизни прожил изгоем на открытой равнине.

По пути он составлял в уме карту дворцовых залов, а также местности за их пределами. Ландшафт усеивали высокие здания, чьи наклонные крыши изгибались диковинной остроконечной резьбой. Огромная река змеилась в направлении моря, и ее мощное течение было слышно даже из крепости.

Рока делал глубокие вдохи – ночью это, похоже, давалось легче – и ходьба освежила его. Хотя мысли его разбрелись, он не прекращал запоминать, обдумывая все то, чему мог бы научиться у этих маленьких смуглых Северян – этих счастливых обитателей рая. Мы должны увидеть их большие корабли, решил он, и их карты, если таковые здесь есть.

Но это была лишь одна из тысячи вещей, которые он хотел знать. Ему каким-то образом придется изыскать слова и людей для обсуждения погоды и смены сезонов. И фермерства, и орошения; и каменотесов, артистов, кузнецов, жрецов, строителей и рыбаков!

По встревоженному пыхтению своих конвоиров Рока осознал, что почти перешел на бег.

Его сердце колотилось, но не от напряжения. Но вот он застыл возле балкона, с которого открывался вид на город, и невероятный свет снаружи привлек Року к ограде. Его стражи привалились к ней, отставив копья и упершись ладонями в колени. Рока ухмыльнулся им.

Он смотрел наружу с неприкрытым восторгом – такое новое и неописуемое чувство, пожалуй, больше всего напоминающее тепло костра на замерзшей спине. Надежда, подумал он, удивленный, силясь ощутить какое-то ее подобие из своего детства. Возможно, это чувство – надежда.

Ветер у его головы загудел, и Рока на миг счел это пустяком – возможно, просто насекомое. Затем один из его стражей упал навзничь с застрявшим в горле тонким черным деревянным стержнем.

Ночь наполнилась жужжанием и стуком дерева по камню. Рока отпрянул, волоча одной рукой уцелевшего стража. Рядом с ними упали маленькие стрелы, затем раздался металлический звон, когда крючковатые, вроде якорей, орудия вцепились в парапет балкона.

Рока и его страж поднялись на ноги. Они отступили достаточно далеко, чтобы избежать стрел или чего бы там ни было, но с таким количеством крюков было ясно: неведомых врагов изрядно больше. Букаяг словно очнулся ото сна, сжав кулаки и гортанно рыча. Он хотел драться.

Мы безоружны, брат, а это не преступники с ножами. Нам надо убегать.

– Мне уже так надоело бегать.

Расширенными от паники глазами юный стражник уставился на соратника, булькающего кровью в предсмертной агонии. Он вздрагивал, собранный и напряженный, словно каждую секунду подумывал удрать, но тут же отвергал эту мысль.

Рока порылся в своей словесной куче и неуверенно рискнул.

– Где король? – попытался он спросить. Пацан вытаращил глаза еще сильней, если такое вообще было возможно. Он промямлил что-то непонятное Роке, затем пожал плечами.