Проснуться среди звезд - Сергей Рублёв

…Каюта командира взвода огнебоя была немногим просторнее жилища сенсов. Правда, Дрянцо Ойл обитал в ней один… Впрочем, как с недавнего времени и Антор Велес. Сейчас он с осоловелым видом слушал разглагольствование рыжего командира, периодически уделяя внимание фляге с какой-то мерзкой на вид мутной жидкостью — продуктом брожения и перегона ворованных из системы жизнеобеспечения дрожжей. Рядом с ними сидел тот самый пожилой боец фермерского вида, оказавшийся бывшим учителем начальных классов «запрещенной» колонии. Имя его Антор так и не запомнил. Еще в каюте был, кажется, Арга — был или не был, трудно понять — он периодически возникал в дверном проеме и тут же исчезал, напутствуемый командиром.

— …Нет нам никакого смысла отсиживать здесь зады! — жестикулировал Ойл рукой с зажатой в ней кружкой, — что там, что здесь — ухлопают за милую душу. Лично я и гроша не дам за наши шкуры — длинная падла Нод не успокоится, раз уж так взбеленился. Не знаю, какая ему вожжа под хвост попала… — он с аппетитом отхлебнул еще глоток.

— Мы это уже решили, командир, — подал голос сосед Антора, — пора мозговать, как уходить будем.

— Я лично уйду на этой… на этом же деле, — с запинкой произнес Антор и вновь погрузился в мрачное оцепенение. Все сочувственно помолчали, затем Ойл невнятно пробормотал что-то насчет «сук корабельных».

— А я не считаю его предателем! Не считаю, ясно? — набычившись, хонниец исподлобья оглядел окружающих, и, посопев, вдруг откинулся на спину, укрывая руками вдруг затрясшийся подбородок:

— Все вы… Там… Все сволочи… И я сволочь… Потому что тоже… Тогда… — речь перешла в бессвязное пьяное всхлипывание. Вскоре он заснул, неловко откинув голову с приоткрытым ртом. Оба собутыльника молча допивали остаток, плескавшийся во фляге.

— …Слышь, Антор… Слышь, говорю?

— М-м… — хонниец зажмурился от яркого света и заворочался, пытаясь занять вертикальное положение.

— На, выпей.

Чьи-то руки преподнесли ему под нос кружку с каким-то кисловатым пойлом, от которого мурашки пробежали по телу — Антор враз почувствовал себя бодрее.

— Что… Где я?

— У меня, где ж еще… — рыжий Ойл, отняв кружку, выпил оставшееся и, крякнув, поставил ее на тумбочку.

— Ты помнишь, о чем вчера толковали?

Помотав головой, Антор припомнил кое-какие свои высказывания и опасливо глянул на Ойла. Тот сосредоточенно смотрел на дно кружки, словно надеясь найти там еще немного драгоценной влаги. Подняв глаза, посмотрел на сенса точно таким же ищущим взглядом:

— Мы решили. Все.

— Все уходят? — хриплым от сна голосом произнес Антор и сам же утвердительно кивнул. То, о чем они договаривались с Ойлом, начало претворятся в жизнь — сейчас, после этой вот попойки. Они начинали ее в большем составе, вместе с двумя командирами аналогичный подразделений и еще каким-то плюгавым легковесом, оказавшимся представителем кавалерии. Сведения, вычерпанные Антором Велесом из омута Системы, подействовали на них, словно концентрированная серная кислота, разъедая и делая рыхлой стойкое терпение «серых». Ничего доказывать не пришлось — Антору просто страшно было той легкости, с которой решались на дезертирство. Правда, если подумать, ничего удивительного в этом не было — за пятьдесят лет раскола лигийцы так и не стали настоящими врагами. Это была война армий, а не народов — к тому же народов по большей части человеческих. Кто-то даже высказывал крамольную идею, что большинство лигийцев и были самыми настоящими людьми, даже, может быть, еще первой волны миграции… Сам Антор, несмотря на свое прежнее довольно высокое положение, не знал, так ли это — но назойливость и изощренность официальной пропаганды сама наводила на крамольные мысли. Так или иначе, настоящей ненависти у «серых» не было — они относились к войне, как к обычной работе, которую можно и сменить. «Серые» могли выбирать — в кои-то веки! — что их ждет впереди: очередная бойня или оазис. Для большинства выбор не составлял труда. И посвященные в грядущие события люди «дна» выглядели на удивление спокойными — словно все так и было задумано какой-то неведомой силой с самого начала. Фатализм проявился здесь с неожиданной стороны, укрепив решимость. Использовать ее теперь задача именно его, Антора Велеса — как ни странно, ему доверяли именно потому, что он принадлежал к урожденной элите. Извечная вера «серых» во всемогущество программированных…

— Согласовывать действия ни к чему — каждый должен уходить своим путем, по обстановке — тогда их труднее вычислить тендециографом. Общее правило — отключиться от связи и наружного контроля. Исчезнуть с поверхности — перейти на положение покойников. Ждать.

— Чего?

— Крейсер ведь не будет держать всю планету. Рано или поздно он уйдет…

— Тогда мы останемся с лигийцами.

— Да… Тут трудно что-то предусмотреть. Я попытаюсь связаться с ними заранее.

— Как?

Антор помолчал. Надежда была слишком хрупкой, чтобы выражать ее словами. Лигийцы уничтожили того, кто передал Моваю секрет Т-связи. Почему этот сиргианец сделал это? И почему только Мовай Нга смог вступить с ним в контакт? На второй вопрос, кажется, был ответ — так он сам объяснял афрану эмоциональный механизм психопеленгации. Воспринимаешь то, что сам чувствуешь… Что нужно чувствовать, чтобы не просто воспринять чужой мыслепульс, а без раздумий броситься ему на помощь? «Чертовщина…» Невольно закрадывалась трусливая мысль не использовать оставленный ему подарок… Но бояться было уже поздно. «Серые», сдвинувшись с мертвой точки, становились теперь неудержимыми, как лавина. Уж если сдвинешь «лежачий камень», потом не остановишь… Антор хорошо понимал это, помогая разгонять лавину до всесокрушающей скорости.

…А вокруг было тихо, как обычно — приглушенная деловая суета подготовки шла своим чередом: проверялась техника, отрабатывались тренировочные задачи — даже Антор вернулся к прежним регулярным сеансам киборгизатора. Так прошло время — несколько циклов. Но однажды тишина закончилась…

Глава 22

День настал. Планета, разбухая, наплывала сразу со всех сторон, колеблясь контурами на десятках экранов. Это было редкое зрелище — планетарное энергополе… «Объект закрыт, закрыт…» Неживой голос продолжал отсчитывать гигаметры, когда чьи-то руки уже легли на контакты боевых симбиотов, забирая у автоматов власть над кораблем. Короткий грохот бегущих по коридорам и палубам: «Часовая готовность, часовая готовность…» Настороженный зрачок, в котором отражается невообразимый танец компьютерных проекций — цель засечена… опознана… Сейчас работают детекторы, извлекая из хаоса помех крупицы информации — хор монотонно бормочущих голосов: «Многослойная оборона пассивного типа… Гасимость прямого воздействия — до 80 %, резерв… стабильность осевая… региональная…» Электронные импульсы лихорадочно пробегают сквозь миллионы ячеек, перегруппировываются, тасуются, обретая на выходе форму бегущей строки: «Возможность прорыва штатными средствами — 97,14 %…»

…Потея в своей биооболочке, Антор никак не мог отвязаться от предбоевой накачки — в памяти сами собой вспыхивали картины зверств оккупантов на федеральных территориях; барабанным боем звали слова: «долг», «честь», «свобода»… кажется, еще «цивилизация»… Психокинетики постарались на славу! Но худшее еще впереди… На душе было муторно, и он еще раз проверил пеленгатор — в мозг словно ворвался шторм сотен разноречивых эмоций… Пожалуй, новый прибор, включенный в схему, ничем пока себя не проявлял — сила и избирательность чувств не отличались от обычных. Главенствующим здесь был, конечно, страх — глубоко загнанный, подспудный и неистребимый. Только «нюхачу» дано видеть изнанку боя — без косметики героизма и искусственного пафоса. «Храбрость есть продукт переработки страха», — сам собой родился афоризм. Антор только усмехнулся — так легко свести все чувства к одному. Даже любовь — это страх. Страх за другого…

«Предварительная площадь плацдарма — 15 000 000 кв. км, насыщенность укрепрайонами I и II степени плюс передвижные оперативные группы низших структур. Оперативная обстановка исключает использование тяжелых видов наземных вооружений — предполагается стандартная схема поэшелонного развертывания в соответствие с тактикой пространственного отвоевывания. Порядок десантирования — по типу “подвижный щит” с массированным огневым воздействием на узловые точки обороны. Для быстрого подавления средств противодействия желательно полное развертывание, в этом случае длительность операции не будет превышать двух-трех суток».

«Моральный дух и психологическая стабильность личного состава десанта поддерживается по нормальной восходящей с пиком примерно через 6-8 часов после начала операции. Поскольку планируемая акция кратковременна, за пиком предполагается спад до 10-20 % от первоначального психокинетического потенциала… Комплекс мероприятий по снятию стресса и умиротворению будет проведен полностью».