Война без людей (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович

Что это значит? Спонтанность. Что еще значит? Высокооплачиваемый и распиаренный клоун, как ты прекрасно знаешь, всё равно остаётся клоуном. Может быть, еще более клоуном, чем в те времена, когда он только входил в этот бизнес. Следовательно? Её подтянули в спешке, просто в качестве мяса, рядового неосапа. Валиаччи настолько обеднел на кадры? Вполне вероятно. Тогда, на нейтрализацию Прогноста, он бросил практически весь восточно-европейский оперативный резерв, который ты, Витя, хорошо так проредил даже лично. Сдох этот оперативный резерв, к гадалке не ходи.

Плюсы? Можешь хоть за хвост себя укусить, Витя, но профессионалов у них не осталось. Даже это чудовище, называющее тебя «слизнявый»… оно точно не профессиональный неоген-агент. Дико мощная, куча способностей, опасна, но не опытна ни разу. Вася уже успел рассказать, как его пытались захватить. Там всё решили незаметно следовавшие за пацаном автоматчики, только вот всё хорошо кончилось лишь потому, что эта неосапиантка отступила. Могла раздавить сопротивление, но, увидев, как падают её помощники, просто удрала.

Вывод я делаю поспешным, но он какой есть — нас преследуют дилетанты!

Подчиняясь руководящим посылам куда более образованных в географии девушек, я вскоре вывел нас на трассу, от чего скорость увеличилась прямо как на озере. Тут мы и догнали несчастную «копейку», водила которой чуть не уехал в кювет, когда на скорости километров в пятьдесят в час (я напрягся), к нему в окно постучалась Вероника, как обладающая наименее броской внешностью. Дождавшись, пока водитель выплюнет чуть было не проглоченный окурок, она осведомилась у него о дороге на аэропорт, и тот, матюгнувшись, ткнул пальцем. Мы вновь поскакали по диким буеракам.

Плавно выползающий на взлёт ИЛ-76 стал такой усладой для глаз, что даже понурый Вася заулыбался, когда девчонки его начали трясти и кричать в уши, что сейчас всё будет хорошо. Я снова поднажал, чувствуя одновременно и прилив сил, и растущее изнутри напряжение. Прорыв чуть ли не на тысячу километров с грузом явно был не тем, к чему были готово мои тело и сознание.

Совсем не тем.

Технически, по всем исследованиям, тестам и экспериментам, проведенным надо мной товарищем Молоко, уставать в форме тумана я не умел. Это было, как однажды она обозвала, натуральное существование «призрака». Уставать было нечему. Но не источнику, который я, прыгая с место на место с внушительным грузом аж в три с половиной человека, напрягал и напрягал. Это дало о себе знать почти в самый ненужный момент.

Распластавшись по боку старого заслуженного советского трудяги ИЛ-а, я еле-еле поймал себя на импульсе, чуть было не заставившим меня полностью расслабиться. Превратиться в облачко, роняя подопечных на бегущую под нами взлетную полосу. Вцепившись что было сил в фюзеляж ИЛ-а, я тихо взвыл вслух, чувствуя нарастающую внутри болезненную пульсацию. Моя неосапиантская составляющая начала вести себя как дикое животное, попавшее в капкан — неистово дёргаться в попытках получить покой и отдых.

— Витя, что с тобой? — Кладышева всегда была чуткой до изумления.

— Я… тебя… к стеклу… — прокряхтел я, — Стучи… пилотам. Пусть… откроют.

— Отлипай! — тут же всполошилась она, — Отлипай, Витя! На следующем улетим!

— Нет! — почти теряя сознание, выдохнул я, — Делай!

— Там гидравлика! — взвыла подслушивающая Янлинь, — Разница в давлении! Не смогут открыть!!

— Мы… еще… не… набрали… скорость! — выдавил я, — Быс-трее!

Пульсация изнутри нарастала и нарастала, а я, медленно перемещая Веронику к кабине пилотов, понимал, что плана «Б» нет. Я могу прямо сейчас всех приклеить к самолету на два часа, но где гарантии, что за это время они не окажутся в зоне действия ограничителя⁈

Наверное, это смешно, когда снаружи в самолет долбится орущая девчонка, но только в комедийных фильмах. Охреневшие пилоты немо разорались в ответ, на их вопли прибежал совсем уже седой дядька, штурман, наверное, весь этот коллектив начал размахивать руками и орать друг на друга и на Веронику, но шасси уже оторвались от земли. Я держался прямо как завещал Медведев, буквально на чистой воле, да еще и вцепившись в одно крыло, но моя умненькая девушка уже жестами что-то напоказывала истерящим мужикам, после чего седой таки метнулся внутрь, к двери.

Как я открывал дверь, как переправлял внутрь ребят, особо-то и не запомнилось. Момент, когда, выгрузив всех под лютые маты седого, я начал вползать сам, тоже был как будто в полном бреду. Зато потом, приняв человеческую форму и улетая в бессознанку, я целиком и полностью понимал, благодаря чему у меня получилось осуществить все эти фокусы.

Там на взлетной полосе, остававшейся за хвостом самолета с перенервничавшим экипажем и «зайцами», оставалась группа людей, человек сорок, может быть даже шестьдесят. Они, появившиеся прямо на асфальте взлетки в слабой вспышке голубого света, и послужили тем самым стимулом для трудового подвига, который я таки сумел выполнить…

В себя я пришёл уже слегка одетым, лежащим на мягком, с сидящим у меня на пузе сосредоточенным Данко, пристально следящим за тем, чтобы меня никуда не укантовало. Боль, слабость и тошнота боролись внутри клубком взбешенных кошек или обездоленных вебкамщиц, но я нашел в себе силы улыбнуться бедному пацану. Тот, заметив мои лицевые судороги, тут же разорался, привлекая внимание населения самолёта.

— Витя! Ты живой⁈ — тут же потребовала ответа Вероника, появившаяся в компании того самого седого мужика, — Ты с нами?!!

— Отно-сительно… — проскрипел я, цепляясь рукой за какую-то сетку, вроде камуфляжной, — Ч-что у нас…

— *б твою налево сука бл*! — выдал седой, наклоняясь надо мной и близоруко щурясь, — И этот шпана шпаной! Детский сад, бл*ть!

…а потом грязно и от души выругался матом.

Пока я лупал глазами, подползшая Янлинь сухо и быстро ввела меня в курс дела. Без сознания пришлось проваляться около трёх часов полёта, сам самолет летит в Питер, а по радио передали, что на норильский аэропорт была совершена атака группы враждебных СССР неосапиантов, угнавших другой ИЛ-76. Взлетевший угнанный самолет на радарах не появился, так что есть подозрение, что он следует нашим курсом.

— А хуже всего знаешь чо, пацан? — присевший на корточки седой мужик с каким-то даже сочувствием посмотрел на меня, — Вам придётся прыгать, пацан. Нам передали приказ следовать курсу. Обязательно следовать курсу! Если б девчонки не сказали, что вы это… ну, неосапы эти, то я б еще головой рискнул, но…

— Не беспокойтесь… — прохрипел я, пытаясь встать, — Сейчас прыгнем. Всё с нами хорошо… будет. Вы нас вытащили, это главное.

Внутри болезненно задёргалось, потроха заплясали. Охнув, я упал, ударившись жопой о металл. Голова закружилась. Нехорошо, братцы-кролики, очень нехорошо…

— Илья Владимирович! — резкий и звонкий голос Янлинь набатом ударил мне по ушам, — Нам нужен парашют! Дадите⁈

— Дам, конечно, — седой определенно был на нашей стороне, — Все отдадим!

— Нет, только один нужен, ему! — в меня ткнули пальчиком, — Мы сами… справимся! Справимся же, Вась?

— Да! — не менее звонко ответил бледный пацан.

Я даже в себе нашел силы слегка умилиться. Золото, а не ребенок. Был бы у меня такой сын… Хотя, не майся дурью, товарищ Изотов. Это не золото, это сталь. А знаешь, что делают, чтобы получить сталь? По железу лупят, его закаляют, Симулянт. Лупят со всей дури. Дети не должны проходить через это.

— Васю… мне на грудь, — прохрипел я, шатающийся как хрен знает кто, — Прикрепите…

— Не надо, Витя! — тут же влез пацан.

— Надо, Вася! Надо… — я еле стоял, — За кольцо дёргать будешь. Илья Вла… мирович. Научите.

Превозмогание хорошо только в книгах или на голубом экране. В жизни ты стоишь дурак дураком, пытаешься выжать из себя хрен знает что, будучи уверенным, что уже нихрена не осталось. Ладно бы человеком был, а то какая-то непонятная фигня, даже не настоящий неосапиант, вдруг сейчас схвачу инфаркт источника и развеюсь? А пофиг, знаете ли. У меня есть копия, которая теперь живет счастливой жизнью где-то в Сибири, занимается моими любимыми делами. А что тут? А тут целая группа «чистых», которых инвалид только задержит. Так что давай, Витя, давай до победного, самоубийца ты наш опытный, напрягайся! Ты уже победил!