Фрегор Ардин - Татьяна Николаевна Зубачева

— На двор!

На двор так на двор. Гаор вывернул руль, почти поставив лимузин на два колеса, и опять… шило в заднице у хозяина было сегодня с подогревом.

— К западному крылу!

«А раньше ты сказать не мог, обалдуй бритый?!» Гаор едва не выругался в голос. Занятый разворотом большой машины на узком пятачке — он не хотел разворотить снежный высокий бордюр и тем добавить работы дворовым рабам — Гаор не то что не слышал, а не обратил внимания на далёкие крики и собачий лай. Тем более что на плане значилась псарня, лай он слышал и раньше, а что за псарня без лая? Словом, он благополучно подвёз хозяина к западному крыльцу, на котором тут же вырос, приветствуя хозяина полупоклоном, Мажордом.

— Ага, — выскочил из машины Фрегор. — Уже празднуют?

— С приездом, хозяин, — склонил голову Мажордом. — Сегодня отличная погода.

— Понятно, — рассмеялся Фрегор. — Если что, я у себя. Рыжий, на сегодня свободен.

Мажордом улыбнулся и ещё раз поклонился.

— Да, хозяин, — уже даже не в спину, а в закрывающуюся за Фрегором дверь гаркнул Гаор.

Улыбка исчезла с лица Мажордома, теперь он был явно озабочен.

— О аггел, — пробормотал он, — ведь не успеем. Рыжий, за мной!

Уже зная, что он может бросить машину где угодно и её без него заберут в гараж, Гаор пошёл за Мажордомом. Общие работы? Но он в выездном.

Прижав локти к бокам, Мажордом перешёл на рысцу, так что Гаору пришлось прибавить шагу. Дело, видно, и впрямь срочное, если Мажордом не отправил его переодеться. А куда это они идут? К стадиону? Похоже, что так. Какие-то… странные крики. Что-то стряслось?

Стадион ограждал высокий, в два полных роста, глухой дощатый забор, и происходящего на поле Гаор не видел. Он только услышал тонкий, захлебнувшийся крик и нахмурился: так кричат от резкой смертной боли. И чего так собаки заливаются?

— Рыжий, держи.

Мажордом протянул ему большое ведро с опилками.

— Иди, там лужи, засыпь их.

Гаор, недоумевая, взял ведро, и Мажордом распахнул перед ним маленькую почти сливающуюся со стеной дверцу. Ничего не понимая, Гаор, пригнувшись, шагнул вперёд, и дверца за ним захлопнулась, лязгнув засовом.

Поле стадиона искрилось и сверкало утоптанным снегом, и на снегу красные лужи. Кровь? Гаор медленно повёл глазами, охватывая, прочитывая взглядом утоптанный снег, красные брызги и лужи на снегу и лежавшее навзничь, раскинув руки, окровавленное тело. Все ещё не понимая, не желая понимать и зачем-то не бросая ведра, Гаор пошёл к нему.

Окровавленный раб — Гаор издали увидел блестящую под солнцем заклёпку на ошейнике — голый и по виду совсем мальчишка еще, как ему показалось, дышал. Гаор поставил ведро и наклонился над мальцом, хотя увидел и разорванный пах, и страшные рваные раны на боку и животе, и разорванное над ошейником горло. Собаки? Затравили собаками?! Он медленно выпрямился, оглядываясь.

И увидел маленькую, отгороженную барьером с высокой сеткой зрительскую ложу-трибуну. И зрителей. Старика в кресле на колёсах, рядом с ним тоже старик, но помоложе, на стуле, с другой стороны… Фордангайр, и рядом с ним тоже в инвалидном кресле мальчик с одутловатым неподвижным лицом. За ними вроде несколько женщин. Хозяева. Все в дорогих шубах, женщины в тюрбанах, мужчины в шапках. И все они, кроме мальчика, рассматривали его с живым и каким-то хищным интересом.

Был ли кто ещё в ложе, Гаор не успел рассмотреть. Потому что раздался громкий уверенный голос Мажордома.

— Пускай!

И вслед за этим крик.

— Взя-ять!

Гаор успел обернуться на крик и увидеть бегущих к нему, сначала он подумал, волков. Но это были собаки. «Как тогда, на гауптвахте…» — мелькнула и оборвалась мысль.

И всё. Больше он уже не мог ни думать, ни слышать криков людей и лая собак, ни видеть творящегося вокруг. Потому что он дрался. Первого бросившегося на него пса он ударил по голове ведром с опилками, а дальше… сорвал куртку и махнул ею в сторону, а когда прыгнувший на куртку пес оказался к нему боком, ударил его ногой в живот, и зверь с визгом покатился по снегу. Ещё одного пса удачно ударил по спине, перебив тому позвоночник. Еще… еще… горячо плечу, и немеет рука… нет, он не дастся…

Проходя по коридору третьего этажа, Фрегор поглядел в окно. Ну да, как он и думал, все на стадионе, развлекают ублюдка травлей, ладно, пусть напоследок, недолго осталось, когда он сделает задуманное… но, но кого это травят? Что за раб? Почему-то в белой рубашке и брюках. Не раздели? Упущение Мажордома, одежду надо беречь. Но что за раб? В солнечном луче блеснули волосы. Рыжий? Травят Рыжего?! Они травят его раба?!

Фрегор с силой ударил кулаком по стеклу. Но оно выдержало его удар, и Фрегор, отчаянно ругаясь и зовя кого-то, сам не зная кого, побежал вниз.

Если Рыжего убьют… они не смеют, это его раб! Он купил его на своё, им заработанное, это не родовое, а нажитое, это его собственность! Они не смеют. Ублюдки, жалкие огрызки, он перестреляет их, маразматики, Рыжий его раб! Это… это нарочно, они знают, что Рыжий его раб, его телохранитель, они хотят его убить и для этого убивают Рыжего. Нет, он не позволит, он сам их убьёт, всех, он Ардинайл, а не они…

Гаор отбивался, отбрасывал от себя собак, но то ли они вставали и снова кидались на него, то ли пускали новых… ещё одной он сломал шею. Рубашка и брюки висели на нем клочьями, по груди текли горячие струйки. … «Ты в драке, главное, не думай, зверем дерись, против зверя человеку не устоять…» Кто и когда говорил это ему? Неважно, сейчас надо быть зверем. Ударом под нижнюю челюсть он отбросил от себя ещё одну собаку. Еще… пустили новых? А та-ак… И, как когда-то, слыша со стороны чей-то протяжный вой и не узнавая в нём своего голоса, он, быстро нагнувшись, ухватил за задние лапы и поднял над головой очередную собаку и ею, как дубинкой, ударил подбегавшую к нему свору. Воя и рыча, размахивая отчаянно визжащей собакой, он шёл на отступавших перед ним собак и бил их, бил, промахивался и попадал, и уже они, визжа, поджав хвосты и прижав уши, пытались спастись бегством, а бежать им было некуда, потому что калитка закрыта.

Стоя за специальной загородкой рядом с ложей, Рарг внимательно, не отводя глаз и никак не выражая своего