От двух до пяти - Корней Чуковский

Пойдите в какой-нибудь из детских театров. Когда на героя нападают разбойники, когда баба-яга превращает его в мышь или ящерицу, юные зрители испытывают душевную боль и требуют, настойчиво требуют, чтобы неприятности, выпавшие на долю героя, прекратились возможно скорее и снова воцарилось безбрежное счастье, которое для психики ребенка является нормой.

В московском театре для детей шла чудесная пьеса талантливого советского драматурга Т.Габбе "Город мастеров". Пьеса предназначена для старших ребят, но на один из спектаклей случайно попал мой пятилетний внук. С горячим увлечением глядел он на сцену и вдруг крепко-крепко закрыл себе ладонями глаза:

- Больше не стану смотреть. Ты скажешь, когда начнется хорошее.

Глаза у него оставались закрытыми, покуда на сцене происходило печальное действо: благородный горбун Караколь, главный герой этой пьесы, попал в западню к врагам и коварный злодей-наместник несправедливо обвинил его в краже кольца, которое сам же и дал ему. Торжество лицемерия и злобы над смелым, благородным героем было так невыносимо для пятилетнего сердца, что внук поспешил зачеркнуть, уничтожить весь этот мучительный для него эпизод.

Лишь тогда отнял он руки от глаз и с прежнею жадностью начал смотреть на сцену, когда убедился, что все бедствия Караколя прошли, и тот счастлив опять.

Почему вообще дети младшего возраста - вовсе не такие уж добрые принимают так близко к сердцу судьбу своих любимых персонажей, будет ли то горбун Караколь, или Буратино, или Аладдин, или Золушка, или Василиса Прекрасная? Почему они горюют и плачут, если этим персонажам приходится плохо, и чувствуют такую горячую радость, когда те становятся победоносны и счастливы?

Главная причина, как мне кажется, заключается в том, что у детей есть способность отождествлять себя с каждым таким персонажем.

Когда мой внучонок закрыл глаза, чтобы не видеть страданий, которые предстояло претерпеть Караколю, это, вероятно, произошло оттого, что он увидел в Караколе себя и ему стало жалко себя. И так как в волшебных сказках герои неизменно бывают бесстрашны, самоотверженны, благородны, активны и всегда, ради победы добра, борются со злыми и темными силами жизни, ребенок ощущает себя таким же участником этой борьбы за добро. Поэтому ему так мучительно видеть, как злые и темные силы хоть на мгновение вытесняют из мира добро. В такие минуты он закрывает глаза, дабы этим незамысловатым приемом обеспечить себе душевный покой.

"В нашей семье, - пишет мне А.Н.Робинсон, - сохранилась старая хорошая книжка "Сказки бабушки Татьяны". Все три поколения детей на протяжении полувека (мой дядя, я и мои дети), зная заранее содержание этих сказок, всякий раз, когда кто-либо из взрослых читал им сказки или они сами смотрели картинки, упорно пропускали (или переворачивали) те страницы, где говорится о смерти петушка и о гибели серого козлика".

В знаменитой сказке Льва Толстого "Три медведя" девочка заблудилась в лесу, попала к медведям в дом, сломала у них маленький стул, съела их суп: они сердились на нее и бранили ее.

Вова невзлюбил эту сказку и выбросил из нее все неприятное. По его словам, история случилась не с девочкой, а с ним: это он, Вова, заблудился в лесу и попал к трем медведям. Ничего он у них не ломал, а суп хоть и съел, но сейчас же пошел на кухню и приготовил им новую порцию - вкуснее и больше. Медведи оказались предобрые: угостили его медом и яблоками, подарили ему елку с игрушками, научили стрелять из ружья.

Словом, если Лев Толстой изобразит в своей сказке наряду с веселыми эпизодами грустные, четырехлетний ребенок поправит Толстого, вытравит из его сказки печальное, устранит те места, где говорится о неудачах героев, и оставит одни только удачи и радости.

Но решительнее и активнее всех выразил свою жажду оптимистического отношения к миру Алик Бабенышев.

"Он очень любит книги, - сообщает в письме его мать. - Особенно ему нравилась сказка о Буратино. Он всякий раз просил меня, когда я приходила с работы:

- Прочти "Золотой ключик".

Однажды я увидела, что из книги очень неумелой рукой вырвана страница, все зазубринки торчат.

- Кто это сделал? - спросила я.

- Я.

- Зачем?

- Чтобы он ее не обижал.

Не помню сейчас, кто из героев обижает там Мальвину, но вырвана была действительно та страница, где Мальвину обижали".

Александр Жаров сообщил мне такой эпизод:

Внучка Оленька попросила у бабушки:

- Расскажи сказку!

Бабушка начала:

- Дело было в лесу. Шли маленькие козлята. А навстречу им серый волк...

Оля крикнула:

- Не надо рассказывать!

- Почему?

- Козлят жалко.

Впрочем, и к волку ребенок отнесется с таким же горячим сочувствием, если только из какой-нибудь сказки узнает, что волк - невинно пострадавшая жертва коварных врагов.

Четырехлетний Алик Чернявский спокойно слушал сказку про злую лису и простодушного волка. Но когда он узнал, что хвост у волка примерз и что волк, убегая от врага, был вынужден оставить оторванный хвост в проруби, он очень огорчился его неудачен и дрожащим голосом спросил:

- Но ведь хвост потом вырос? Правда?

- Нет! - отвечали ему. - Этого никогда не бывает.

- Нет, вырос! вырос! вырос! - упрямо настаивал мальчик.

- Да нет же, у одних только ящериц хвосты отрастают опять, а у волков никогда.

Горе Алика не имело пределов. Он так разбушевался, что его долго не могли успокоить. Он рыдал навзрыд и сквозь слезы выкрикивал:

- Вырос! вырос! вырос!

Глупый мышонок в маршаковской "Песне о глупом мышонке" позвал к себе в няньки кошку, и та растерзала его. Четырехлетняя Галя Григорьева вначале и слушать не хотела об этой катастрофической смерти, но после долгого раздумья сказала:

- Наверное, мышка-мать рада, что кошка съела ее мышонка.

- Почему же?

- Да он все пищал, плакал, не давал ей спать... А теперь ей никто не мешает: спи сколько хочешь. Не надо вставать и баюкать его. Правда? Ведь ей стало лучше? Да?

Так своими собственными средствами, без посторонней помощи, дети на каждом шагу создают для себя иллюзию счастья и зорко следят, чтобы она не терпела ущерба.

В последнее время я получил великое множество писем, подтверждающих эти мои наблюдения целыми десятками примеров. Нина Соковнина (Москва) пишет мне о мальчике Саше (2 года 8 месяцев):

"Не любит плохих концовок в сказках и исправляет их. Дед укладывает его спать и поет:

Ай-дуду! ай-дуду!

Потерял мужик дугу.

Поискал и не нашел.

Он заплакал и пошел.

- Нет, не так! - возражает Саша.

- А как же?

- Запряг лошадь и пошел".

Другой малыш, Коля Черноус, трех с половиною лет, совсем избавил эту песню от горестных строк и создал такой вариант:

Ай-дуду! ай-дуду!

Потерял мужик дугу.

Поискал и нашел,

Засмеялся и пошел.

Тот же Саша слушал по радио "Колобок" и очень радовался его спасению от волка и медведя. Но потом он услышал слова: "Вот лиса "ам" - и проглотила". Саша никак не согласился с этим.

- Нет, он убежал! Вот он бежит, бежит, бежит - слышишь, бабушка?

Тут по радио зазвучала веселая музыка.

- Ну вот, я говорил, что убежал! Вот он прибежал домой: дед и баба и Колобок схватились за руки - пляшут!

И сам приплясывает и в ладоши хлопает, так что бабушке пришлось согласиться, что Колобок прибежал домой.

И снова о Колобке.

"Лет двух от роду, - сообщает Е.Тагер, - я, по словам моей матери, очень любила сказку о Колобке. Но слушала спокойно только до тех пор, покуда Колобку удавалось ускользать от опасных зверей. Когда же доходило дело до лисы, которая его "ам - и съела...", я поднимала страшный крик: "Не надо, не надо!" - и пускалась в слезы. Одно спасение от рева было продолжать сказку, заставляя ловкого героя последовательно встречаться со львом, слоном, верблюдом и т.д., причем все эти встречи должны были непременно кончаться торжеством Колобка.

- Весь зоологический сад, бывало, переберу, пока ты уснешь! жаловалась впоследствии мать".

И вот что сообщает мне из города Кропоткина Л.А.Потапова о своей внучке Леночке:

"Ей было три года, я спела ей песенку про кукушку, которая потеряла детей. При словах:

Потеряла детей,

Скучно, бедненькой, ей,

раздались громкие рыдания Леночки, и когда я через несколько дней попыталась ей спеть ту же песенку, она с ужасом зажала мне рот:

- Не надо! Не надо!

То же самое случилось, когда я рассказывала ей сказку "Теремок", которая кончается тем, что медведь раздавил всех зверей.

В дальнейшем я уже все сказки заканчивала хорошим исходом".

О таком же случае сообщает и писатель Л.Пантелеев. Когда его дочери Машеньке было без малого полтора года, он попытался прочитать ей известный стишок (переведенный с английского):

Дженни туфлю потеряла,

Долго плакала-искала,

Мельник туфельку нашел

И на мельнице смолол.

Машенька так сильно "переживала" первые три строки этого стихотворения ("Бедная девочка, ножка босая, голенькая"), что отец не решился прочитать последнюю строку - о жестокости мельника.