Мир царя Михаила - Александр Михайловский

А у вас остались четыре любящих вас дочери. Что они будут делать, если вы оставите их полными сиротами? Ольге девять лет, Татьяне – семь, Марии – четыре, и Анастасии – три. Кроме того, у вас есть Россия, для которой вы еще можете сделать немало полезного. Вспомните, чем занялась ваша свекровь, вдовствующая императрица Мария Федоровна. Она тратила все свое время и силы для помощи больным и бедным, она патронирует дома призрения, приюты, богадельни. Она заслужила любовь тысяч своих подданных. Поступите так же, как она, и вы скоро почувствуете, что то, что вы делаете, понравилось бы вашему покойному супругу.

– Вы так считаете? – щеки Александры Федоровны чуть порозовели.

– Да, – сказала я, – именно так я и считаю. И возьмите на попечение вдову и сирот несчастного кучера, погибших вместе с вашим супругом. У него их осталось трое: десяти, шести и двух лет от роду. Мне кажется, что так будет правильно и справедливо…

– Наверное, – пробормотала императрица и вдруг спросила: – Скажите, вы говорили с моим супругом о пророчестве преподобного Серафима Саровского?

– Говорила, и не только о нем, – ответила я, – с вашим супругом мы были полностью откровенны. Мои друзья передали ему несколько книг, в которых подробно описывалась трагедия России в начале двадцатого века и связанная с ней трагедия вашей семьи. Государь знал во всех подробностях, чем закончится его царствование, если он позволит себе плыть по течению и все оставит как есть. Но со стороны нам было видно, что Николай Александрович, зная свои силы и возможности, изнемогал под тяжестью ноши. Вы извините, но царская мантия его великого отца оказалась слишком тяжела для него. Ваш супруг и при куда менее трагических эпизодах нашей истории неоднократно порывался отречься от престола.

Но после знакомства с нами Николай Александрович узнал, что один раз его отречение уже поставило страну на грань катастрофы. Тогда рухнула империя, и погибли в кровавой междоусобице миллионы людей. И ваша семья, кстати, тоже.

Я думаю, он сознательно пренебрег мерами безопасности, желая вызвать огонь на себя и принести свою жизнь в жертву неумолимому року. И спасти тем самым свою семью, страну и свой народ. Другого выхода у него не было. Как написал в свое время граф Алексей Толстой в романе «Петр Первый», «Корона, в отличие от шляпы, снимается только вместе с головой». Мы старались предотвратить подобный исход, но невозможно спасти того, кто сам не хочет спасения.

– Наверное, – пробормотала Александра Федоровна, а потом переспросила, словно стараясь отвлечься от тягостной для нее темы: – А какой это Толстой? Я не знаю такого писателя, да и романа такого не читала.

– Вы его действительно еще не знаете, – ответила я, – сейчас Алексею Николаевичу должно быть двадцать два года, и он – студент Петербургского Технологического института. Это потом, через два десятка лет, он станет автором нескольких толстых романов, в числе которых и тот самый «Петр Первый». В нем господин Толстой воспевает тиранию Петра Великого во имя прогресса России. Отчасти он прав, великую страну не построить в бархатных перчатках…

Александра Федоровна вздохнула:

– Наверное, это так. Вам лучше рассказать то, что вы сейчас мне сообщили, новому императору. Господи, поверить не могу – маленький Мишкин на троне. Он же такой несерьезный…

– Говорят, в последнее время, побывав в бою и увидев рядом с собой смерть, Михаил Александрович сильно изменился, – сказала я, – да и ужасная гибель брата его сильно потрясла. Встретив его, вы, наверное, не узнаете в нем того былого Мишкина. А каким он будет императором, покажет время. Ясно лишь одно – у императора Михаила Второго совершенно иной характер, чем у его покойного брата, и возможно, в некоторых случаях его стоило бы даже придерживать от принятия поспешных решений.

– Вы его тоже посвятили во все подробности вашей истории? – спросила Александра Федоровна. – Я, конечно, ценю ваше стремление уберечь меня от тяжелых потрясений, но хотя бы скажите, что я должна или не должна делать, чтобы все не испортить?

– Ваше императорское величество, – сказала я, – для начала будьте заботливой и любящей матерью для ваших дочерей. И постарайтесь быть в стороне от политики. Это грязное и опасное дело.

– Наверное, вы правы, – вздохнула Александра Федоровна, явно утомленная этим нелегким для нее разговором, – я попробую. Но скажите, почему вы посоветовали Мишкину жениться именно на японке? Это ведь ваша затея, или Сандро постарался?

– Ну, принцесса Масако соответствует всем условиям для невесты императора, – сказала я. – Она не была замужем, происходит из правящего рода и согласна принять православие.

А потом, она молодая, здоровая и привлекательная девушка, способная продолжить династию Романовых и родить для своего мужа здоровых и крепких детей. В результате браков между родственниками европейские монархи стали вырождаться. Нужна новая кровь, пусть даже и не венценосных особ. В мое время князь Монако женился на актрисе, наследник испанского престола – на профессиональной спортсменке, а британский принц – на продавщице. Решение императора Михаила не противоречит законам Российской империи и будет полезно с точки зрения государственных интересов.

Я имею в виду то, что подобным образом мы смогли смягчить японцам боль от нанесенного нами поражения. Ведь несмотря на все их успехи в деле модернизации своей страны, многие на западе не воспринимают их как равных себе. А они в ответ называли всех европейцев западными варварами и делали вид, что такое признание им не очень-то и нужно.

Брак принцессы Масако и императора Михаила даст нам возможность постепенно вовлечь самураев в орбиту русской цивилизации. А это уже козыри высшего порядка. Нам мало было просто победить Японию. Надо было сделать ее своим надежным партнером и союзником. Кажется, это удалось. И кстати, этот брак планировался еще при жизни вашего супруга, и Николай Александрович как глава правящего дома дал на него свое согласие.

– Понятно, – Александра Федоровна закрыла глаза, – извините, но что-то я устала, и меня клонит в сон. Не могли бы мы продолжить наш разговор чуть позже? И попросите Ксению завтра привести ко мне дочерей. Я по ним очень соскучилась…

Старший лейтенант Бесоев Николай Арсеньевич

До Варшавы мы добрались на поезде Петербурго-Варшавской железной дороги. В столице Царства Польского, или как его сейчас было принято называть, Привислянского края пересели на поезд компании «Kaiserliche General-Direktion der Eisenbahnen», следующий по маршруту Варшава – Женева. Как и в российском поезде, чтобы не брать попутчика, я выкупил купе – четыре места.

И вот мы тронулись, бывшая столица гоноровой шляхты осталась позади. Впереди была Европа. Кстати, интересное наблюдение – когда вчера вечером наш поезд делал остановку в Гродно, то еще была зима. Лежали обильные, хоть и подтаивающие в полдень сугробы, с крыш свисали плачущие горючими слезами сосульки. А утром в Варшаве нас встретила уже весна, зеленая трава и чирикающие птички. Климатически Варшава – это уже Европа, и в ней редко бывает холодная и снежная зима.

Вот и сейчас за окнами были видны деревья, подернутые первым весенним зеленоватым пухом распускающихся почек, и до неестественности ярко-зеленые поля.

Проводник, проводивший нас в купе, с уважением посмотрел на мой офицерский мундир и новенький крест ордена Святого Георгия четвертой степени. Уж кому-кому, а немцам почтение к военному мундиру прививают на генетическом уровне.

– Герр офицер был на войне? – на довольно хорошем русском языке спросил проводник.

– Да, – коротко ответил я, – под Чемульпо.

– О! – воскликнул немец, поглаживая свои лихо закрученные усы а ля кайзер. – Да, Чемульпо! «Варяг»! Очень хорошо! Мы, немцы, хотели победы русским. Вы быстро победили этих… – немец пощелкал толстыми, как сосиски, пальцами, – этих макак! Я рад, что теперь Германия и Россия союзники. Когда мы вместе, нас не победит никто!

Я, улыбнувшись, посмотрел на этого проводника-милитариста и подтвердил ему, что, да, действительно, если русские и немцы будут биться спина к спине, то они будут непобедимы.

– Я, я, натюрлих! – довольно закивал немец, – вы, герр офицер, правы – вместе мы непобедимы. Германия не хочет воевать, но если воевать придется, то лучший друг – это Россия. – Проводник склонил голову так, что стал виден его тщательно расчесанный пробор и маленькая плешка на макушке, и щелкнул каблуками: – Если вам что-то надо, то зовите меня, Фриц Баум к вашим услугам. Приятного путешествия, герр офицер, приятного путешествия фройляйн, приятного путешествия герр… – Фриц вопросительно посмотрел на Кобу.