Бестиарий - Евгений Рейтар

уже начало работать. В первые дни осадного положения, когда роханские регулярные части стояли буквально на пороге Минас-Тирита, и многие жители в спешке покинули столицу, оно было закрыто. — На военных сборах?

Кот ломался не долго. Зря меня в своё время не взяли в СБУ. А ведь в институте я был на собеседовании. Впрочем, героям тяжело держать такую информацию в себе. Вот тогда я узнал позывной моего старого друга — Кот. “Почему не Кит? — спросите вы. — Ведь “кит” — это кот на урук-хайском.” Я тоже спросил. Оказалось, что даже его сын путался: Кит в значении кот или Кит в значении кит. Решили оставить Кот. Всё прямо по Булхакову. Хорошо, что Кот его не читал.

Оказалось, что Кот записался в какой-то полуофициальный “Рух опору” — предполагаемое партизанское движение на захваченных Роханом территориях. В будущем. За два выезда по неделе каждый он прошёл небольшой курс подготовки как раз на той военной части, возле которой в первый день я гулял с Варгом и куда прилетело что-то серьёзное. Звуки выстрелов в этом лесу были слышны и до начала полномасштабной войны.

Я уточнил, давали ли ему военный билет. И вот почему: без военного билета ты не комбатант, на которого распространяется какая-нибудь конвенция, а просто бандит или мародёр. Никто не несёт за тебя ответственность. Противник запросто может расстрелять. А твои не выплатят никакой компенсации. Такое удобное пушечное мясо. Именно в такой роли выступали мы с Джаббой, Нагом и Белым в своё время. Коту билет не дали. Но, по его словам, где-то там он есть в списках, но очень секретных, чтобы враг не догадался.

Я обратил внимание, что он носит карманный складной нож. Мы разговорились, и Кот решил похвастаться другим “наградным” ножом, который, по его словам, ему дали в знак того, что он адекватно прошёл эту самую военную подготовку. Нож красивый: гарда, длинное чёрное лезвие с тем, что называют “кровотоком”, хотя это просто паз для облегчения клинка. Форма “сакс” — односторонняя заточка и острие в виде плавника рыбы. Такая форма известна, поди, пару тысяч лет и появилась как раз у одноимённых дунэдайнских племён — саксов. Этот нож — холодное оружие. И статья. Но не в журнале.

Кот божился, что нож — это не знак какого-то посвящения (в чьи-то ряды). И я ему верю. Я, вообще, доверчивый.

Когда я попросил разрешения сфотографировать понравившийся мне клинок, Кот чего-то застеснялся.

— Зачем? — спросил он.

— Просто так, — ответил я.

Он разрешил, но попросил закрыть пальцем выгравированное название подразделения, его символ и девиз. Нет, не “Моя честь — это верность”, как многие могли бы подумать. Хотя, чего-то такого я ожидал. Ведь однажды, когда приехал к нему на СТО, Кот зиганул вместо “здрасьте”. Я тогда сделал вид, что это шутка.

Мы там, на передке, конечно,не всегда сидели на одном месте. И тоже ездили на телегах и колесницах. Да не просто так, а по делу. Вот однажды Белый дал команду собираться. Это должно было быть нечто вроде “стрелки”, сродни тем, что были широко распространены в девяностые. Вопреки киношному мифу, далеко не все они заканчивались перестрелкой. По большей части — это деловая встреча, бизнес-переговоры, на которых решались вопросы. Пусть и спорные. И пусть сами переговоры часто носили довольно жёсткий характер.

Так было и в этот раз. Дело в том, что у нас появился свой маленький бизнес. За умеренную плату мы помогали некоторым предпринимателям провозить свои товары через линию соприкосновения, как в ту, так и в другую сторону. В связки с представителями той стороны, разумеется. Ведь Минас-Моргул фактически был в блокаде. И на этой границе, помимо вояк вроде нас, в последнее время появились самые настоящие пограничники. И вот один из таких отказался пропустить телегу с грузом предпринимателя, которому покровительствовал наш командир. Следовало на месте выяснить, что к чему, и постараться договориться. Но для солидности и подкрепления своей переговорной позиции Белый снарядил целую штурмовую команду. Мы запрыгнули в несколько телег, на одной из которых был установлен крупнокалиберный скорпион. Ещё одна везла целый эхинопс с иглами. На остальных разместились бойцы с самострелами. Телеги эти, естественно, были выкрашены в защитные цвета и украшены белой трёхперстной Дланью Сарумана. Вернее, вольными интерпретациями на её тему. Так, одна из них представляла космический истребитель Х-крыл из того же фильма, откуда Джабба взял свой позывной. Другая была составлена из трёх самострелов АК ещё мордорского образца.

Пока ехали, Джабба, как всегда, нудел что-то насчёт того, что, мол, пока во время войны с дунэдайн в Эдорасе работали рестораны, на Урук-хайе людям нечего было есть. Ох уж то извечное “они зйилы наше сало”. Тема эта по популярности может поспорить со стенаниями по поводу затопленных после постройки плотины на Андуине деревень. Правда, было не понятно, какой именно период имеет в виду гном? То время, когда Урук-хайя была оккупирована коалицией западных стран? Да, здесь был голод. Но об этом почему-то не принято напоминать нашим “западным партнёрам”. Другое дело тюкать роханцев, которые голодали не меньше урук-хайцев. А в свободном от оккупации городе, где идёт мирная жизнь, почему бы не работать общепиту? В конце концов, вот пока мы воюем, где-то на другом конце гигантского моста в Минас-Тирите здоровые молодые парни сидят за столами, пьют пиво и коктейли, радуются жизни и щупают девчонок. Подмывало сострить что-то вроде: “Да, даже «Велюр» работал.” Но история этого ресторана из другой жизни. Из времени, когда началось моровое поветрие и все рестораны, кроме тех, что принадлежали людям из власти, были закрыты. А тогда, кгда мы ехали на стрелку, все просто молчали и не обращали внимания.

Пограничник встретил нас спокойно. Это был мужчина в расцвете сил. Выше среднего роста, светловолосый и голубоглазый. Истинный дунэдайн. Характер нордический. На своём посту в окружении таких же пограничников он чувствовал себя уверенно. Мельком глянул на наши телеги и пожал протянутую Белым руку.

Начало разговора не предвещало грозы. Это был вежливый разговор двух воинов. Двух вооружённых людей. И такая вежливость не имела ничего общего с подобострастной вежливостью предпринимателя по отношению к заказчику или надменной вежливостью клиента с обслуживающим персоналом. Наш командир поинтересовался обстановкой, ответил на пару подобных общих вопросов и заодно спросил, собираются ли они выполнять Дол Гулдурские соглашения. Вопрос был риторический.