Смерть императору! - Саймон Скэрроу

подогретого вина во двор. - Я слишком дорожу своей жизнью, чтобы спорить с твоей матроной.

- Что случилось с принципом «никого не бросать позади себя»?

Катон повернулся, чтобы войти внутрь, бормоча своему другу, когда он протискивался мимо: - Еще не поздно нам вновь записаться в строй.

- Только дай знать, брат, - прошептал Макрон.

Боудикка повела свою свиту и своих римских друзей к воротам дворцового двора, заняв свое место в конце очереди из делегаций бриттов, ожидающих входа и сопровождения к своему выделенному месту. Проходя мимо, происходил обмен приветствиями, в тот момент, когда кто-то замечал старых друзей, добродушные насмешки некоторых старых противников и горькие взгляды врагов. В другой раз, и с несколькими кувшинами с вином или пивом, плескающимися в желудках, уже бы произошла драка-две, но римские власти дали ясно понять, что между делегациями и их эскортом не должно быть насилия на время их пребывания в Лондиниуме. Так что, Боудикка и ее спутники продефилировали без приключений под знаменем иценов, направляясь к воротам.

Катон заметил скованность ее позы и застывшее выражение лица, догадываясь о ее внутреннем смятении, пока она обдумывала последствия своей неуплаты требуемой суммы ежегодной дани, а также решение пропретора относительно выполнения условий завещания Прасутага. Ее настроение передалось и ее свите, которая замолчала, медленно приближаясь к воротам.

Вдалеке раздался внезапный звук труб и буцин30, и громкие возгласы толпы – авгуры объявили, что прочли внутренности безупречной белой козы, так что предзнаменования были благоприятны. Боги были довольны тем, что церемония состоялась. С их благословения Светоний скоро вернется во дворец, чтобы заняться основными делами дня. Центурион у ворот тревожно оглянулся и стал быстро и более внимательно рассматривать делегации из местных племен, его задачей было проследить, чтобы собрать всех и отправить во дворец до того, как наместник прибудет от храма.

Когда подошла очередь Боудикки, офицер держал открытую восковую табличку со стилусом наготове в другой.

- Племя?

Она выпрямилась и высокомерно обратилась к нему.

- Мы ицены.

- Ицены... - Он кивнул и отметил запись на своей табличке. - Имя?

- Меня зовут Боудикка. Мой титул – царица. Ты будешь обращаться ко мне согласно моему званию, римлянин.

Центурион посмотрел на нее с веселым выражением лица.

- Направо, четвертый квадрат прямо по дороге.

Боудикка все еще молча смотрела на него, когда Макрон шагнул вперед.

- Центурион Луций Корнелий Макрон, старший магистрат колонии в Камулодунуме. Стоять смирно, когда я к тебе обращаюсь!

Центурион расправил плечи – взгляд через плечо Макрона – последний приблизился к нему и заговорил тихим, угрожающим голосом, которым когда-то обращался к скромным рекрутам.

- Это больше, трахни тебя Марс, не повторится. Ты будешь обращаться ко мне «господин», а к моей подруге «Ваше Величество». Понял?

- Да, господин. - Взгляд центуриона переместился на Боудикку, и он коротко кивнул. - Ваше Величество.

- Теперь ты проводишь царицу и ее свиту к их месту, и если я только услышу о твоем долбанном неуставном поведении и несубординации, я обязательно подниму этот вопрос перед твоим легатом. Все ясно?

- Да, господин.

- Вот и правильно. Имя?

Центурион заколебался, и Макрон наклонился ближе, почти нос к носу.

- Центурион Гай Менапилий, господин.

- Я запомнил. А теперь беги и исполняй свой долг, центурион.

Менапилий повернулся, чтобы поклониться Боудикке.

- Если бы вы могли проследовать за мной, э, Ваше Величество?

Когда группа иценов прошла через ворота, Макрон выгнул бровь, глядя на Катона.

- Кажется, еще не растерял свою хватку, а?

Два римских офицера вышли во двор. С его преимуществом в росте Катон мог видеть, что римские офицеры и чиновники находились слева от прохода, идущего сквозь толпу, состоящую из легионеров, стоящих по стойке смирно, с щитами и пилумами31 составленными на землю. Правители племен и их свита были справа. Пространство, отгороженное для простых горожан и гостей Лондиниума, было пустым. Им будет позволено войти только после того, как наместник и его эскорт займут свои места. Он попрощался с Макроном и встал с Боудиккой и ее людьми, достаточно незаметным в своем простом коричневом плаще, тунике и войлочной шапочке. Его не спутают с одним из иценов, и любопытный наблюдатель мог бы задаться вопросом, что он делал среди них, но он был уверен, что случайный наблюдатель не узнает в нем старшего римского офицера. Это позволит избежать неловких вопросов о том, почему человек его ранга не сидит рядом с сотоварищами на каменной платформе на возвышении.

Последние из принимавших участие в церемонии заняли свои места, и тишина, которая вдруг отчетлива возникла, позволила расслышать как толпа приветствует наместника Светония, пока он приближался ко дворцу. Как только первый из его телохранителей, марширующих по обе стороны от изображения Императора, вошел в ворота, воздух наполнился пронзительным медным надрывом, доносившимся из буцин по обе стороны от входа. Через мгновение въехал Светоний верхом на лошади в самом что ни на есть образе римской власти. Его нагрудная сторона доспеха блестела на солнце, а ярко-красный плащ, закинутый назад на плечи, был вышит золотым орнаментом из дубовых листьев, полоски из красной кожи птериги32, с окантовкой из золотой нити, свисали с его плеч и вокруг талии. Ниже их до уровня колен у него были красные кожаные калиги33 с кисточками. Он был верхом на блестящем черном жеребце, восседая в седле, сделанном лучшими кожевниками Испании. На перевязи у него висел гладий с рукоятью из слоновой кости.

Он проехал по импровизированной аллее, окруженной его легионерами, и спешился у подножия возвышения прежде чем подняться по короткой лестнице к мягкому сиденью перед алтарем, где должна была складываться дань от бриттских племен. Его ликторы выстроились перед возвышением, а знаменосцы подразделений римской армии в Британии выстроились позади и уперли штандарты в камень. Светоний повернулся лицом к толпе и сурово оглядел ее на мгновение, прежде чем медленно поднять руку. Буцинаторы34 замолчали. Толпа была неподвижна, и единственным шумом был гомон простых людей, доносившийся с улиц вне дворца.

Катон наблюдал, как Светоний опустил руку и глубоко вздохнул, прежде чем начать свою речь.

- Верные граждане Рима! Верные солдаты императора! Верные союзники Империи, я прошу вас поприветствовать императора Нерона. Да здравствует император! Да здравствует Рим!

       - Да здравствует император! - хором повторили солдаты, офицеры, ветераны и чиновники. - Да здравствует Рим!

Один из иценских воинов пробормотал на своем языке фразу, которую Катон знал уже давно: «Смерть Риму».

Вокруг него представители племен присоединились c