Итальянское лето с клубничным ароматом - Анна Боначина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я же вас не разбудила, правда? – робко уточнила девочка, хотя в саду ничего такого не испытывала.
– Да ну что ты, я уже давно работаю, – успокоила ее Присцилла, наливая в стакан чай.
– Спасибо, синьора, – поблагодарила Агата.
– Зови меня Присцилла. Присцилла Гринвуд, – ответила ей та, копируя Джеймса Бонда.
– Какое красивое имя. Немного необычное, – заметила девочка.
– На самом деле меня зовут Присцилла Вердебоско.
– О, а почему вы мне сказали Гринвуд?
– Это псевдоним… из-за него те, кто читает мои романы, думает, что я американка и живу на ранчо в Калифорнии, – подмигнув ей, объяснила Присцилла.
– Псевдо что?
– Псевдоним. Имя, под которым пишешь. Имя, которое я выбрала, чтобы отличалось от моего настоящего, и которое стоит на обложке книги. А теперь расскажи про пропавшего кота.
Девочка успокоилась, отпила глоточек чая, а потом вытащила блокнот с заметками.
– Его зовут Дракула, и он черный-пречерный. Эльвира, его хозяйка, вот уже четыре дня не может его найти и очень грустит. А так как я, когда вырасту, хочу стать детективом, как Пуаро, я его и ищу.
– Так тебе нравится читать?
– Очень. Я прочитала все детские книжки в библиотеке Аманды и теперь читаю все, что написала Агата Кристи, и это великолепно! Вы, случайно, не детективы пишете?
Присцилла улыбнулась.
– Нет, я пишу любовные романы.
– В такой футболке? – не поверила Агата, удивленно тыкнув пальцем в рисунок.
Присцилла опустила взгляд на дымящийся пистолет. А ведь девочка права.
– Это где все целуются и бе-бе-бе? – с отвращением уточнила ее гостья.
– Примерно, – признала Присцилла. Описание, достойное уважения. Надо будет поставить на обложку новой книги.
– А-а-а… Мне такие книги не нравятся. Там полно людей, кто «падает в обморок». А это не про меня.
– А что тогда про тебя? – развеселилась Присцилла.
– Когда ведут расследования. Как Пуаро или Нэнси Дрю.
– Нэнси Дрю… у тебя старомодные вкусы. И ты мне нравишься. Но, мне кажется, кое-чего ты о своей любимой писательнице не знаешь.
Агата посмотрела на нее с подозрением.
– И что же? Слушайте, если вы хотите мне рассказать, что как-то раз она пропала на одиннадцать дней и никто не знал, что с ней случилось, то я это уже знаю. Прочитала в интернете.
– То, что ты, вероятно, не знаешь, так это что Агата Кристи когда-то писала и любовные романы. Вроде тех, что пишу я.
Девочка распахнула глаза и открыла рот – само воплощение изумленного негодования. Она находилась в том возрасте, когда любое упоминание любовных дел вызывает определенное отвращение, и сообщение о том, что ее любимая писательница, создательница изысканных расследований, нежилась на розовых волнах любовных романов, выбило почву у нее из-под ног.
– Это неправда! – возразила она, и даже ее веснушки пришли в замешательство.
– Очень даже правда. Только использовала она другое имя, – настаивала Присцилла.
Агата потеряла дар речи.
– Но в любом случае это был не ее жанр, – поспешно добавила писательница, заметив в глазах девочки панику.
– Ну, если у нее не получалось, быть может, она попробовала и сразу бросила.
– Да, она написала несколько романов, и вышли они неудачно, – успокоила ее Присцилла. – Можешь их даже не читать, никто про них не помнит.
– А ваши кто-нибудь читает? – спросила Агата, как оскорбленная сторона.
– Даже слишком многие. Но я любовные романы умею писать. Даже в такой футболке.
– А Агата Кристи – нет?
– Она была королевой детектива.
Но Агата никак не могла успокоиться.
– А если бы я вдруг захотела прочитать какой-нибудь из любовных романов Агаты Кристи? – спросила она, думая, что ради своей любимицы может и рискнуть.
Присцилла улыбнулась:
– В таком случае найдем способ тебе его достать. – Потом она подняла голову и раздраженно фыркнула: – Вот, ты слышала? Калитка все еще скрипит! Даром что смазана, а всю ночь так и скрипела, можешь мне поверить!
Агата не шевельнулась, только смотрела на нее большими сияющими глазами. А потом победно улыбнулась.
– Госпожа писательница, это не скрип калитки.
Вирджиния, тоже ранняя пташка, только что забрала детей и как раз направлялась в бар Аниты, поздороваться с собачкой Владимиро и узнать новости о ее хозяине.
– Я принес ему мортаделлу! – громко сообщил ей Андреа.
– А я – фарш! – вторил ему Тобиа.
– А я – я́пёко! – Маргарита с гордостью продемонстрировала корзинку с большим красным яблоком. Корзинку она крепко прижимала к себе.
Близнецы же положили свои дары в тележку Владимиро, которую прилежно везли возвращать хозяину. Ну или, по крайней мере, к бару Аниты, пока полноправный владелец не вернется.
Вирджиния несла в сумочке «Убить пересмешника» и древний сборник рецептов, потому что ей понравился почерк и она собиралась сохранить его, а потом вернуть Владимиро после выписки из больницы.
– Вот он! – завопила Маргарита при виде песика на лежанке. – Он в козинке! – И бросилась к нему, сверкая пухленькими пяточками. Братья не отставали.
– Ты такой касивый в козинке, – прошептала она, гладя собачку по мордочке.
– Мы принесли тебе мортаделлу! – воскликнул Андреа.
– И фарш! – вторил Тобиа.
– Но фарш сначала нужно приготовить, – вмешалась Анита, вышедшая на шум. – Мы назвали его Трамеццино.
– Трамеццино? – хором переспросили близнецы.
– Таметино? – эхом откликнулась Маргарита.
– Я проспорила Эльвио, и теперь его зовут так. Могло быть и хуже, правда?
– Можно было назвать его Страккино![23]
– Или Оссобуко![24]
– Или Бьинтик! – вмешалась Маргарита.
Вирджиния улыбнулась, взъерошив малышке волосы.
– Как по мне, «Блинчик» – отличное имя.
– В любом случае пока мы будем звать его Трамеццино. А потом, когда вернется Владимиро, спросим его, как зовут песика по-настоящему. – И на этом, вернувшись к своим обязанностям бариста, спросила, потерев руки: – Всем по круассану? Только что из печи!
В этот момент появился и дон Казимиро, приехавший прямиком из больницы.
С Владимиро было все в порядке: чисто вымытый, подстриженный, даже бородку ему подровняли. Дон Казимиро рассказал ему, что с его собачкой все хорошо и что вся деревня ее балует мортаделлой и рагу, и, как показалось священнику, тут Владимиро даже улыбнулся. Его еще несколько дней подержат в больнице, пока он не восстановит силы.
В благодушном настроении священник остановился у бара Аниты, поделиться новостями, и первое, что он услышал, перешагнув порог, было очень красочное ругательство, вслед за которым донеслось счастливое и отнюдь не полное раскаяния восклицание:
– Ой, простите, дон, не знал, что это вы входите!
Мужчина поднял очи горе, сложив руки.
– Эльвио, не стоит поминать Господа всуе.
– У меня была причина! Этот только что пошел тузом! – оправдался Эльвио, указывая на Витторино.
Вздохнув, дон Казимиро обратился к присутствующим:
– Я только зашел вам
