Сказки и легенды ингушей и чеченцев - Автор Неизвестен

11. Князь и Жера-Баба[69]

Записала Н. Точиева в 1976 г. на ингушском языке от С.-А. Бахаргиева, с. Бамут ЧИАССР.

Личный архив И. А. Дахкильгова.

У Жера-Бабы умер муж, и осталась она с семью сыновьями. У них был только домик. Сыновья все время лежали в соломе стеснялись выйти даже во двор — у них не было одежды. Жера-Баба работала на князя. Возвращаясь домой, она приносила сыновьям по комку толокна[70].

Как-то раз Жера-Баба услышала, что сармак украл дочь князя. Князь потерял, покой и интерес к жизни, часто плакал, переживая за дочь. Вернулась Жера-Баба домой и спрашивает у младшего сына:

— Есть ли в твоем теле хоть капля мужества?

— Мужества у меня нет, но я смог бы пойти по следу, который в прошлом году оставил муравей.

И у второго сына мать спросила:

— Есть ли в тебе капля мужества?

— Мужества у меня нет, но я смог бы незаметно для кобылы вытащить из ее чрева жеребенка.

Спросила третьего. Тот ответил, что обгонит любого человека или зверя на земле.

Когда она спросила о мужестве четвертого, тот ответил:

— Мужества у меня нет, но я смог бы одной рукой схватить, а другой отбросить шестьдесят трех человек.

Пятый сказал, что смог бы играть в поднебесье, шестой, что смог бы подпрыгнуть на сорок пять локтей в высоту и поймать любого в поднебесье. Спросила у седьмого и тот ответил:

— Мужества у меня нет, но я попал бы стрелой меж глаз того, кто спрячется в небесах.

Тогда Жера-Баба спросила, не могли бы они отыскать дочь князя. Пошла она к князю и сказала, что ее сыновья готовы освободить его дочь. Князь обрадовался ее словам, дал ей семь рубашек, семь штанов, семь папах и еду. Пришла она с этими вещами и собрала сыновей в дорогу.

По следу сармака пошел младший сын, который мог отыскать след прошлогоднего муравья. Пересекли они семь гор и за восьмой увидели спящего сармака, свернувшегося в кольцо. А в середине кольца сидела дочь князя. Второй брат, незаметно для кобылы вытаскивающий из ее чрева жеребенка, взял дочь князя. Третий, самый быстрый, увез ее.

Проснулся через некоторое время сармак и бросился в погоню. Тогда четвертый брат, который одной рукой останавливал, а потом отбрасывал шестьдесят трех человек, схватил сармака и всадил его в землю так, что из земли торчали только морда и кончик хвоста.

Девушка попросила семерых братьев одним ударом лишить сармака жизни. Только они ударили сармака, как тот вырвался из земли и вместе с дочерью князя взлетел на небо. Тогда пятый, который точно попадал в цель, пустил стрелу, попал меж глаз сармака и сбил его с небес. Не успел сармак долететь до земли, как шестой, подпрыгивающий на сорок пять локтей, подпрыгнул и вырвал из его пасти дочь князя.

И возвратились сыновья Жера-Бабы с дочерью князя.

Предложили девушке выбрать в женихи любого из семерых братьев, но ей все они нравились одинаково.

Тогда люди обратились к вещему человеку. Он сказал, что девушка принадлежит тому, кто вытащил ее из круга сармака, то есть второму брату, который незаметно мог вытащить жеребенка из чрева кобылы.

Князь отдал все свои богатства Жера-Бабе и ее сыновьям.

12. Сын вдовы Жатик

Записала Ж. Торшхоева в 1978 г. на ингушском языке от своей матери А. Торшхоевой, с. Галашки ЧИАССР.

Личный архив А. О. Мальсагова.

В одном селе пас телят и этим кормил мать и себя плешивый мальчик. Его звали Жатиком. Он часто приходил к роднику, худа ходят по воду девушки, и играл на чондарге[71].

Однажды, когда он играл, за водой пришла дочь падчаха. Она издали прислушивалась к грустной мелодии. После этого она каждый раз приходила к роднику слушать его игру. Жатик сильно ее полюбил. И дочь падчаха его полюбила. Однажды Жатик сказал матери:

— Я даю тебе неделю времени. Передай падчаху, что я хочу жениться на его дочери, и пусть он скажет, какой урду[72] он потребует.

— Ай, он же нас убьет, я не осмелюсь ему это сказать, — ответила мать.

— Что он тебе сделает? Убьет? Если же ты не передашь ему мои слова и вернешься, я сам тебя убью, — сказал Жатик.

Медленно побрела мать ко двору падчаха.

— У наших ворот попрошайка. Дайте ей милостыню и отпустите, — сказал падчах.

Слуги падчаха дали женщине подарки и отпустили.

— Я не попрошайничать тебя послал, — стал браниться Жатик. — Тебе осталось шесть дней для сватовства.

Так два или три раза возвращалась мать с подарками — подаянием от падчаха.

— Если и теперь не передашь мои слова падчаху, — сказал Жатик матери, — не миновать тебе смерти. — Мы ни в чем не уступаем падчаху, чтобы он не выдал за меня свою дочь.

Опять пришла мать ко двору падчаха и, когда ей стали давать подаяние, сказала:

— Я не попрошайка. У меня есть разговор к падчаху.

— О чем она говорит? — спросил падчах у эздия.

— Она пришла свататься, — сказал он.

— Натравите на нее злых собак и прогоните… Разве слыхано такое сватовство, или она с ума спятила? — разгневался падчах.

Выпустили на мать Жатнка злых собак и прогнали. Сидевшая у окна башни дочь падчаха видела все это, пришла к отцу и сказала:

— Постеснялся хотя бы ее седин. Так поступать не к лицу падчаху. Теперь тебя люди будут упрекать в этом. Если ты недоволен, потребуй от них невыполнимый урду.

Пришлось старушку вернуть и извиниться перед ней. Падчах сказал:

— Я выдам свою дочь за твоего сына, если он пригонит шестьдесят три жеребца, подобных барсу, шестьдесят три стельных коровы, шестьдесят три годовалых бычка, отары овец и тюк геза-дяри[73].

Плача возвратилась старая вдова и передала сыну требовании падчаха. Тогда Жатик спросил:

— Остались ли в нашем доме доспехи моего отца?

— Доспехи-то есть, но совладаешь ли ты с ними? У твоего дада[74] был красный жеребец, подобный, барсу, который находится за семью замками. Это не простой жеребец. Если ты разобьешь семь замков, мизинцем осадишь жеребца, не дашь ему шелохнуться, оседлаешь, а затем опояшешься оружием, которое найдешь там же, тогда ты достоин имени своего отца. Если же ты не в силах этого сделать, не ходи туда, где конь.

Жатик искупался, переоделся и отправился в подземелье.

Только он вошел, как на него бросился красный жеребец, подобный барсу, пугавшийся своего дыхания. Искры сверкали от скрежета его зубов. Только жеребец бросился на него, Жатик ударом мизинца осадил его. Не успел конь шелохнуться, Жатик оседлал, уселся на него и опоясался оружием. Выскочил из подземелья красный жеребец, подобный барсу, думая, что на нем сидит какая-то муха. Поднимался он в небеса, опускался на землю в надежде сбросить или разбить наездника. Но Жатик оказывался под брюхом коня, когда тот поднимался в небеса, и на его крупе, когда копь ударялся о землю. Устал конь и присмирел.

— Только твоему отцу я подчинялся. Теперь знаю, что и ты можешь управлять мной. Пусть я буду тебе впрок, а ты — мне. Я готов выполнить твои приказания. Мы отправляемся в бой или на мировую? — спросил он.

— Мы отправляемся в далекие степи, чтобы угнать у одноглазого вампала табуны коней и скота.

— Этот вампал лишил жизни твоего отца. Мы идем на битву. Ускорить ли нам отъезд?

Жатик прогарцевал несколько раз на коне по двору:

— Оставайся с добром, нана! — сказал Жатик матери, перескочил на коне через ограду и отправился в дорогу.

Едут они, едут и, насколько заметно глазу, видят в поле всадника. Подъезжает всадник и приветствует Жатика. Ответил на приветствие Жатик и спрашивает: