На мотоциклах «Урал» вокруг света - Синельник Сергей

— Вопрос решённый, раз нет сей бумаги, вы должны положить здесь на депозит сумму, а в Найроби, в таможне, вам её вернут, какая стоимость мотоциклов?

Я смекнул в чём дело, умышленно занизил:

— Один 800, а другой 600 долларов.

— Что-то дешёвые у вас мотоциклы? Такие большие и мощные, странно! Меня так за решётку упекут. Насчитал таможенник 405 долларов себе — вот так процентики у них! Выписывал соответствующие бумаги кассир, с язвами на руке, писал долго, много ошибался, всё-таки сделал. Ну, наконец-то! Мы поехали.

Прощай голодная страна ю-юкающих детей, и плохих дорог!

Кения. Масаи. Дорогущая вода и — экватор!

Но дорога лучше не стала, одноколейная грунтовка, местами просто земляная, или глинистая, да к тому же, начался сезон дождей в этих местах. Размыло дорогу там, где нет камней. С трудом едем, вязнем в грязи, иногда даже трудно удержать равновесие, мотоцикл мой мотает в разные стороны, иногда заваливаюсь на бок, часто едем в глубокой колее, которую оставили грузовики. Встречаются такие глубокие промоины, хватит не только для нашего «Урала», но и для хорошего грузовика — трёхмостового «Урала». Вообще для плохих дорог Судана, Эфиопии и Кении идеально подошли бы лёгкие мотоциклы, типа эндуро — это нам однозначно ясно. НА таком мы с Тимуром проехали Южную Америку — очень похоже местами. В смысле размытых донельзя грязевых дорог.

Движение в Кении левостороннее, пытаюсь привыкнуть ехать по левой стороне, но сейчас, конечно, не имеет смысла ехать по своей стороне, тут машин нет или, бывает, по одной встречной в час попадается. Глухие тут места — на севере страны, людей тоже почти нет, местность пустынная, растительность редкая, в основном сухой кустарник, земля неплодородная, много камней, поросших жёлтой травой. Иногда встречаются пастухи, гонящие куда-то стадо коров, где тут у них направление «домой» — непонятно!

Смотрю на карту — до первого населённого пункта Чоба от границы около 250 км, хоть бы бензина хватило, ведь едем на пониженных передачах, расход топлива огромный. Привет! У Саньки на «Урале» с коляской бензин уже кончился, а проехали-то всего 130 км, расход ого-го — 20 литров на 130 км!

А для меня вывод один — «Урал-Соло» негоден для бездорожья: в песке закапывается, неустойчив, мотается в разные стороны, в дождь по грязи тоже самое, трудно удерживать равновесие. Вспоминаю «Урал-Волк», на котором проехал от Владивостока до Гибралтара, он был даже более устойчив, послушен — даже на песке и грязи, как это ни странно! Решил теперь, что в Австралию обязательно возьму «Волка».

И всё же я на «Соло» обгоняю всегда аппарат с коляской. Часто приходилось мне его ждать: то бензин в бачке кончится, то крыло отвалится, то багажник откроется, то в гору не тянет. Но и «Соло-классик», бывало, задерживал нас в пути: три раза клеили камеру.

Наконец-то кончилась спешка из-за заканчивающихся виз в Кению, спешка совершенно ненужная, только напрягавшая нервы. Как хорошо, когда с бумагами всё решено и не думаешь о них вовсе!

Первый вечер провели хорошо, отдохнули за все эти 36 дней пути. Впервые встали на ночлег при закате солнца. До этого всегда ехали и в тёмное время суток, до самого начала ночи. Теперь нам можно не спешить, виза в Кению есть на 30 дней вперёд. Смогли не спеша попить чайку, посидеть под звёздным небом, поговорить, помечтать: вот это и есть настоящий поход, когда случаются такие вечера, а до того была гонка, гонка для подрыва сил. Каждый день езда по 12–15 часов на мотоцикле, и по очень плохим дорогам, сказывается и на физическом состоянии и на психике.

Ложишься спать, а в ушах стоит шум мотора, и перед мысленным взором — Дорога, руль, дорога, руль, мотоцикл. И вот заметил, что несколько дней назад началась депрессия, плохое сонное состояние — это от усталости, конечно.

Оглядываю Кению и сильно удивляюсь, представлял её себе совсем иной. Думал — будем ехать по зелёным джунглям, а началась опять пустыня, кое-где растёт выжженная солнцем трава, и всё усыпано булыжниками, равномерно так усыпано. Дорога узкая, покрытие из тех же мелких камней, с глубокими вечными колеями. Пытаюсь ехать ровно, но руль удержать очень трудно, недавно выбросило меня из колеи, завалился на дугу. Руки-ноги целы и то хорошо! Потёр ушиб и дальше!

Продвигаемся медленно — около 20 км/ч. А где же она — моя Кения? Где страна полная растительности и высоких гор. Где разные животные, слоны, зебры, бегемоты? Где? Вокруг — безжизненная пустыня. Вдруг выстрелы — да не одиночные, а очередь! Вот и дождались! Откуда! Смотрю, метрах в трёхстах от нас бегут два чёрных мужика, машут руками, просят остановиться. Подошли, один с автоматом, другой с карабином, у одного на груди две ленты патронов висят крест-накрест, ну точно как у красноармейцев из кинофильмов! Что-то нам говорят, руками показывают в разных направлениях дороги, я ничего не понял. Потом жестами показывают, мол, «есть хотят и пить». Поделились мы с ними двумя лепёшками.

— А вода у друзей, — говорю. — Они отстали. Во-о-он там! Володя мне:

— Две ихних пули нам хватит, пустыня же, людей вокруг нет! И нихто никохда не найдёть!

— Да, ладно ты! Прекрати так думать! А Дед не унимается:

— Тела наши оттащат подальше, спрячут, и нихто, никохда не найдёть — где могилка моя-а-а!

Тут подъехали Санёк с Фотографом, налили чернокожим братьям воды — литра полтора. А фотограф достаёт фотоаппарат и только вскинулся, как человек с ружьём — стой! — и резким таким жестом призывает не фотографировать их.

— Да-а-а, этого не стоит делать! — Дед опять за своё. — Лучше аппаратуру вообще не показывай!

— В чём дело, Володенька? — высоким голоском протянул Фотограф и всё равно пытается щёлкнуть. Не получилось.

Попрощались мы тепло со встреченными и поехали. Я еду и думаю: «А что, собственно, удерживает их от выстрела, вполне могли бы шлёпнуть и забрать себе всё! Значит — совесть ещё есть! Просто не бандиты нам попались!»

Санёк не в восторге от езды на «Урале» с коляской, всё время жалуется и часто вспоминает свою «Яву-Стиль»:

— Дурацкий это мотоцикл, на нём только картошку возить в колхозе. Эх, были бы у нас сейчас эндуро, вот погоняли бы!

А в посольстве, помнится, офицер безопасности Виктор Михайлович, ну тот, который объездил все эти места, сказал, что дорога до Найроби — столицы Кении, от границы с Эфиопией, «асфальтовая, хоть и разбитая!» Но мы проехали уже 200 км, и видим, что эта дорога со времён своего рождения не видела никогда асфальта. Или обманщик оказался Виктор Михайлович, не знал, а говорил, или, может, о какой-то другой дороге рассказывал?! Но на карте больше никаких нет — только эта!

Мне кажется, что все русские, находящиеся в наших посольствах, совсем не знают страну, в которой находятся. Разве они ездят, разве путешествуют по ней? Живут на своей территории, и имеют представление настолько искажённое, и об обстановке в стране, и о местном населении, и о дорогах, в общем, полны они страхов и иллюзий. Считаю, что это обязанностью должно быть: приехал в посольстве работать — отправляйся в путешествие по этой стране и знакомься сам с ней воочию, а не по слухам и не по картам только! Вот было бы дело!

— А может, они и должны призывать нас к осторожности, ведь у них работа такая, им как никак, приходится за нас отвечать, раз мы находимся в стране, где есть посольство, — возражает Дед.

Перед городком Морсабитом у Сани совсем кончились все запасы бензина, явно преждевременно. Мы их с фотографом оставили в пустыне, и поехали с Володей в городок за топливом. По пути остановили нас полицейские, уже перед городком. Я рассказал им, кто мы, и о всей создавшейся ситуации. Полицейский, с чёрным как смола лицом, поинтересовался:

— А у вас-то бензина хватит доехать до города?

— Да, у нас 2 литра есть, должно хватить.

— Палатку в буше не ставьте — слоны затопчут!

Бензин тут дорогой, почти доллар за литр. Зато в Морсабите пообедали в столовой, и тут к нам подошёл немец, худощавый такой мужчина с добрым лицом. Познакомились, зовут его Андреас. Живёт в этих местах с чернокожей женой и двумя детьми около 8 лет, очень любит Африку, особенно буш — это пустыня поросшая кустарником, и на вопрос — «Кем работаете?», сказал, что «делает всё!» Пообщались, как смогли, он помог обменять деньги — наши 100 долларов, которые быстро иссякли, в связи с дороговизной в этой стране на бензин и продукты питания.