Одна любовь на двоих - Елена Арсеньева

Боль в затекших ногах вернула его к действительности.

– Да что ж я тут сижу! — прошипел он зло. — А там с ней… там с ней черт знает что, может, Искра делает!

Говорят, любящее сердце — вещун… Хоть Анатолий даже еще и себе не признавался, что истинно влюблен, сердце верно предсказывало беду.

Он запретил себе мечтать об Ульяше. Сейчас нужно было о другом думать — как прийти ей на помощь. А для этого прежде всего выбраться из ловушки, куда его загнал Петр.

Но только ли Петр? Так ли все просто? Ведь Петр и сам собирался спасаться тем же путем. Вряд ли он намерен был залезть в этот тупик вместе с Анатолием и продолжать здесь, скажем, разговоры о завещании старого Перепечина. Значит, имелся и другой путь… тот, который остался незамеченным. Осталось его найти. Но где? Неведомо. Но если нужно, Анатолий проползет до подвала и обратно снова и снова!

Он попытался развернуться, но не смог. Это было слишком рискованно. Пришлось ползти ногами вперед.

– Ну чисто покойник, черт подери! — ворчал себе под нос Анатолий. — Хотя нет, покойников волокут другие, а я пока сам себя волоку.

Это его немножко утешило.

Двигался он очень медленно, ощупывая стенки трубы над собой, под собой, вокруг — в поисках какой-нибудь дверцы, люка, отверстия, через которое можно перелезть в другую трубу. Но пока ничего не находил. Конечно, он не знал точно, сколько времени полз в первый раз, но возвратный путь занял хоть и больше времени, однако не мог же быть бесконечен! Однако Анатолий все полз и полз, уже изнемогая от тревоги, а никакого потайного отверстия все не открывалось.

– Этак я скоро вернусь в подвал и свалюсь Петру на голову! — прошептал он, ощущая, как завладевает им отчаяние, и, на миг потеряв власть над собой, в сердцах стукнул в стену этой проклятущей трубы. И замер, услышав совсем рядом испуганный мальчишеский голос:

– Ой, что это?

– Чего? — раздраженно переспросил кто-то рядом. И Анатолия бросило в жар, потому что он узнал голос управляющего Семена, попросту сказать — Чумы-сыромятника.

Вот попал прямо к черту в зубы!

– Да почудилось, стукнуло за стенкой! — пояснил мальчишка, а Семен рявкнул:

– Коли почудилось, перекрестись!

В кои-то веки Анатолий с ним охотно согласился.

– И впрямь, — растерянно сказал мальчишка. — Больше не стучит.

Еще бы! Анатолий лежал неподвижней мертвеца во гробе!

– Не точи лясы! Седлай давай! — приказал Семен. — Не то кликну атамана…

– Смилуйтесь, дяденька! — взвыл мальчишка. — Я сейчас, я мигом!

– Семен! — раздался женский голос. — Вот ты где! А я тебя по всему дому ищу. Что это, лошадь оседланная? Для кого, для тебя, что ли?

– Для меня, Ефимьевна, — зло отозвался Семен. — Атаман меня по срочному делу посылает.

– Атаман?..

– Ну да. Попа велел тайно привезти из Щеглов. Венчаться ему, вишь, приспичило!

– Венчаться?! — Ефимьевна так ахнула, что даже охрипла слегка. — С кем?! Не с нашей ли барышней?

– Да нет, барышню он, видать, в монастырь отправит, — с ненавистью хохотнул Семен. — Ни мне ее не дает, ни сам не трогает. И не даст мне. Сказал, никогда, не про меня-де она… Не про меня! — Голос его возвысился до визга. — А про кого ж?! Кому она нужна, ведь не девка уж, да и умом порченная, и припадочная… Нет же, не дает! А венчаться намерился с этой, с утопленницей нашей, с девкой щегловской.

– Ахти мне! — Ефимьевна громко всплеснула руками прямо, чудилось, над ухом онемевшего Анатолия. — А она что?! Согласна?

– Она без памяти лежит, — хохотнул Семен. — Видать, от счастья! Барышню за ней приставил ухаживать. А мне сказал, чтоб я ни-ни! Что не видать мне ее как своих ушей! — Он всхлипнул злобно, выругался.

– Уши ты и впрямь не увидишь, — пропела вдруг Ефимьевна самым хитрющим голосом. — А вот ее…

– Это ты на что намекаешь? — насторожился Семен.

– Не намекаю, а точно говорю: будет Фенечка твоя, да не просто так, а с богатым приданым, коли барину поможешь.

– Барину? — ошеломленно повторил Семен.

– А чего ты так удивился? — холодно спросила Ефимьевна. — Что я такого сказала? Разве это не есть твой долг и наипервейшая обязанность — барину своему помогать? Ну, пришла другая сила, переметнулся ты к ней, но не век же с бунтовщиками валандаться? Даже если Искра отдал бы тебе Фенечку, на что она тебе без приданого своего? Искру рано или поздно разобьют, куда ты с такой женой? Она не подмога, она обуза! С ней хорошо в тепле да холе, а на стуже да на воле она — что камень в полынье, вмиг на дно утянет.

– Эка складно поешь! — протянул Семен. — Но своим ли голосом? Не с чужого ли?

– Вестимо, с чужого, — согласилась Ефимьевна. — С господского! Передаю тебе наказ барина нашего, Петра Иваныча — видела я его вот-вот, была у него в подвале, и велел он: скакать в Щеглы, требовать, чтобы оттуда послали за воинской командой, да пристращать их, чтоб не мешкали, не то, мол, Искра и до них доберется!

Читателю известно, что Петр ничего подобного не говорил, однако Ефимьевна сочла необходимым усилить впечатление.

– А взамен, значит… — задумчиво протянул Семен.

– Вот именно! — поддакнула Ефимьевна.

– Так ведь обманет барин, — запечалился он. — Сколько раз уже обманывал! Можно ли верить ему?

– А что ж тебе еще делать, Семка? — хмыкнула ключница. — Тебе или на одном суку с Искрой висеть, или барину поверить. Но вот что я тебе скажу: второе дело верней. Глядишь, и расщедрится Петр Иваныч. На что ему, в самом деле, этот перестарок припадочный?! Кому она нужна, кроме тебя? Не так-то просто ее с рук сбыть, а ты человек верный… докажешь верность свою сейчас, а, Семен?

– Докажу! — решительно сказал управляющий. — Приведу подмогу! Но уж если и тогда мне Феньку не заполучить, пусть Петр Иваныч на себя пеняет.

– Ты вперед-то шибко не заглядывай, — посоветовала Ефимьевна. — Даже повитуха и та остерегается гадать, кто народится у бабы! Ты давай скачи живей! За своим же счастьем скачешь!

– Фролка! — вскричал воодушевленный Семен. — Готова ли коняга?

– Вывожу, дяденька! — послышался голос мальчишки, а вслед за тем — цокот копыт.

– С богом, Семка! — сказала Ефимьевна, до Анатолия донеслись звуки ее удаляющихся шагов, а потом в конюшне воцарилась тишина.

– Бог ты мой… — прошептал он ошеломленно. — Ефимьевна была у Петра, видела, что я сбежал… Семену ни слова, но не доложила ль она об этом Искре? Нет, наверняка Петр ей не велел, ведь он еще лелеет надежду с моей помощью отыскать тайник с завещанием! Значит, сколько-то времени у меня есть, чтобы выбраться… и чтобы расстроить это венчание! А коли не расстрою, так лучше бы меня Петр там, на дворе, до смерти застрелил!