Хозяин - В. Коростелев

На ночь остановились в распадке между двумя холмами. Ярко и высоко светил костер в безветренное небо. Воздух казался сегодня особенно прозрачным, и звезды от этого выглядели очень большими. На костре разогревались ломти копченой кабанятины, а в подвешенном на рогульках котелке медленно вскипал чай. Ефимыч, упершись взглядом в костер, о чем-то размышлял, Юра с Сапером обсуждали достоинства и недостатки каких-то взрывчатых веществ, а Костя с Петром свои домашние заботы. Из степи доносился голодный вой одинокого волка, и чего его понесло в степь, особенно сейчас, после леммингового нашествия, все равно живности нет ни черта. Хотя, может, найдет наших подбитых птичек.

Не желая больше молчать, спрашиваю:

– Юра, вот скажи, почему такие мутанты к нам лезут с юго-запада? У нас в лесу звери как звери, а там… черт-те что.

– К юго-западу во время катастрофы возможны были выбросы радиации. По-моему, чисто на запад отсюда находилась атомная станция, на Припяти. Вроде уже не функционировала, но, возможно, катастрофа спровоцировала ее взрыв. Радиационная пыль заразила реку и затем вниз по течению заразила все окружающее пространство. Во всяком случае, мне так кажется. Возможно, река Днепр изменила свое русло после взрыва электростанций, и вся гадость, пройдя по степи, вылилась в образовавшийся Мировой океан. Мы еще не знаем даже своей территории, нет карт… Ну, меня, кажется, занесло, – сказал химик с виноватой улыбкой, – так вот, радиация повлияла на окружающую среду и некоторые виды животных. Такие, как эти птички или лемминги, в отсутствие людей, но при жесткой межвидовой борьбе за существование мутировали до таких вот размеров. Возможно, эти твари и питались леммингами, но после исхода последних, когда пищи в степи стало меньше, полетели по их следам.

Юра задумчиво оглядел всю компанию, внимательно слушающую рассказчика, и продолжил:

– Радиация воздействует на генный код живых организмов и бешено ускоряет эволюционные изменения в нем, из-за чего некоторые животные полностью вымирают, а некоторые приобретают дополнительную защиту от воздействия внешних факторов, например, костяная броня у кабанов или зубы у этих милых птичек. При изобилии пищи эти твари смутировали до таких размеров во втором или третьем поколении.

Юра замолчал, сделал глоток воды из своей фляжки, и тут Ефимыч осторожно так говорит:

– Молодец, Юра, хорошо рассказал, только непонятно… Ты уж в следующий раз по-нашему говори, по-крестьянски, можно даже на пальцах.

На следующий день места пошли вовсе мне не знакомые, Ефимычу уже пришлось искать сухие участки пути, так как топь подступала со всех сторон. Тесть пока уверенно выбирал дорогу, и колеса только по внутренний край обода были запачканы грязью. Местность стала более унылой, покрытой какой-то бурой растительностью. Прибавилось и комаров, но мы люди привычные, намазали лица и руки мазью, которую готовила бабка Алена – хуторская знахарка, – она всех охотников в округе снабжала своим снадобьем. Так что от комаров мы не страдали. В болоте жужжала, верещала и квакала всякая мелкая сволочь, но я думаю, водилась здесь и более крупная животина, – в одном месте полосу сухой земли пересекал мокрый след в виде непрерывной полосы полуметровой ширины, так что к болоту мы стали присматриваться внимательней. А тут еще наполз густой туман, и скорость нашего движения сразу упала. Дорога сузилась, и возчикам пришлось вести лошадей в поводу. Идущий впереди Ефимыч не раз проваливался в топь, нащупывая ускользающую дорогу. Да и мы от него не отставали. Так что скоро все стали походить на болотных тварей. Лошади, ни разу не искупавшиеся, что мы себе ставили в заслугу, подозрительно принюхивались к нам и презрительно фыркали. Ночевали в этот раз мы на клочке суши, окруженном великой топью. Костра не разводили, пожевав всухомятку и приняв для профилактики от простуды и сырости по стаканчику самогона настоянного на зверобое.

Наконец, на третий день, ближе к вечеру, колонна повозок внезапно остановилась. Я подошел к Ефимычу.

– Вот это место – пояснил тесть.

В вечерних сумерках впереди смутно чернела лысая горка, на которой почти не было ни деревьев, ни кустарника.

– Ну и как, сразу пойдем?

– Нет, впереди имеется небольшая площадка, там и переночуем, а как солнце привстанет, так сразу и доберемся до хранилища. Сейчас идти – на мины нарваться можем, так что спешить не будем.

Глава 6

Ночью мне приснилось, что я умею летать, сразу и не понял сон это или явь? Лежу себе у потухающего костра, и тело такое легкое… Я и подумал, а не попробовать ли мне оторвать тело от земли, попробовал – получилось, завис в метре от земли. Так, теперь перевернемся лицом вниз и быстро вверх, под звезды, но сразу же освоиться не получилось. То набирая высоту, а то с замиранием сердца проваливаясь вниз, я долго болтался между небом и землей. Наконец, приспособившись, стал подниматься все выше, и почему-то ночная тьма обернулась серым неярким светом. Со способностью летать я как будто обрел необычайную зоркость глаз. С этой огромной высоты обозревалась вся наша земля: на востоке седые горы Урала омывались волнами океана, на севере я видел небольшие города, поселки и рыбачьи лодки в океане, на западе виднелся затопленный большой город, из воды торчали только полуразвалившийся купол гигантского собора и острый шпиль какой-то башни. Прямо подо мной чернела проплешина Проклятого Полиса, а дальше к югу расстилались степи, покрытые густой травой, по которым мчались гигантские табуны диких лошадей и антилоп. Я даже увидел в траве крупную кошку, подбирающуюся к своей добыче, кабану-мутанту. Поселений на юге было немного, и они почти все размещались на берегу океана. Внезапно я стал терять высоту и отчаянно пытался удержаться в воздухе, но все усилия были напрасны. Я громко закричал и проснулся…

Лежу, думаю, а теперь это явь или сон? Все такие же покрытые пеплом догорающие угли, серый предрассветный неяркий свет и даже легкий ветерок такой же теплый, ну-ка, попробуем приподняться в воздух…

К моему разочарованию, летать наяву я не научился. Блин, какие желания приходят в полусонную голову.

– Осторожней, мужики! Идите за мной след в след, за вешки не заходить, – наставлял нас Ефимыч.

Мы подошли к горке с западной стороны, я не обнаружил никаких следов человеческой деятельности – так, горка, покрытая травой, и все. Ефимыч аккуратно снял квадраты зеленого дерна, под ним пряталась покореженная металлическая дверь, мы зажгли закрытые стеклом светильники (большая редкость, между прочим) и вошли в помещение. Широкий проход прямо от дверей имел наклон, плавно уводивший вниз под гору. Так мы спускались несколько минут, пока не уперлись в громадные ворота, в которых имелась такая же по размерам дверь, как и при входе. Замок на двери отсутствовал, и я первым шагнул в помещение.

– Ефимыч, а при входе что, дверь тоже в воротах вырезана? – спросил любопытный Юра, следуя за мной.

– Да, мы открыли только дверку, а ворота откапывать, во-первых, замучаешься, да и потом заметно издалека будет.

За воротами оказалось гигантское помещение, где свет ламп не достигал стен. Запах здесь был спертый и пах тленом.

– Подождите, мужики, здесь справа у стены стол стоял, на нем еще три лампы вроде оставались, сейчас маслом заправим, и будет светлее, – почему-то шепотом сказал Ефимыч.

Стол стоял, а за ним на стуле сидел скелет, обтянутый в траченный крысами камуфляж. Беспокоить покойника не потребовалось, мы просто заправили лампы и пошли дальше.

– Степан, Юра, вы идите вдоль левой стены, а мы по противоположной стороне, найдете, что нас в первую очередь интересует, позовете, – распорядился Ефимыч.

Стена, вдоль которой мы шли, зияла проемами тоннелей, уходившими, судя по эху, очень далеко. Вдоль серых стен тоннелей располагались массивные металлические двери.

– Заглядываем только в крайние, – почему-то шепотом произнес я. Наверное, меня, как и Ефимыча, подавляла грандиозная величина помещения.

Мы обследовали несколько камер, некоторые были совершенно пусты, в других хранились пищевые продукты, издававшие гнусный запах разложения. Наконец, в пятом по счету и более широком тоннеле мы увидели расположенные вдоль стен поддоны и стеллажи с деревянными ящиками. Несомненно, это было оружие, и я крикнул во тьму, подзывая Ефимыча.

– А мы уже почти дошли до места, где прошлый раз потрошили склад, – сообщил подошедший тесть.

Сапер, подошедший вместе с ним, прочитав маркировку, удивленно присвистнул:

– АГС-17,[16] вот это да! Если еще гранаты к ним окажутся неиспорченными, считай, от любого противника отбиться сможем, только инструкцию по применению найти бы. А здесь что? – Старик, войдя в раж, начал вскрывать ящики со всех подряд стеллажей… – Огнепроводный шнур, сигнальные мины, РПГ-7,[17] МОН-ки – бормотал он как в бреду.