Операция «Гроза плюс» (СИ) - Александр Михайловский

От всех этих разговоров у товарища Сталина осталось тяжелое чувство недоговоренности и скрытой угрозы, хотелось вернуть вышедшим последним товарища Берия, и сказать: «Лаврентий займись…» Позже он так и поступит, но уже будет необратимо поздно.

Взяв со стола в одну руку свою знаменитую трубку, а в другую — пачку папирос «Герцеговина Флор», Сталин отошел к окну, покурить, подумать, осмыслить весь тот сумбур, который остался после разговора с генералами и наркомами. Как сделать так, чтобы первое в мире государство рабочих и крестьян не разделило судьбу Польши, Дании, Норвегии, Бельгии, Голландии и Франции? Чем остановить уже поймавшего кураж Гитлера?

Неяркая голубоватая вспышка и негромкий звук за спиной заставили вождя вздрогнуть. Обернувшись, он не обнаружил ничего подозрительного, кроме лежащих на столе четырех книг, которых там несколькими секундами назад не было. Ощущение такое, словно их уронили с небольшой высоты. Сталин мог поклясться, что никто в его кабинет не входил. Да хоть подвесь на дыбу Поскребышева, но не входил никто, и все тут. Книг не было, и вдруг они появились…

Впервые, со времен учебы в Тифлисской семинарии, Сталину захотелось перекреститься и прочесть молитву, пусть даже самую короткую и простую. Ведь даже самому слабоумному ежу понятно, что если что-то было, а потом исчезло, то значит, ты это потерял, или у тебя украли. Все просто. Но если вдруг на твоем столе появляется то, чего ты никогда в глаза не видал.

Осторожно, словно приближаясь к притаившейся под книгами змее, Сталин подошел к столу. При этом ему в голову пришла мысль, что вождь советского народа, крадущийся по собственному кабинету, должен выглядеть нелепо и смешно. И, не дай Бог, если сейчас в кабинет заглянет по какой-либо надобности Поскребышев. Человек он хоть и не болтливый, но все равно, картина будет крайне неприятной.

На обложке верхней из книг были написаны имена авторов, Алексей Исаев и Артем Драбкин, изображено число 1941 на фоне разбитых и горящих танков, и написано, по всей видимости, название книги: «22 июня. Черный день календаря».

Можно было конечно вызвать начальника личной охраны Власика, вместе с его орлами. Они бы перевернули тут все вверх ногами, раздергали бы эти книжки по страницам, устраняя действительную или мнимую опасность… Но, тогда гарантированно можно будет забыть о тайне. Пусть люди Власика и не из болтливых, но все равно, он сам первым должен прочесть то, что написано в этих книгах, и уже потом решать — с кем и в каком объеме делиться этими, упавшими неизвестно откуда знаниями. Уж больно неожиданным способом эти книги попали в его кабинет.

— Товарищ Сталин, — спросил он сам себя, — вы храбрый человек? Если вы храбрый человек, то вы должны открыть эту верхнюю книгу, и прочесть то, что в ней написано. Или вызвать охрану, чтобы люди Власика взяли это руками, одетыми в резиновые перчатки, отнесли в подвал и сожгли в печке… А потом 22 июня 1941 года, уже задним числом узнать — почему этот день назван черным. Так что, товарищ Сталин, бомбы, которые обычно закладываются в книги, врываются не в руках, а в головах. И вы прекрасно это знаете, поскольку сами в свое время заложили немало подобных бомб.

Так, разговаривая сам с собой, товарищ Сталин перевернул обложку верхней книги и глянул на титульный лист. «Москва, издательство ЭКСМО, 2008 год». Невозможная книга, сама, или по чьей-то воле, невозможным образом попавшая на его рабочий стол. Каким бы невероятным это событие не выглядело, надо еще будет разобраться — каковы истинные интересы того, кто способен вот так запросто подкинуть артефакт, пусть и неформальному, но главе СССР.

Перелистнув еще одну страницу товарищ Сталин прочел:

«22 июня 1941 года. Этот день навсегда обозначен в отечественных календарях черным траурным цветом. Это — одна из самых страшных дат в нашей истории. Это — день величайшей военной катастрофы. Как такое могло случиться? Почему врагу удалось застать СССР врасплох? Почему немецкой авиации позволили в первый же день войны безнаказанно расстрелять на аэродромах сотни наших самолетов, а многочисленные дивизии РККА были смяты и разгромлены в считанные недели? Как случилось, что колоссальная военная машина Советского государства дала сбой в самый ответственный момент? Подробная, по часам и минутам, хроника трагических событий 22 июня 1941 года и анализ причин разгрома, воспоминания ветеранов и свидетельства очевидцев трагедии — в первом совместном проекте самых популярных отечественных историков Артема Драбкина и Алексея Исаева».

— Это уже бомба, — подумал Сталин, — я должен о всем этом разобраться и принять решение, единственно верное решение. В таком случае у нас нет право на ошибку, надо будет все взвесить и решить, что опаснее — болезнь, или лекарство от нее?

Аккуратно отложив верхнюю книгу в сторону, Вождь прочел название следующего тома, — «Соколов А.К., Тяжельникова В.С. Курс советской истории, 1941–1999» — быстро посмотрев оглавление и перелистав некоторые страницы, Сталин нахмурился и отложил в сторону и эту книгу. Еще ни одному величайшему политическому деятелю, находящемуся на вершине власти, вроде Александра Македонского, Темучжина, по прозвищу Чингиз-Хан, или Наполеона Бонапарта, не удавалось заглянуть в свое посмертие, и увидеть там крах всего того, за что он сражался всю свою жизнь.

Две нижних книги были от одного автора, Александра Бушкова, и одного издательства «ОЛМА пресс». «Хроники мутного времени» 2007 года издания и «Владимир Путин, полковник ставший капитаном» 2008 года.

Сев на стул, Сталин, наконец-то закурив забытую было им трубку, и критически обозрел разложенные на столе книги. Они были разного возраста и разной степени потертости, что говорило о том, что их уже по многу раз читали. К новеньким томикам он бы наверное отнесся с сомнением, но вот эти, захватанные страницы и потертые обложки, внушали некоторое доверие. Все эти книги он прочтет внимательно, с карандашом в руках, стараясь не упустить ни одного факта, и ни одного скрытого противоречия. То, в каком порядке их сложил неизвестный доброжелатель, тоже, наверное, имеет какое-то значение, как и личность героя последней книги.

Вздохнув, Сталин отложил в сторону погасшую трубку и достал из стаканчика, стоящего на столе заботливо заточенный секретарем двухсторонний карандаш, с одной стороны синий, а с другой красный. Предстояла долгая и кропотливая работа. Чутье подсказывало ему, что о том, что то, что несколько минут назад произошло в этом кабинете, не должен пока знать ни одна живая душа. Сначала он прочтет все эти разложенные на столе книги, а потом поймет, что сказать, когда и кому. Сняв трубку телефона соединявшего его с приемной, Сталин сказал Поскребышеву, — Никого не пускать, я занят!

— А если… — начал было спрашивать сталинский секретарь

— Никого, я сказал! — жестко оборвал его Сталин, — Даже если явится сам Нечистый на пару с Христом. И, товарищ Поскребышев, будьте добры распорядиться, чтобы сюда принесли чаю, да заварите его покрепче…

06 августа 1940 года,

07:15, СССР. Москва, Кремль, кабинет И.В. Сталина.

За окном кабинета вождя серые сумерки давно сменились ранним утром. Весело защебетали, приветствуя восход солнца птицы. В советской стране начинался новый день. Товарищ Сталин выключил бесполезную уже настольную лампу, закрыл и отодвинул от себя последнюю из книг. Потерев рукой покрасневшие от переутомления глаза, глава СССР по новому вгляделся в портрет человека на обложке. Справа от него на столе возвышалась стопка исписанной цветными карандашами бумаги, а прямо перед ним лежал лист ослепительно-белой бумаги, на котором под шапкой с двуглавым орлом было написано следующее:

Уважаемый товарищ Сталин.

В связи с нависшей над СССР военной угрозой, предлагаю Вам начать, переговоры между СССР 1940 года и Российской Федерацией 2017 года о заключении всеобъемлющего, равноправного и взаимовыгодного «Договора о дружбе, торговле, сотрудничестве и взаимопомощи». Помимо него может быть подписано «Соглашение о коллективной обороне».

Президент Российской Федерации

Владимир Владимирович Путин

23 февраля 2017 года

Сталин задумался, внимательно разглядывая портрет человека с холодным взглядом профессионального разведчика. Затем, видимо приняв решение, он кивнул сам себе, снял трубку телефона и, дождавшись ответа телефониста кремлевского коммутатора, сказал, — Товарища Берия, пожалуйста… — тайну такого уровня он не мог доверить больше никому из ближайших соратников, ни Молотову, ни Ворошилову.

Услышав в трубке «Алло», сказанное знакомым голосом, Сталин коротко произнес, — Лаврентий, срочно приезжай в Кремль, ты мне очень нужен!