Ясеневый турнир - Игорь Носовский

Сержант Гарк тем временем зарубил одного из нападавших, оставшись наедине с двумя противниками. Силы постепенно выравнивались. Какие-то прохожие, завидев очередную стычку средь бела дня, взывали к рассудку. Кто-то звал городскую гвардию. Иные же проклинали князя Легилля. Однако вмешиваться в бой никто не пожелал.

– Лекаря! – кричал кто-то, глядя как по сточным канавам течет кровь убитых и раненых.

Подмога появилась своевременно. Княжеский эмиссар Хенрик Буртон со своими офицерами, ехал с турнирных полей в сторону Серебряного квартала. Воины Лиги Ясеня тут же ринулись на подмогу гвардейцам. Двое из них – в чёрных доспехах с оранжевыми воротами и плащами, сразу же укрыли князя и отвели его в сторону. Остальные четверо бросились в бой против мятежных солдат. Истинные воины, способные обуздать свои эмоции. Настоящие профессионалы меча, лучшие бойцы, каких только можно было собрать под своим началом.

– Не убивать их! – кричал осмелевший князь Аегилль, оказавшись в безопасности. – Оставить в живых! Мы всё выясним! Мы выясним, откуда растут ноги!

В итоге, когда битва завершилась, лишь двое из солдат сдались в плен. Остальные бились до последнего вздоха. Один из разведчиков погрузил тело бесчувственного капитана кавалерии на свою лошадь и ускакал в сторону лазарета. На улице остались лежать трупы как гвардейцев, так и солдат без гербов.

Эмиссар Хенрик Буртон справился у князя, как он себя чувствует.

– Если бы не вы, теперь я уже был бы трупом, – похлопав по плечу командора Лиги Ясеня, проговорил Онор Легилль. Тот смотрел на князя своим сухим взглядом. – Пожалуй, вам стоит взять под своё начало какой-нибудь удел Эшторна. Как вы смотрите на то, чтобы получить титул барона?

– Почту за честь, ваше высокопревосходительство, – поклонился Хенрик Буртон.

Князь Онор Аегилль вспомнил, что его защитниками выступали и гвардейцы. Он подъехал к ним на своей лошади и осмотрел оставшихся в живых – Миртэла Тольберта и Гарка.

– А вы, кажется, рядовой…

– Тольберт, – напомнил гвардеец.

– Ах, да, – улыбнулся Онор Аегилль. – Тот самый рядовой, сражавшийся под гербом виконта Аострикса.

Что ж, судьба, видимо, не намерена нас разлучать. Я видел, как вы отрубили руку тому разбойнику. Мне думается, что этот снаряд предназначался именно мне. Получается, что вы спасли мне жизнь, рядовой Тольберт.

– Я уже говорил, что моя жизнь – это служение дому Легилль, – поклонившись, проговорил Миртэл Тольберт. Сержант Гарк стоял рядом, смиренно опустив голову. – К тому же, я рядовой городской гвардии, и любой поступил бы на моём месте так же.

– Нам ещё предстоит выяснить, кому служили эти недомерки, – презрительно покосившись на трупы солдат, сказал князь. – Однако я уже достаточно натерпелся, чтобы понять, что мне нужны достойные люди. Люди, которым я мог бы доверить свою жизнь. Как вы смотрите на то, чтобы возглавить княжескую гвардию, рядовой Тольберт?

От услышанного гвардеец потерял дар речи. Княжеская гвардия – это отряд, состоящий из офицеров, служащих только князю и никому больше. Это элита, лучшие воины княжества, которым владетель доверяет свою жизнь.

– Для меня это неслыханная честь, ваше высокопревосходительство, – упав на одно колено, проговорил Миртэл Тольберт. Если бы отец его сейчас видел! Даже Адри Лострикс не мог представить такого исхода!

– В таком случае мой следующий указ сделает вас командиром княжеской гвардии в звании капитана, – разворачивая коня, проговорил владетель Эшторна. На сержанта Гарка он не обратил никакого внимания. – Барон Буртон, – обратился князь к первому разведчику, – везите пленных в Цитадель Лиги Ясеня. Я хочу, чтобы к вечеру они во всём сознались. Не стесняйтесь применять к ним весь арсенал ваших мер.

– Будет сделано, ваше высокопревосходительство, – поклонился княжеский эмиссар.

– Тольберт, – снова раздался голос князя. – Сегодня же я жду вас для присяги. С этого дня вы не будете отходить от меня ни на шаг. И помните, что теперь моя жизнь – в ваших руках. Пусть Единый направит ваш меч.

Миртэл Тольберт выдохнул и посмотрел сначала на опешившего Гарка, а затем в небеса.

Глава XII

Огонь. Ему всё время снился огонь. Сначала он горел сам, испытывая бесконечные муки. Горели его мышцы, пронизанные острой болью, горели кости, лопалась кожа, тлели волосы. Огонь поедал его, сливался с ним, и они становились единым целым. Потом он видел, как горят другие. Люди, животные, дома, леса и даже целые города. Всё горело, объятое алым пламенем – таким прекрасным и таким безумным. Затем стало легче. Сразу. Иногда он открывал глаза, осматриваясь и не особенно понимая, где находится. Когда события, произошедшие с ним, постепенно восстанавливались, тело начинало дрожать то ли от боли, то ли от волнения. Он вспоминал щедрого казначея, одарившего скитающегося барда золотым, вспомнил южанина Хаджи, напившегося вусмерть в трактире Золото Королей, вспомнил стычку с гвардейцами в борделе Лунная Роза. Вспомнил Фарух и про амулет, из-за которого с ним и произошли все передряги. Далее была череда самых ужасных в его жизни событий – падение из окна, перелом, бой с озверевшими собаками и долгий путь к спасению по переулкам и подворотням Ясеневого Города. Теперь он не верил в то, что сумел каким-то чудом добраться сюда, в трактир Дивный Пивень, с такими серьёзными травмами.

В одной из комнат трактира, где он лежал, запах трав и благовоний смешался с запахом крови. Фарух так и не смог найти в себе сил, чтобы подняться. Когда чёрные тучи за окном отступили, обнажая луну, он понял, что провёл здесь уже две ночи. Всё тело разрывалось от боли. Бедро, повреждённое чёрной сукой, безумно пульсировало. Не в силах терпеть мучительные страдания, бард вскоре снова погрузился в небытие. И снова был огонь. Снова пламя объяло его страхом, и вернулась боль.

– Фарух, – послышался нежный женский голос, который он сразу же узнал.

Перед его лицом возник образ Анли – дочки трактирщика. С набухшими розовыми щеками, полными губами и маленькими карими глазками. Да, она была вовсе не красавицей, но смотрела на него как-то по-особенному. Даже мать не смотрела на него так. Фарух зажмурился от красного солнца, проникающего в небольшое окошко. Занимался закат, день близился к концу.

Он слегка приподнялся, опершись на подушку. Голову вскружил запах горячей луковой похлёбки, которую принесла Анли.

– Сколько времени я провёл здесь? – выдавливая из себя слова, спросил полукровка. Губы его были сухими, а плечо и нога всё ещё безумно ныли.

– Почти три дня, – ответила девушка, поднося ложку похлёбки к его губам. Он сделал глоток, ощутив, как горячая жидкость разливается по его телу, попадая в пустой желудок. Фарух зажмурился от удовольствия.

Тут в груди у него что-то кольнуло. Он судорожно принялся шарить взглядом по комнате и даже попытался встать, однако Анли не дала ему этого сделать.

– Что случилось, Фар? – спросила она, назвав его так впервые с тех пор, как они последний раз были вместе. Фар. Это ему нравилось.

– Мой амулет, – проговорил он. – Со мной был красный амулет на золотой цепочке, когда я пришёл сюда.

Столько пережить из-за этой безделушки и потерять её было бы величайшей глупостью.

– Всё хорошо, успокойся, – улыбнулась она, и он вправду успокоился. – Я всё время держала его при себе. В городе тебя разыскивают, поэтому я спрятала его в надёжное место.

Фарух выдохнул с облегчением. Он и сам не знал, чем ему так дорог этот злосчастный амулет, из-за которого он едва не погиб. Однако ему почему-то показалось, что он совершил бы кражу и во второй раз, зная, чем ему это грозит.

– За мной сюда приходили? – спросил бард, отхлебнув немного из миски.

– Городские гвардейцы шарили по Худому кварталу, заходили в каждый бордель и трактир, – ответила она, – но сегодня их как смыло. Все говорят, что князь Онор Аегилль ищет мятежников, которые пытались свергнуть его. Вся городская гвардия теперь в квартале Легилль, охраняет князя и его семью. Им не до тебя нынче.

Мятеж… Фарух слышал что-то об этом, находясь на турнире. Человек в голубых шелках… Доносы, подкупы. Как всё это было далеко от него.

– Как прошёл турнир? – внезапно спросил он, и Анли улыбнулась его беспечности.

– Оставшиеся поединки перенесены на шестой и седьмой день Преддверия, – ответила она, едва сдерживая свою радость. – Князь Аегилль слишком занят собственной безопасностью.

Фарух слегка приподнялся, кряхтя. Больше всего болело бедро, из которого чёрная сука выдрала кусок плоти. Плечо неприятно гудело, с остальным можно было потерпеть.