Невидимая река - Эдриан Маккинти

Мы пробежали уже половину парка, когда услышали крики полицейских:

— Ни с места! Полиция! Остановитесь, или мы откроем огонь!

Небо как вода в бассейне, такое же голубое. Трава цвета грязной меди. Температура плюс девяносто два по Фаренгейту. Мои легкие уже на пределе. В глазах вспышки яркого света. Впереди простор к западу до самого горизонта. Зеленые подножия холмов, синие горы, за ними еще гряды гор. Здоровенная гора посередине с острой вершиной и изрезанными краями пурпурного оттенка. Красота. На одной из гор пятна снега, оставшиеся с того злополучного дня, когда случились метель и убийство Виктории Патавасти.

Мы одолели еще ярдов пятьдесят, несясь мимо сосен и некоего подобия открытой летней эстрады. Людей навстречу попалось немного. Впереди нас бежал человек, но он был в наушниках и не слышал криков полицейских.

Парк кончился.

Я оглянулся.

Трое копов в рыжевато-коричневой форме. Пушки наготове. Двое — жирдяи, один худощавый постарше, в семидесяти ярдах от нас, но несутся как гончие.

Джон помчался по траве под уклон к выходу из парка, в сторону Шестой улицы, я кинулся следом. Со всех сторон выли сирены. Нетрудно было догадаться, что это по наши души. Я поскользнулся в луже воды, натекшей из неисправного разбрызгивателя, и меня занесло у фасада какого-то здания, а Джон, оглянувшись посмотреть, что стряслось, налетел на пожилого человека, державшего на руках скотч-терьера. Все трое попадали в разные стороны. Я поднял Джона на ноги. Собака вцепилась в него зубами.

— Черт! — завопил Джон, пытаясь отделаться от злосчастной шавки.

Пожилой хозяин собаки начал что-то орать по-русски.

Я схватил псину за задние лапы и отшвырнул на несколько футов. Старик, матерясь, побежал за ней.

— Вперед! — подбодрил я Джона.

Мы выбежали на улицу между массивными высотками кондоминиумов и несколькими внушительных размеров частными домами с высокими, увитыми плющом стенами и железными оградами. Через такое не перелезешь.

— Эй, вы! — крикнул кто-то позади нас.

Джон обернулся.

— Беги, урод! — пропыхтел я.

Мы бросились бежать по тротуару. И вдруг швейцар перед входом в шикарный кондоминиум выставил вперед руку. То ли он хотел остановить нас, то ли поймать такси, то ли узнать, идет ли дождь — понятия не имею.

Я толкнул его плечом, и он упал.

— Так тебя перетак, Алекс, никогда не сматывайся от полицейских! — просипел Джон.

— Беги, придурок, и следи за дыхалкой!

Сирен больше не было слышно, но я понимал, что копы, бегущие через парк, сообщают о наших перемещениях, чтобы перекрыть нам путь впереди.

Они, в отличие от нас, знали город, были привычны к местному климату. Они жили в ритме местного времени, а мы еще не привыкли к смене часовых поясов. Их физическая подготовка была дай боже, мы же были дохлыми торчками.

Все складывалось не слишком здорово.

— Сюда! — выпалил Джон, и мы свернули в переулок.

Никого. Высокие стены кондоминиумов. Мусорные баки. Расплавленный асфальт. Резкий переход от света к тени.

Копы все еще у нас на хвосте.

— Теперь сюда, — решил я.

Еще один переулок, поменьше. Снова стали видны горы на западе. Легкие рвутся на куски, стук сердца так громко отдается в ушах, что больше ничего не слышно.

Боковая улочка: пешеходов нет, бетонные стены, таунхаусы.

— Я слышу шум вертолета, — крикнул Джон.

Я не стал смотреть вверх.

Широкая улица. На этот раз идущая на север. Дети играют в мяч, ловят его огромными перчатками для бейсбола. Белый ребенок, черный ребенок, смуглый ребенок — все в ярких футболках, прямо как в «Улице Сезам», черт бы ее побрал. Мы просочились сквозь них, несколькими секундами позже точно так же сквозь стайку играющих детей проломились полицейские.

Опять поворот. Впереди широкая, просторная улица. Дома и гаражи вплотную к гудронному шоссе.

Теперь Джон опережал меня на добрый десяток футов. Эта улица — семь-восемь зданий впереди — напоминала Колфакс-авеню. Темнело, и, если бы нам удалось добраться до Колфакса, где оживленное движение и полно народу, можно было надеяться на спасение.

Возможно, полицейские просекли это и решили открыть огонь. Без всякого предупреждения. Просто громкий хлопок, затем еще несколько. Пули попали в мусорный бак. Полицейским разрешено стрелять только в том случае, если преступник угрожает окружающим или самому полицейскому, производящему задержание. По-моему, вполне очевидно, что наш случай не относился ни к одной из этих ситуаций. Эти ребята просто хотели пристрелить нас к хренам собачьим. Пуля чиркнула о бетон впереди меня. Копы шмаляли с остервенением, пули просвистывали мимо. Хотя и совсем рядом. На наше счастье, они останавливались, чтобы прицелиться, и расстояние между нами увеличивалось. Странно, но это были не те, что преследовали нас в парке. Двое коренастых ребят в сине-зеленой форме. Из-за слепящего света, отражавшегося от бетонных стен, не могу утверждать с уверенностью, но эти казались старше на вид. Может, силенок у них и поменьше, но опыта точно побольше.

И стреляли они на поражение. Только по ящику копы целятся в ногу или руку, в жизни они целятся в корпус. Я поднажал. Выстрелы участились.

— Зигзагом! — заорал я.

— Что?

— Зиг-за-гом! — повторил я и стал петлять. Если стрелять по движущейся цели из полуавтоматического девятимиллиметрового ствола, то точно промажешь, особенно если жертва часто и непредсказуемо меняет направление.

Копы истратили на нас чуть ли по обойме каждый. Пули вышибали куски гудрона и бетона. С жутким эхом рикошетили от стен кондоминиумов.

Теперь полицейские еще и орали нам вслед, но что они орали, понять было невозможно. Грязные свиньи. Те же люди, чьи выдающиеся достижения будут на первых полосах в связи с убийством Джон Бенет Рэмси16 и массовым убийством в школе «Колумбина».17 Они расстреляли остатки обойм, пули успокоились в аллее в тысяче ярдов впереди нас. После чего стрельба утихла — должно быть, перезаряжали.

— Я сдаюсь, — выдал Джон.

— Да тебя ж на стул посадят, придурок!

— Они убьют нас!

— Беги, мать твою, пока они перезаряжаются, мы оторвемся.

Джон побежал дальше. Мне же одновременно вредил и помогал героин. Затруднял бег, но зато отвлекал мысли. Утренняя доза еще действовала, так что я смотрел на себя несколько отстраненно. Я спокойно, медленно сматываюсь от копа по имени Пит широкими аллеями, чудесное время — солнце за горами, кроваво-красное небо и яркие гряды перистых облаков между зданиями. Момент совершенно запредельный. Джон и я, бегущие среди наваленных шин, деревянных досок, картонных коробок, мусорных ведер, машин, запчастей, прочего хлама. Тени через всю аллею и наши отражения в черных стеклах зданий позади.

— Уже почти, — выдавил я.

Один из копов выстрелил еще пару раз. Пули просвистели, никуда не попав. То есть попав, но не по нас. Как они собираются оправдать стрельбу в своих рапортах? Наверное, скажут, что у нас были короткоствольные дробовики, или автоматы, или еще бог знает что.

Колфакс все ближе.

Героин позволяет тебе пребывать вне времени, вне пространства, как если бы все происходило не с тобой. Так тебя не поймают. Ты как бы лишен телесной оболочки. Летишь.

Ха! Палят впустую, уроды!

Пуля угодила в жестянку, та с лязгом разлетелась, я упал, перекувырнулся, пропахал плечом землю.

— Попали, — в панике сказал я Джону.

На этот раз Джон не раскис, собрался с духом. Поднял меня одной рукой:

— Все нормально, никто в тебя не попал.

Я быстро бросил взгляд на свое плечо. Пропотевшая куртка прорвалась насквозь, футболка тоже, на плече болезненный порез. Но я был жив. Повезло. Джон смотрел на меня еще долю секунды. Потом мы оба обернулись назад. Полицейский пялился на нас в замешательстве. Мы были уже почти у Колфакса, и стрелять он не рискнул. Хоть на это у него хватило мозгов.

— Пошли, — сказал Джон.

Мы срезали первый переулок по левой стороне и схитрили, побежав на север к Колфакс-авеню.

Семь вечера. Главная улица Денвера, суета, полно народу. Эта часть Колфакса была похожа на все центральные кварталы Запада: широкие бульвары, внушительные фасады магазинов, невысокие здания. Но за всем этим — разруха, разложение, грязь. Кругом проститутки. Толпы проституток. Как вчера. Черные и латиноамериканские девки в коротких юбках, с объемистыми грудями, сутенеры, люди, рыщущие в поисках наркоты, люди, продолбавшие свой талант, высматривающие завсегдатаев. Толкачи, торчки, бездомные. И ни одного копа.

— Ты как? — спросил Джон.

Я посмотрел на плечо, кровь шла, но не сильно.

— Нормально.

Мы перевели дыхание. Тротуары были запружены, ничего не стоило затеряться в толпе прохожих.