Восхитительная - Роберт Уэйд

— А я думала, вы собираетесь разоблачить его… Дарк ничего не ответил, только повернул ключ зажигания. Мотор тихо заурчал.

— Пол, почему вы не показывались? — спросила она. — Мне вас так не хватало.

— По-моему, мы условились, что это будет опасно, — ответил он, — и решили встретиться еще раз в конце опыта…

— Я знаю, но мне почему-то кажется, что не попроси я Пенелопу написать вам, мы так бы и не увиделись.

Он промолчал.

— Вы не хотите меня видеть? — спросила она. Дарк быстро взглянул на нее.

— Что вы! Кто бы не хотел вас видеть!..

— Не будьте циником, — укоризненно произнесла Мэри. — Вы говорите совсем, как все. Мне надоело восхищение мужчин. Их интересует только моя внешность. Они говорят мне комплименты, ухаживают, вертятся вокруг меня, но все это совсем не то. Несколько недель назад ни один из них не уступил бы мне места в автобусе. А так хочется поговорить с кем-нибудь, кто знает меня такой, какая я есть, кого не волнует моя внешность.

— Например, со мной, вы это хотели сказать?

— А разве я ошибаюсь, Пол?

Он включил сцепление и машина тронулась.

— Не знаю, Мэри. Я видел все от начала до конца, если это и правда конец. Это был неплохой спектакль, пока он шел. Надеюсь, вы наконец получите от него прибыль.

Мэри наклонилась к нему.

— Вы чем-то расстроены, Пол.

— Может и так, — согласился он.

— Из-за меня?

Дарк смущенно улыбнулся.

— Когда вы здесь рядом, я чувствую себя менее подавленным.

— Вы говорите загадками, — упрекнула Мэри. — Я не понимаю вас.

— Меня самого окружают загадки, — откликнулся он. — Честно говоря, я бы с удовольствием опрокинул рюмочку.

Дальше они ехали почти молча. В Найтсбридж они попали в половине второго. Дарк налил обоим выпить, и они легонько чокнулись.

— За самую красивую женщину в мире, — произнес он.

— За самого удивительного в мире мужчину, — ответила Мэри.

Он грустно покачал головой.

— Я думала, может, вы захотите сделать последние фотографии, — сказала она. — Завтра я улетаю в Ниццу. Возвращусь только где-то через месяц.

Дарк закурил сигарету и задумчиво посмотрел на девушку.

— Кто вас сопровождает?

— Я еду сама. Торговые агенты Фаберже в Каннах приготовили виллу где-то у Антиба. А через неделю ко мне присоединится Тони Лури — она руководит отделом сбыта фирмы «Черил» и приедет на короткий отдых. Как я поняла, там уже живут друзья Фаберже. Вы знаете, он же француз.

— Все это выглядит очень привлекательно. А что будет, когда вы возвратитесь в Лондон?

— Не знаю, Пол. Это зависит от вас. От того, что произойдет, когда в «Наблюдателе» появится ваш репортаж о «Красотворце». От того, как отреагирует на него Фаберже, когда узнает, какую роль я сыграла…

— Не узнает, — с нажимом произнес Дарк. — «Наблюдатель» не выступит с разоблачением. Пришло распоряжение снять мой репортаж.

Девушка недоверчиво посмотрела на него.

— Вы хотите сказать…

— Хочу сказать, что кто-то нажал кнопки, и глава концерна «Стайн-Хеннингер» запретил его печатать. Все, как видите, очень просто. Репортаж похоронен. Фаберже радуется, доктор Рафф в безопасности, и вам не о чем беспокоиться.

— Мне очень жаль, — сказала она. — Я знаю, как много это для вас значило.

Дарк пожал плечами, пытаясь изобразить безразличие.

— А, ничего не значило. Просто это был хороший репортаж, вот и все. Я угробил на него кучу времени. Если хотите знать, меня больше всего возмущает сам факт — то, что какой-то магнат имеет право вот так самовольно запрещать слово правды. Однако будем откровенны — подобное происходит всегда и везде: ловкая коррупция, тайные телефонные разговоры, выпивки в клубах для избранных, дружеское похлопывание по плечу… Я работаю в «Наблюдателе» уже пять лет и привык считать, что наш журнал свободный и не зависимый от какого-либо влияния. Мне и до сих пор тяжело поверить, что это неправда.

Мэри нежно коснулась его руки.

— Пол, не стоит принимать это так близко к сердцу. В конце концов, может, так оно лучше и для вас, и для меня. Какой вред от того, что «Черил» беспрепятственно осуществит свою рекламную авантюру? Женщины будут покупать «Красотворец» и получать радость от этого. Как косметическое средство он не хуже и не лучше любого другого. Сколько вокруг раздутой и лживой рекламы, так зачем же придираться именно к «Черил»? Потому что они сделали меня красивой и теперь будут утверждать, что такой сможет стать любая женщина, которая воспользуется «Красотворцем»? Но это же совершенно нормальное явление в мире, где мы живем, — лги, искажай, делай все, что можешь, лишь бы заинтересовать покупателей. Об этом знают почти все.

— Возможно, вы и правы, — нехотя согласился Дарк. — У меня не осталось никаких идеалов.

Мэри легонько обняла его рукой за плечи.

— Вам нужно отдохнуть, Пол, — прошептала она. — Почему бы вам тоже не поехать в Антиб? Мы были бы там только вдвоем — вы и я. И забыли бы о «Черил» и «Наблюдателе». Почему вы не хотите, дорогой?

Дарк долго смотрел на нее, тщетно пытаясь преодолеть колебание, затем вновь наполнил рюмки.

— Нет, — коротко и решительно произнес он.

— Вы не любите меня? Ни капельки? — спросила она.

— Если и люблю, то совсем не потому, что вы так невероятно красивы. А впрочем, люблю я вас или нет — не имеет ни малейшего значения. Сегодня вы козырь на руках у Фаберже. В этом смысле я пытался уничтожить вас, но Фаберже победил. Он сумел нажать нужные кнопки.

— Почему вы никак не можете забыть о Фаберже? Теперь уже все позади, мы оба свободны и ничем не связаны.

— Поезжайте в Антиб и отдыхайте, — сказал Дарк. — Это даст нам обоим время подумать. А сейчас, если не возражаете, я сделаю последние снимки. Мне будет приятно вспоминать вас такой, какая вы сегодня.

Он приготовил камеру и освещение и сделал несколько черно-белых и цветных снимков. Было полтретьего ночи.

— А теперь я отвезу вас, — произнес он.

Они возвратились к отелю «Оникс-Астория», и Дарк, не выходя из машины, по-дружески поцеловал девушку.

— Поезжайте, развейтесь немного, — сказал он.

— Постараюсь, — отозвалась Мэри. — Вы не приедете?

— Может, и приеду. Я дам вам знать.

— Если мы не увидимся до моего возвращения, я разыщу вас, когда вернусь.

— Вряд ли у меня хватит силы воли так долго ждать, — хмуро усмехнулся он.

Вот так они и расстались, оба сознавая то, что было сказано, и совсем не подозревая, какие страшные и драматические события ждут их в будущем.

Часть третья КРАХ

Глава восемнадцатая

Вилла «Лорен» представляла собой большой кубический дом, окрашенный в розовый цвет, с традиционными на средиземноморском побережье зелеными жалюзи на окнах. Она стояла в красивом месте, у подножия горной цепи на запад от Антиба, у самого голубого моря. Несмотря на немного старомодный вид, это было вполне современное здание с такими удобствами как кондиционер и искусственно охлажденная вода, что было совсем не лишним во время летней жары. Вилла состояла из четырнадцати комнат, включая шесть спален, три ванные и три клозета.

Сад был совсем небольшим, поскольку крутой склон затруднял обработку земли. Сразу же за домом в безоблачную синеву неба вздымались горы. От парадных дверей меж деревьев и кустов сбегала вниз извилистая дорожка, которая, пересекая прибрежное шоссе, упиралась в маленькую каменистую бухточку, куда почти не заглядывали туристы. От Антиба ее отделяли несколько километров. Вилла принадлежала Жану Лайе, разбогатевшему на алжирских винах и коньяках и от многолетней дегустации собственных изделий ставшему похожим на винную бочку. Когда он не жил на своей вилле, то почти наверняка совершал инспекционную поездку по своим четырем громадным виноградникам в Северной Африке, у самой тунисской границы: У него была также роскошная квартира в Париже, которой они с женой всегда пользовались раздельно. Ходили слухи, будто эта квартира представляет собой гнездышко для внебрачных приключений. Успехами у противоположного пола Жан был обязан своим деньгам, а Клодетта — весьма привлекательной внешности. Здесь между супругами существовало неписаное соглашение, хорошо проверенное на практике: атмосфера на вилле «Лорен» всегда была искренней и доброжелательной, а часто и веселой, и никто из знакомых не мог припомнить, чтобы они когда-нибудь ссорились.

В летние месяцы (а часто и в. течение всего года) Жан Лайе предоставлял жилье избранному кругу гостей, заранее оговаривая плату, и, таким образом, вилла «Лорен» представляла собой небольшой неофициальный отель с прислугой и удобствами, рассчитанный человек на десять-двенадцать. Так что дом не только сам покрывал расходы на свое содержание и уход, но еще и приносил довольно приличный доход; к тому же Лайе получали возможность встречаться в домашней обстановке с широким кругом людей, имеющих вес в нужных им сферах. Жан Лайе высоко ценил такие связи и отлично умел их использовать. Эмиль Фаберже, например, хотя они познакомились всего несколько лет назад, уже был косвенным инициатором трех крупных экспортных операций Лайе в Англии, Германии и Швеции. В ответ на это Жан Лайе готов был помочь Фаберже чем только мог, особенно если речь шла о предоставлении на месяц убежища для очень красивой молодой женщины.