Сто лет в России - Саша Кругосветов

Еще у меня был роман с частотно-импульсными цифровыми устройствами. В таких устройствах число представляется потоком импульсов. Чем плотнее поток, чем больше частота следования импульсов, тем больше число. Здесь нам удалось добиться практических результатов. Сделать небольшие, очень эффективные устройства, которые нашли применение в специальных системах. Не знаю, будет ли эта схемотехника иметь будущее. В восьмидесятые годы я не слышал о применении подобных методов в управлении. Было еще несколько интересных направлений в моей работе в стороне от главной линии развития электроники. Десять лет назад я по каким-то делам приезжал в Институт проблем управления и встретился со своим старым знакомым по гавриловским семинарам. С удивлением узнал, что он помнит и хорошо знает некоторые мои работы в области синтеза скобочных форм. Экзотика, о которой сейчас почти все забыли. Тоже боковая ветвь эволюции.

Для чего жили вымершие динозавры? Чтобы в процессе эволюции уступить место под солнцем теплокровным млекопитающим и птицам? И теперь все перипетии их жизни никому уже не нужны? Или их достижения, их особенности где-то во что-то еще трансформируются и найдут применение? Тот же вопрос и к моей работе в науке. Ведь я занимался многими интересными вещами с большим увлечением, с огромным подъемом. Не чувствовал, что занимаюсь ерундой, что это никому не нужно. Неужели заблуждался? Так же, как и множество других энтузиастов. Мы знаем только тех, кто оказался в главном потоке. А других, чьи идеи не нашли применения… Их – тьмы. Мне кажется это немного странным. Системы, тем более сложные системы, не должны уходить из истории просто так. Идеи – тоже.

Вспомним принцип Рольфа Ландауэра, сформулированный в 1961 году, гласящий, что в любой системе, независимо от ее физической реализации, при потере одного бита информации выделяется теплота в некотором точно определенном количестве. Значит, если из жизни уходит динозавр или утрачивается некоторая верная формула или идея, какое-то количество энергии должно освободиться и куда-то перейти. И наоборот. Если в мире появляется человек, очень сложная система, даже если это малыш, или придумана новая формула, где-то должно пропасть определенное количество энергии. Откуда она берется, эта энергия? Естественный отбор – не генератор энергии. Так что с энтропией, которая якобы всегда возрастает, не все ясно. Как же она уменьшится при возникновении нового вида? Это отдельный разговор. Не для данного очерка. Да и вряд ли я способен раскрыть эту тему на должном уровне. Хочу сказать только одно. Человек, по моему мнению, не исчезает бесследно. И мысли его тоже не просто пропадают, и все. Какова жизнь после смерти – это знание не для нас. Сохранится ли самосознание личности или кусочки личности как-то по-другому будут использованы на небесах? О своих научных работах я могу, наверное, не беспокоиться. Я чувствую, что не зря над ними трудился. Любимые дети найдут свое место. О них позаботятся. Любовь просто так не пропадает. Если бит сухой информации имеет энергию, то что говорить о любви? Там энергетика еще больше. Только мы об этом ничего не знаем. Рано нам знать об этом. Не готовы еще. Да и не надо. Просто давайте любить друг друга. И то дело, которым мы занимаемся.

Дороги, которые мы выбираем

Однажды поздно вечером, это случилось в конце восьмидесятых, в нашей квартире раздается звонок в дверь. На лестничной площадке – двое молодых людей. Один – мой Алеша, второй мне незнаком. Я рад, конечно, сыну. Но почему ты приехал не один, почему не предупредил нас? Никого чужого я не хочу видеть в своем доме. Если уж захотел приехать с другом – предупреди, я забронирую гостиницу. Ну, папа. Это мой товарищ. Мы ненадолго. Всего на две недели. Поживем у тебя. Что делать? Не выгонять же на улицу. Мы выделили им гостиную, где они и прожили две недели.

Леше – восемнадцать, сейчас не помню точно, может быть – девятнадцать лет. Окончил профессионально-техническое училище. Получил от военкомата направление для поступления в Пушкинское военно-строительное училище. Подъемные, оплату дороги.

Все эти годы Алеша приезжал к нам летом, иногда зимой. Жил у нас. Если мы были на даче, жил на даче. Ира принимала его очень хорошо. Не как сына, конечно. Как моего сына. Алеша всегда был приятным, вежливым, контактным. Нашему маленькому нравилось проводить время со старшим братом. Алеша старше его на 12 лет. При прогулках по лесу малыш с удовольствием давал ему руку. А когда уставал, старший сажал его себе на плечи. Алеша чувствовал себя комфортно в спокойной, уютной атмосфере нашей семьи. Тогда он был подростком. Ему было в радость гулять со мной по Ленинграду, ходить в музеи. Особенно – в Зоологический и Кунсткамеру.

Теперь Алеша очень изменился. Это был молодой, уверенный в себе мужчина. Ладный, красивый. Видно было, что он придавал большое значение своему внешнему виду. Хорошая заграничная одежда, обувь. Дорогие сигареты. Молодой итальянский мафиози. Немногословный. Говорил доверительным тоном. Умел к себе расположить. Алексей явно получал удовольствие от того, что может показать приятелю Ленинград и отца-ленинградца. В этом была не гордость, а больше провинциального хвастовства, желания покрасоваться.

Алеша, я забыл тебя спросить, что ты записал в паспорт в пятый пункт. Я – русский, папа. А как иначе? Ты – еврей, мама – украинка. Значит, я – русский.

Как ты будешь поступать в училище, Алеша? Там очень высокие требования по математике и точным дисциплинам. А я и не собираюсь поступать. А чего же тогда приехал? Деньги дали – отчего не прокатиться?

Перед отъездом Алеша разговорился со мной о бизнесе. Он с товарищами отправил какой-то товар в Москву, но оплату за него не получил. Я расспросил его о том, что он знает о составлении договоров, о формах и деятельности юридических лиц. Алеша, как можно вступать в какие-то коммерческие отношения, не имея элементарных представлений о том, как это делается? Если хочешь заниматься бизнесом – иди учиться, получи образование – экономическое, финансовое или юридическое. Мои слова уходили в безвоздушное пространство. Его не интересовали ни учеба, ни образование. Ни какая-то другая осмысленная деятельность. Ему нужно было сразу все, здесь и сейчас. О чем он думает? Я был расстроен после приезда Алексея. Это приезжал уже не ребенок. Взрослый, оформившийся человек. Полная копия своей мамы. Красивый, ухоженный, обаятельный. В наше время стал бы гламурным. Умеренно лживый. Лживый, но не экстремально. Мягче, доброжелательнее Жанны. Желающий плыть только по течению. Какое течение подхватит его? Куда приведет желание легкой, красивой жизни, желание прокатиться на дармовщинку? Будущее подтвердило мои худшие опасения. Алеша катился вниз, вниз, вниз, связался с криминалом. Может быть, это моя вина? Когда он был совсем маленьким, возможно, надо было взять его к себе. Насовсем. Жанна, может быть, согласилась бы на определенных условиях… Если бы да кабы…

В двухтысячные Алексей несколько раз приезжал в Санкт-Петербург. Он все больше становился похожим на братка. Приезжал, чтобы успокоить мятущуюся душу. Получить какие-то деньги. Он по-прежнему любил бывать у нас. Ему нравилась атмосфера нашей семьи. Папа, давай я переберусь в Петербург. Я не соглашался. Встань на ноги, тогда поговорим. Я понимал, что он разрушит нашу жизнь. Своим окружением. Своим привычно-паразитическим образом жизни. Своей стабильно-иждивенческой позицией. Своей непредсказуемостью. Своими срывами и падениями. Алеша притягивал к себе неприятности и несчастья. Каждый его приезд был для меня стрессом. Две недели после его отъезда я не мог прийти в себя. Я не имел права рисковать безопасностью своей семьи. Здоровьем и спокойствием жены и ребенка. Для Алексея ничего не изменилось бы в случае переезда в Петербург. Он падал. И в Петербурге в его жизни ничего бы не изменилось. До последнего дня я поддерживал его, помогал деньгами и советом. Трагический конец. Случай. Случай, к которому он шел долгие годы. Я приехал в Киев, где Алеша жил в последние годы. Поставил памятник на его могиле. Прости меня, непутевый мой сын. Я люблю тебя никак не меньше оттого, что ты непутевый. Прости, что не смог предостеречь тебя, уберечь. Не нашел единственных шагов, которые могли бы тебя спасти. А может быть, и не было тех единственных шагов. Что-то в нашей жизни происходит независимо от наших желаний и нашей воли. «Воля богов». Как же они иногда безжалостны и жестоки, эти «боги», что планируют пути-дороги для нас, простых смертных!

Если Ира – самая большая удача в моей жизни, то Алеша – самая большая боль.

От Алеши у меня осталась картина маслом. Написанная им, когда он был еще совсем молодым, увлекался живописью, когда у него были радужные мечты о беззаботной и счастливой жизни. Он изобразил красивую молодую женщину вниз головой с раскрытыми крестом руками. Внутри капли воды, прорастающей корнями в темную землю. Он любил красоту. Он любил женщин. Он предвидел свою тяжелую, мрачную, трагически закончившуюся жизнь.