Это было в Коканде - Николай Никитин

Сашка радостно привстал на стременах и рассмеялся.

- Какую, Макарыч?

- Какую хочешь, лишь повеселей!

Сашка знал множество песен, русских, украинских, татарских. Всхрапывали лошади. Сашка почесал себе нос.

- Нос чешется! - сказал он задумчиво. - Либо к питью, либо к битью.

- К битью, - пробормотал кто-то.

В рядах захохотали. Сашка тоже ухмыльнулся и скребнул всей пятерней затылок.

- Возможно. Ну, хватайте, хлопцы! - сказал он, обернувшись к своему эскадрону. Потом покачался в седле, заложил два пальца в рот, свистнул и начал:

Ой, и што же там за шум

Учинився?

Та комарь на мухе оженывся,

Взяв соби жинку-невеличку,

Что не вмиет шиты-прясты

Чоловичку.

Эскадрон подтянул, и пошла песня. Юсуп вдруг дернул командира за рукав.

- Джигиты! - шепнул он.

Аввакумов осмотрелся. Юсуп тыкал пальцем то вправо, то влево. Ничего, кроме чистого поля, Денис Макарович не увидел в бинокль. Поле было спокойно, кипел перед глазами нагретый за день фиолетовый воздух. Впереди щелкнуло, будто переломили сухую ветку. Сашка, подняв голову, зажмурился. Передний взвод, догадавшись по его лицу, в чем дело, остановил коней. За первым взводом встали остальные. Фыркали кони и, нервничая, перебирали ногами. Скрипели седла. В воздухе ясно слышался голос пуль. Сначала стреляли редко, но потом все чаще и дружнее. Двое эскадронных на танцующих конях подскакали к Аввакумову.

Муратов, командир второго эскадрона, по-прежнему в чикчирах, но уже в кубанке с белым верхом, так осадил коня, что тот поскользнулся. Муратов, суеверный человек, плюнул три раза через левое плечо. Дозор, повернув коней, примчался к отряду с криком: "Джигиты!" Денис Макарович взглянул на кирпичную железнодорожную будку, стоявшую возле рельс, потом на отряд и неторопливо сказал командирам:

- Первый эскадрон налево, второй направо! Третий за мной!

Он вынесся вперед. Эскадронцы развернулись за ним. Сашка со своим эскадроном поскакал к железнодорожному полотну. Оттуда их встретили залпами. Но потерь не было. Сашка повел людей, пользуясь насыпью как прикрытием. Второй эскадрон, рассыпавшись лавой, пошел галопом на кишлак.

Аввакумов скомандовал: "Шашки вон!" - и пустил Грошика к будке. За Аввакумовым с криками ура полетел третий эскадрон. Выстрелы прекратились. Но в десяти шагах, прямо в лоб, из-за стенки их встретил пулемет. "Так и есть..." - подумал Аввакумов и хлестнул плеткой Грошика.

За будкой был расположен маленький дворик, окруженный глиняной стеной. Оттуда выскочили басмачи, на ходу хватая своих лошадей. Часть эскадрона бросилась за Аввакумовым к будке. Другая погналась за басмачами. По всему полю замелькали конные.

Блинов повел своих на помощь второму эскадрону, и басмачи, увидев, что смерть ждет их в кишлаке, решили выбраться оттуда и бросились в поле. Юсуп насел на одного из басмачей в красном рваном халате. Сашка ружейным огнем охватил противника с левого фланга, когда тот попробовал перебраться через железную дорогу. Лошади врага понеслись врассыпную. Началось преследование, люди в поле смешались. Бойцы, поймав нескольких басмачей, обезоружили их и, скрутив руки, отвели к Аввакумову. Абдулла валялся на земле, стараясь перетереть о камни тонкие веревки, и рычал. Муратов толкнул его прикладом. Абдулла сел на корточки и высунул язык. Здесь же, около стены, стоял Хамдам. Брезгливо морщась, он слушал крики сына. Аввакумов спросил его: "Как тебя зовут?" Хаджи даже не моргнул глазом, точно глухой.

Приставив к пленным часовых, Денис Макарович выбрался со двора.

В поле шла еще рубка. Бешеный аллюр лошадей, маленькие человеческие фигурки, темнеющая ароматная степь, спокойные кусты саксаула, вечерняя тишина - ничто не говорило о крови. Заметив Юсупа, отбивавшегося от трех басмачей, Аввакумов дал Грошику шенкеля. Но тут он увидел Сашку. Сашка тоже мчался на выручку, наперерез.

Два басмача наскочили на Юсупа сзади. Когда один из них взмахнул шашкой, Лихолетов страшным ударом разрубил ему плечо. Басмач упал. Здесь подоспел Денис Макарович. Басмачи сбрасывали с седел курджуны** с патронами, кидали шашки и винтовки, некоторые подымали руки вверх и просили пощады. Лошади скакали без седоков.

Посередине поля маленький эскадронный фельдшер перевязывал раненых. Трудно было узнать в этом мальчике сестру Орлову. Одетая по-мужски, в шаровары и гимнастерку, Варя ничем не отличалась от остальных бойцов эскадрона.

Басмачи легко уходили на карьере: очевидно, они уже успели переменить лошадей. Блинов затеял погоню, но утомленные походом эскадронные кони быстро сдали. Денис Макарович стоял на одном месте и, делая кругообразные движения шашкой, сзывал к себе людей. Бой кончился. У Юсупа была прострелена нога.

- Спусти штаны! - приказал ему Аввакумов.

Юсуп, посмотрев на Варю, отказался. Она, ни слова не говоря, скальпелем разрезала шов. Юсуп дрожал от стыда.

- Видишь, дурак! Штаны спортил! - ехидно ввернул Сашка.

Ночевать все-таки пришлось в Андархане. Когда эскадроны появились в кишлаке, навстречу бойцам вышел Дадабай, высокий, тощий старик; приветливо улыбаясь гостям, он поглаживал свою длинную седую бороду, пропуская ее сквозь пальцы. Дадабай умел кое-как говорить по-русски. На площади возле базара толпились испуганные жители. У некоторых эскадронцев, возбужденных боем, чесались руки.

Сашка ворчал:

- Глисту бы первого поставил к стенке!

- Тронь - к стенке встанешь ты! - сказал Аввакумов.

- А почему он в шелковом халате? - сказал Сашка.

- Опять споришь? Я тебе язык отрежу. Марш отсюда! - шутливо крикнул ему Аввакумов. - Поди-ка лучше позаботься о бойцах. Да устрой всем плов! Это по твоей части.

Сашка улыбнулся.

- Плов! Вот это правильно!.. - сказал он, прищурясь. - Можно плов... Такой закачу плов, что с котлом проглотите!

Сашка любил поесть. Он живо подозвал к себе своего ординарца.

- Коня мне, Петя! Поедем выбирать баранов! - весело сказал он и расхохотался. - Ответственное дело!

41

Все эскадроны разместились в Андархане. Часть их вместе с Денисом Макаровичем и штабом отряда попала в хамдамовский двор. В нем было много пристроек. Длинную узенькую галерею, вроде балкончика, застелили соломой и отвели командирам. В дом не входили, так как там остались женщины: Аввакумов не хотел нарушать местных обычаев.

Пленные - Хамдам, его брат Джаныш, Абдулла и еще несколько человек были заперты в сарай. Аксакал выслал дехкан в поле, и они собирали там трупы убитых басмачей.

Люди мылись после боя в арыке.

Под цветущими миндалями, точно обрызганными мыльной пеной, разожгли костер. Готовили плов. Надвигалась ночь. Многие, не дождавшись еды, уже заснули, уткнувшись в землю. Оська Жарковский присел к огню с книгой. По старой привычке, он не мог жить без книги и всегда брал с собой в поход что-нибудь для чтения. Возле огня лежали и другие бойцы.

Наступило полное спокойствие. Трудно было себе представить недавний бой, выстрелы. Все это казалось сейчас случайной вспышкой. Воздух был ласков и нежен. Тишина нарушалась только тем, что время от времени Оська перелистывал страницу.

- Чего ты шуршишь там? - недовольным голосом сказал Сашка.

- Читаю. Не видишь, что ли? - ответил Оська, не подымая головы.

- Роман? - спросил Сашка с ударением на "о".

Оська молчал.

Невдалеке от эскадронцев, на земляной софе, лежал Аввакумов. Он сказал:

- Жарковский! Почитай нам вслух!

- Ну вот, что же мне - читать с начала? - недовольно отозвался Оська. Видно было, что ему лень отрываться от книги.

- А ты читай где читаешь. Все равно! - сказал Аввакумов.

- Верно, почитай, гимназист! А то чего-то скучно! А мы послушаем! раздались голоса бойцов. - Давай! Потрудись!

- "В горной войне, - начал неуверенно, как бы стесняясь, читать Жарковский, - необходимо вести наступление не одной, а несколькими колоннами, и если хоть одной удастся пробиться на ту сторону хребта, то успех обычно бывает обеспечен. На примере альпийских походов 1796 - 1801 годов лучше всего можно убедиться в том, что даже самые неудобные горные проходы вполне можно преодолеть, если послать туда хорошее войско, с энергичными генералами во главе".

- Про генералов не читай! - крикнул из темноты Сашка.

- А ты не мешай! Спи, где камней побольше! Мягче будет! - шутливо отозвался Аввакумов.

Некоторые из бойцов подняли головы, другие даже сели.

- Подходящее для нас пишут. Не мешай, не мешай! - зашикали все на Лихолетова.

- "Я беру нынешнюю военную систему в том виде, в каком ее создал Наполеон, - продолжал Жарковский уже в полный голос. - Две ее отличительные особенности: массовый характер наступательных средств в виде людей, лошадей и пушек и подвижность этих средств. Подвижность неизбежное следствие массового характера армии. К подвижности нужно прибавить известную степень умственного развития солдата, который в некоторых случаях должен помогать сам себе. Он должен быть интеллигентным..."