Гвидово поле. Хроники Паэтты. Книга V - Александр Николаевич Федоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сделаю, ваша милость! — не мешкая ни секунды, Барек бросился выполнять приказ.
***
Многие годы спустя Увилл, к тому времени уже заслуженно носящий прозвище Завоеватель и вполне заслуженно — Великий, со смехом вспоминал этот свой первый военный поход. Отряд в сотню всадников, имея минимальные запасы продовольствия, отправился штурмовать замок, не зная даже, где тот расположен. Эта история сделалась одной из главных застольных баек, которую его придворные и друзья вынуждены были выслушивать по сотне раз.
Но сейчас мальчик Увилл, у которого ещё не было не только седины в бороде, но и самой бороды, относился ко всему происходящему невероятно серьёзно. К сожалению, никто из жителей Духовиц не знал, где именно расположен замок сеньора. Они указали лишь дорогу, по которой приходили его люди — информация совершенно бесполезная, поскольку это и так была единственная дорога, ведущая на юг.
Очевидно, что замок не мог находиться слишком уж далеко. Скорее всего, до него было всего несколько часов пути. Другое дело, что вряд ли эта самая дорога из Духовиц вела прямо к воротам замка, и сейчас предстояло разобраться в этой паутине плохоньких грунтовых дорожек, натоптанных вихляющими колёсами скрипящих повозок.
Переночевав в деревеньке, утром отряд направился к югу. Передвигались осторожно, двигая лошадей лёгкой рысью. Духовицкие сказали, что где-то в милях трёх-четырёх отсюда должна быть диввилионская деревня. Оставалось надеяться, что тамошние жители лучше осведомлены о местонахождении замка хозяина.
И действительно, где-то через час впереди показалась деревушка. Увилл успел разглядеть людей, хлопочущих на своих наделах, но и те, в свою очередь, заприметили довольно большой вооружённый отряд. Когда всадники въехали в деревню, она казалась обезлюдевшей.
— Добрые люди! — возвысив голос, прокричал Увилл. — Вам нечего опасаться нас! Мы не причиним вам никакого вреда!
Ему ответили лишь несколько цепных псов, храбро облаивающих бойцов из относительной безопасности небольших дворов, обнесённых плетнями.
— Я хочу говорить с вами, добрые люди! — руководствуясь внезапным наитием, продолжал Увилл. — Вы измучены и задавлены налогами! Я хочу помочь вам! И я помогу вам избавиться от части податей!
Из-за разросшихся кустов малины показалась голова. Немолодой мужчина с неопрятной бородой и лысиной, обрамлённой всклокоченными седыми волосами. Наверное, в каждой деревне должен быть кто-то вроде Барека — посмелее и поинициативнее прочих. Если бы такой человек родился дворянином — он сделал бы блистательную карьеру, ну а так, должно быть, становится непререкаемым авторитетом в своём селении.
— Будь здоров, отец! — Увилл говорил теперь спокойно и вежливо, и такое обращение к простолюдину весьма подкупало. — Ты тут, должно быть, из главных. Подойди, я бы хотел поговорить.
Старик осторожно, с явной опаской, что выдавало в нём не только смелого, но ещё и умного человека, выбрался из-за своего колючего укрытия. Видя, что никто из всадников не делает каких-либо угрожающих его жизни движений, и видя добродушие на лице юного командира, он всё-таки направился к Увиллу.
— Мы не причиним вам зла, отец, — всё так же спокойно и доброжелательно продолжил тот. — Более того, надеюсь, мы сможем вам помочь.
— Доброго здоровия и тебе, барин, — подойдя, поклонился старик. — Уж не взыщи, мы люди простые — как только видим солдат, так стараемся сделать так, чтобы они нас не видели. А таких речей, сколь на свете живу, до сих пор не слыхивал. Что за помощь ты сулишь?
— Поди, отец, сеньор ваш теперь заставляет вас и за травы покосные ему платить? — Увилл то ли невольно, то ли намеренно стал будто подстраиваться под говор мужичка.
— Мы уже сполна заплатили! — испуганно воскликнул старик, решив, что Увилл со своим отрядом прибыли выбивать долги.
— Но разве это правильно? — сокрушённо покачал головой Увилл. — Разве вы не платите ему ежегодный оброк за то, что работаете на его землях? Неужели теперь ещё отдельно нужно платить за луга? Будто бы они не раскинулись на тех же землях, за которые вы уже платите! Этак дойдёт и до того, что с вас за воду из ручья мзду брать начнут!
Как мы видим, Увилл, не стесняясь, позаимствовал кое-что из речей Барека — это была его любимая присказка про воду из ручья, за которую могут потребовать плату.
— Чудные речи гутаришь ты, барин, — изумлённо проговорил старик. — Но что ж поделать нам-то? Мы — люди маленькие…
Увилл с удовлетворением замечал, что то тут, то там появляются новые любопытные головы селян. Некоторые, из тех, что посмелее, даже подходили поближе, чтобы не упустить ни одного слова из разговора.
— Ну так радуйся, отец! — вновь чуть возвысив голос, чтобы слышали и самые робкие, произнёс Увилл. — Я могу вам помочь! Некоторые сеньоры почувствовали, что могут делать всё что угодно на своих землях! Но это не так! Когда-то давно, когда существовала империя, существовали и законы, которые не дозволяли помещикам самодурствовать! И если кто-то позабыл об этих законах, то я хорошо помню! И готов напомнить о них другим!
Старик слушал, раскрыв рот. Непонятно — насколько он понимал то, о чём говорит Увилл, но это его явно завораживало. Он понимал одно — вот перед ним восседает на коне барин, которому, похоже, есть дело до их бед.
— Я — сын Давина Олтендейла, лорда домена Танна! — гордо объявил Увилл. — Я прибыл сюда по просьбе людей из соседней деревни Духовицы, наверное, слыхали о такой. Они пожаловались на вашего сеньора за то, что он несправедливо обирает простых людей. И поскольку это противоречит древним законам, я прибыл, чтобы наказать его за это и отменить его неправедные решения!
— Если ты поможешь нам, барин, мы до скончания века будем молиться о тебе! — воскликнул старик. — Невмоготу нам уже от этих поборов! Живём впроголодь, иной зимою кашу из мякины варим!
— Я помогу, даже не сомневайся, отец! Только вот незадача — мы не знаем, где замок вашего сеньора находится. Не подскажешь ли?
— Как не подсказать? — с готовностью воскликнул дед. — Вот по этой дороге двигайте до развилки, там поверните к закату, и после считайте деревни. Две деревни пройдёте, а после будет отвилка от дороги, и тоже к закату…
— Что ты брешешь, старый дурень! — вдруг прервал его объяснения мужик лет тридцати на вид — худощавый, но с неожиданно сильным низким голосом. — Не две, а три деревни! Терёшки забыл, что ли?
— Ты чё лезешь в разговор, копытень порченый? — взвился старик, видимо, не привыкший, чтобы его авторитет подвергался сомнению. — Какие Терёшки? Оттудова до Терёшек ещё
